Главная страница | Контакты | Случайная страница Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Категоризация культур

Общие параметры культуры. Любую группу людей, об­ладающих своей культурой, можно охарактеризовать сле­дующими категориями:

осознание себя и пространства. Разные культуры имеют свое представление о «комфортной индивидуальной зоне». Чтобы чувствовать себя комфортно, американцам требует­ся большее расстояние между людьми, чем латиноамериканцам.

коммуникация (общение) и язык. Система коммуникации (как вербальной, так и невербальной) отличает одну куль­туру от другой.

одежда и внешний вид. Сюда можно отнести верхнюю одежду и убранства (или их отсутствие), а также украше­ния тела, которые отличают одну культуру от другой.

еда и правила поведения за столом. В разных культурах по-своему выбирают еду, готовят, подают и едят ее. Жи­вотных, которых считают домашними любимцами в одной стране, например собак, употребляют в пищу в другой. Аме­риканцы и европейцы любят говядину, которая считается запретной у индусов; весь мир употребляет в пищу свини­ну, которая является табу для мусульман и евреев. Манера потребления пищи также отличается.

время и его восприятие. Отношение ко времени различ­но в разных культурах: одни отличаются пунктуальностью, другие обращаются со временем свободно. В целом, заме­чено, что немцы, как правило, точны, а выходцы из стран Средиземноморья просто не задумываются об этом. В неко­торых странах статус и возраст определяют время прибытия на деловую встречу: подчиненные приходят первыми, а на­чальник - последним. Некоторые субкультуры имеют свою систему исчисления: час дня у гражданских определяется как 13:00 у военных, которые очень ценят точность и син­хронизируют часы перед началом военных операций. В не­которых культурах люди вообще не следят за временем, а живут по восходу и заходу солнца. Деление года на сезоны также различно во многих странах: мы привыкли, что год состоит из 4 времен года, а в некоторых культурах он де­лится на сезоны дождей и засухи;

взаимоотношения. Каждая культура закрепляет опреде­ленные человеческие отношения в зависимости от возрас­та, пола, статуса, степени родства, а также достатка, мудро­сти и власти. Семья - наиболее распространенная единица многих обществ - варьируется от маленькой до большой. Если в западноевропейских и североамериканских культу­рах семья — это родители и дети, причем последние, выра­стая, уходят из родительского дома и создают свои семьи, то во многих азиатских и африканских культурах семья включает в себя родителей, детей, бабушек, дедушек, дядей, тетей, двоюродных братьев и сестер. Во многих культурах дом делится на мужскую и женскую половины. В одних куль­турах распространена моногамия, в других - полигамия или даже полиандрия (когда одна жена имеет несколько мужей) В некоторых культурах главой семьи считается мужчина, и эти закрепленные традицией взаимоотношения переносятся на все общество, когда во главе страны (как во главе большой национальной семьи) стоит диктатор. Взаимоотношения меж­ду людьми также определяются культурой: в одних странах почитают старших, в других их игнорируют; в одних странах женщины должны закрывать лицо и проявлять почтитель­ность, покорность, в других они равны с мужчинами.

нормы и ценности. И потребности общества, и приори­тетные формы поведения тоже определяются культурой. В странах с невысоким уровнем развития к основным потреб­ностям общества относятся еда и кров. В развитых странах ценность приобретают деньги, материальный достаток, зва­ния и должности, а также закон и порядок. В зависимости от существующей в стране системы ценностей устанавли­ваются нормы поведения членов общества, варьируемые от вседозволенности до строгого повиновения для детей, от неукоснительного подчинения мужу до полного освобож­дения женщин. Культурные нормы обусловливают этику поведения на работе, формируют традиции и ритуалы брако­сочетания, рождения и смерти, определяют границы частной жизни, устанавливают правила хороших манер и образцово­го поведения. Процесс глобализации и развитие мировых систем коммуникаций приводит к стиранию граней между системами ценностей в различных культурах и ставит на первое место общечеловеческие проблемы, такие как заг­рязнение окружающей среды, борьба с ядерной опаснос­тью, СПИДом, наркотиками, терроризмом и т. д.;

система религиозных убеждений и представлений. Наиболее сложной проблемой является вычленение основных представлений определенной культуры и факторов, влия­ющих на отношение представителей этой культуры к себе, к другим, к событиям в их окружении. Во всех культурах зафиксирована боязнь сверхъестественного, что находит выражение в религиях и религиозных верованиях. Религиозные традиции в различных культурах осознанно или неосознанно влияют на наше отношение к жизни и смерти.

умственная деятельность и методы обучении. В разных культурах люди по-разному думают и учатся. Э. Холл счи­тает, что разум человека - это продукт усвоенной культу­ры, который по-разному классифицирует и обрабатывает информацию. В каждом обществе культура определя­ет поощрения и наказания за усвоение или неусвоение той или иной информации определенным образом. Например, немцы высоко ценят логику в западном представлении, в то время как для индейцев племени навахо логика заклю­чается в сохранении своего общественного строя и прису­щих ему взаимоотношений. Некоторые культуры ценят аб­страктное мышление и умозрительность, другие предпочи­тают механическое заучивание и запоминание наизусть. Умственная деятельность присутствует во всех культурах, но проявляется по-разному;

организация труда и отношение к работе. Все, что связа­но с работой: отношение к труду, основные виды трудовой деятельности, разделение труда, методы и принципы рабо­ты (например, премии и стимулы, продвижение по службе и т. д.), также отличает одну культуру от другой. Работа опре­деляется как напряжение или усилие, направленное на про­изводство или свершение чего-то. С этим понятием связано множество различных терминов, таких как «труд», «инстру­менты», «предприятие», «занятость», «карьера», «профессия», «род занятий», «место работы» и т. д. Некоторые культуры пропагандируют такое понимание труда, при котором от всех членