|
Читайте также: |
Поезд мой остановился на вокзале в 9:45. Я вышел из вагона, вслушиваясь в безмятежную тишину и вдыхая холодный влажный воздух. К дождю, подумал я. А. обещал встретить меня на вокзале, но никого не было. Это было странно. Хорошо, что я благоразумно узнал заранее, где находится квартира моих товарищей. Уже в начале десятого я был у двери. Пришлось немного подождать, прежде чем мне открыли. На пороге стояла Катя, и радостно обняла меня, как только увидела.
- Как поживаешь? – спросил я, войдя в прихожую и снимая пальто.
Катя ответила, что все в порядке.
- А где А.? – несколько удивился я, не застав его и здесь. – Я думал, мы встретимся еще на вокзале.
- Он в больнице, - после некоторой паузы вымолвила Катя.
- Что-то случилось?
- Все хорошо. Такая работа. В последнюю неделю уже несколько раз будили по ночам, - ответила Катя. – Впрочем, думаю, он скоро придет. Так всегда. Вызовут – он быстро соберется, помчится на всех парах, а потом через пару часов возвращается… Да что ж я стою! – вдруг воскликнула она. – Голодный, с дороги-то? А я тебя тут мучаю!
- Немного, - сказал я, и мы проследовали на кухню.
Позавтракав, я устало откинулся на спинку стула и потянулся. Катя пила чай. Некоторое время мы молчали. Настенные часы отмеряли секунду за секундой, бесшумная стрелка плавно скользила по кругу. Утро выдавалось тихое и спокойное.
- Что-то не так, - выпалила вдруг Катя. У нее был напряженный вид, видимо, что-то ее тревожило, и она долгое время раздумывала, поведать мне о причинах своего волнения или нет.
- В каком смысле?
- Не знаю, - ответила Катя. – Вроде бы, все в порядке, но я чувствую, что что-то не так! – я молча внимал ей, она неуверенно на меня посмотрела, взглядом своим будто бы пытаясь передать то, что не могла выразить словами. – В последнее время А. сам не свой, - продолжала Катя. – Почти все время молчит, отвечает на мои вопросы как-то заторможено и невпопад. Может быть, я делаю что-то не так! – воскликнула она, закрывая лицо руками.
Я совсем не ожидал такого поворота событий, и был застигнут этими чувствами врасплох.
- Что ты, что ты! – вымолвил я, положив руку ей на плечо. – Это обычная усталость. Ты же сама говоришь, что он очень устает. Я знаю А. и его отношение к тебе, поэтому могу с уверенностью сказать, что все это из-за его работы.
Она все еще не отнимала руки от лица, и плечи ее тихонько вздрагивали.
- Ну, хочешь, я с ним поговорю на этот счет. Хочешь?
Катя подняла на меня свои влажные глаза, и некоторое время всматривалась в меня, после чего пролепетала:
- Хочу, - она дернула руку вытереть слезу, катившуюся по ее щеке. – Не знаю, что на меня нашло, - извиняющимся тоном проговорила она.
- А. просто устал, - вновь повторил я.
Она понемногу успокаивалась.
- Все это так глупо с моей стороны, - сказала Катя. – Лью перед тобой слезы из-за сущего пустяка.
- Иногда можно поплакать, - уверил ее я, не принимая ее тревогу всерьез. – В этом нет ничего плохого.
- Я просто подумала, может, я как-то не так себя веду.
- Ты хорошая, - сорвалось у меня с языка. – Я тебе вот что скажу по секрету. Ты только, тсс… - я наклонил в ее сторону голову, прикрывая выступающую на моем лице улыбку. Катя напряженно вслушивалась, глаза ее, направленные на мои губы выманивали каждое слово. – Я очень рад за А. Это надо же такую невесту заполучить! – после этого я уже широко улыбнулся и обнял ее за плечи. Катя слегка покраснела, не сказав ни слова. – Все хорошо будет у вас. В этом я уж точно уверен!
Лицо ее тоже потихоньку окрашивалось улыбкой. Кажется, она была мне благодарна от всей души за слова поддержки. Да и мне это приносило глубокое удовольствие. Бывают люди, к которым испытываешь приязнь, даже в том случае, когда и не слишком знаешь человека. Но и того малого знания с уверенностью хватает для того, чтобы сказать, что этот человек дорогого стоит.
Входная дверь скрипнула. То был А., вернувшийся, наконец, из больницы. Он меня немного сухо поприветствовал.
- Извини, что не смог встретить, - сказал он.
- Ничего страшного, - ответил я, - хорошо, что спросил у тебя дорогу до дома заранее.
А. засмеялся, впрочем, слегка натужено, и, усевшись, вымолвил:
- Как там продвигается твоя работа?
Я коротко обрисовал ему картину своих недавних лекций, которые читались мной в моем родном институте.
Захотелось курить, я достал из кармана сигарету, собравшись уже поджечь ее, но Катя меня остановила.
- Здесь не курят, - сказал, улыбнувшись, А. – Таковы правила теперь, - хитрыми глазами он посмотрел на Катю. – Даже мне это воспрещается.
Выйдя на балкон, А. закрыл за собой дверь. Я сразу же воспользовался возможностью все разузнать.
- Что случилось? В последнее время ты, говорят, сам не свой.
А. оглянулся, чтобы удостовериться в том, что Кати нет в соседней комнате. Видимо, он ей что-то не договаривал. Я удивленно на него посмотрел.
- Есть вещи, которые ей лучше не знать, - как-то странно выразился он. – Но с тобой я могу быть честен, - он сделал некоторую паузу, будто бы что-то обдумывая. – Но это не пятиминутный разговор, поэтому давай-ка лучше прогуляемся позже, и я тебе все объясню.
Я был немало удивлен его словами, и на мое сердце лег огромный камень сомнения.
- Что же с тобой! – воскликнул я.
- Всему свое время, - вымолвил А., толкая дверь балкона и входя в теплоту комнаты.
Действительно, что-то может быть не так, подумал я. До чего же женщины могут быть прозорливыми. Но об этом позднее.
* * *
- Так что же, наконец, случилось, - вновь спросил я у А., когда мы вышли из дома и направились по этим глухим безлюдным улочкам. Было около шести часов, и еще не темно, хотя солнце уже село некоторое время назад. Где-то совсем рядом залаяла собака, а потом, сразу же, лаем огласился весь переулок. Было холодно, я застегнул пальто на все пуговицы, и обмотал вокруг шеи покрепче толстый шарф, но это не слишком спасало меня от такого студеного вечера. А. шел медленно, свесив голову, будто ничего не замечая. Я повторил свой вопрос. Он посмотрел на меня, словно не зная, с чего начать. Слегка помедлив, он вымолвил:
- Что-то во мне поломалось, мой друг. Что-то пошло не так! Понимаешь, когда в мыслях строишь какую-нибудь ситуацию, возводишь ее в абстракцию, думаешь, что встретившись с чем-либо подобным в реальной жизни, ты уже будешь знать, как поступить. Но оказывается, что абстракции – это одно, а реальная жизнь – совсем другое. В это-то вся проблема, - воскликнул он. – Реальное горе, реальная боль, реальная отплата за любую ошибку – это далеко от абстракций! Давай-ка я тебе расскажу, что происходило в последнее время в моей жизни.
Неделю назад меня попросили срочно прибыть в больницу. Я вижу, ты киваешь, значит, знаешь, успел уже обмолвиться с Катей об этом, - он странно ухмыльнулся. – Я не придал этому никакого значения – ну, знаешь, всякое может случиться по роду моей профессии. Явившись туда, я увидел, как меня встречает обеспокоенный Петр Александрович, это главный врач больницы, - пояснил он, - и ведет меня в палату. В этой палате находились трое больных. Состояние их удручающее – температура за сорок, они беспокойно себя ведут, словно в приступе горячки – глаза, налитые кровью, и руки… руки, цепляющиеся с остервенением за матрас. Подумалось, что они и в самом деле, в беспамятстве, но, подойдя к одному… парню лет двадцати пяти, я почувствовал, как он на меня смотрит своим ужасным, страшным взглядом с абсолютным, так сказать, пониманием.
- Как давно они поступили, - спрашиваю я у Петра Александровича.
- Часов пять назад, - отвечает он. – Дело, похоже, серьезное.
Он оголил грудь больного. На ней были язвы, выступающие над кожей, размером с пятирублевую монету. О, какие ужаснувшиеся у него были глаза, когда он, прекратив на мгновение стоны, опустил взгляд себе на грудь. Он попытался закричать, но горло его лишь извергнуло какое-то неопределенное бульканье, и он зашелся грубым мокрым кашлем. Я проверил лимфоузлы, но воспаления не увидел.
- Нет, точно не это! – прервал мои действия Петр Александрович. – Да и где ж ей взяться в наше-то время! – воскликнул он в нетерпении. Он был крайне возбужден.
- Что ж… Карантин, терапия. Нужно время. Если ситуация ухудшится – нужно будет что-то предпринимать.
Он кивнул, соглашаясь.
- Когда их привезли, - сказал он, - они жаловались на жар и на боль в груди. За эти пять часов температура поднялась до 39-ти, боль усилилась, стали появляться язвы, - я снова взглянул на эти ужасные отметины. Вначале – маленькие черные точки, которые через некоторое время набухли, наполнившись кровью. Пройдет немного времени, и может появиться необходимость их вскрывать.
Я смотрел на этого парня, корчащегося от боли, и в сердце моем была паника… да… тяжесть и паника. В моей голове проносились страшные картины. Заражение, смерть… Мучительная смерть на больничной койке!
Вот, прошло несколько часов, было принято решение вскрыть язвы. Появилась медсестра со стеклянными глазами, прерывисто дыша, и, тщетно стараясь скрыть волнение, подошла к больному. Она и Петр Александрович держали его, чтобы он лежал спокойно, пока я делал надрезы. О, это ужасная картина!
Вышел я оттуда под жуткие стоны и крики через час, невероятно уставший и убитый. Мне навсегда запомнились эти глаза! Бегающие, налитые кровью глаза, почувствовавшие гибель. Все для меня пошатнулось! Хорошо и просто быть добродетельным снаружи, вовне, отгородившись теориями, но вот здесь, сейчас – когда режешь… режешь… и человек под твоим скальпелем… борется за жизнь изо всех сил, моля о помощи, вот тогда-то постарайся-ка сохранить свою добродетель! Злая мысль закралась в мою голову, что я не смогу, я слаб. Что я здесь делаю, вообще? Знаешь, эта мысль в секунду, может быть, даже в долю секунды загорелась во мне и так там и осталась. Я знаю, что все это неправильно, и должен бы себя спрашивать – почему не я? А в мыслях лишь – почему я? Почему именно я? Все это паника, страх за свою жизнь. Инстинкт ли это или малодушие, оправдывающее себя инстинктом?
Вскоре я пришел домой, встретила меня Катя, обняла, а я почувствовал себя вдруг одиноким и ничтожным, чуть ли не грязным. Я бы мог ей все рассказать, но это было бы моей слабостью. Я страдал! Знаешь ли ты, как я страдал? Сердце мое вырывалось из груди, жаждало понимания и утешения, но я смолчал. Что-то меня остановило. Она-то не знает, что со мной происходит, даже сейчас она стоит перед моими глазами – простая и хрупкая… Как бы я вылил на нее всю эту грязь! Выплеснул бы и тут же потерял этого хрупкого человека. Нет, не надо, чтобы она знала!
Больные прибывали. Их становилось больше. Вчера три моих первых пациента умерли в страшных муках. Меня не было там, хоть я и должен был быть! Почему я вечно уходил! Был там только лишь для того, чтобы сделать необходимое и скорее бежать, бежать от этого кошмара, оставляя больных на попечение медсестер. Я не мог долго находиться с ними рядом, я чувствовал, как и из меня жизнь вытекает – потихоньку, с каждым вскриком умирающего, с каждой растревоженной язвой.
Он замолчал было, потом, видимо, на что-то решившись, вскричал:
- Я должен быть там этой ночью. Это моя обязанность! Иначе, придется от себя отказаться! Но этого я не могу позволить!.. Возвращайся домой, - А. посмотрел на меня. – Скажи Кате, что буду утром. Но ничего не говори о том, что я тебе только что рассказал, - глаза его светились чуть ли не безумием. – Понимаешь, это моя обязанность – я должен быть там, пусть даже ничем не смогу помочь, никак не смогу облегчить участь больных… Но это ведь даже не для них. Это для меня! Иначе, все разрушится, и я не смогу жить дальше!
- Ты уже все решил? – спросил я, отлично зная ответ. – Не буду тебя переубеждать. Будь осторожен только, вот и все.
- Спасибо, друг! – воскликнул он. – Знал, что ты меня поймешь! Спасибо! – он посмотрел на часы. – Надо идти. Не рассказывай Кате, как бы ни просила. До встречи!
Развернувшись, он быстрыми шагами направился далее по переулку, а мне ничего более не оставалось, кроме как возвращаться к Кате, испытывать на себе ее непонимающий взгляд и ее слезы, горькие слезы.
Наутро грянул гром. Неожиданный, нелепый. А. не появлялся всю ночь, все утро, и лишь к полудню я услышал звонок в дверь и встретил на пороге медсестру. Лицо ее было ужаснувшееся, говорила она очень тихо, будто бы не находила в себе силы. Я сразу догадался, о чем она хочет мне сказать, но, услышав это, так до конца и не смог принять, пока не оказался рядом с А., лежащим на больничной койке, встретившим меня слабой улыбкой обреченного человека.
Дата добавления: 2014-11-24; просмотров: 80 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |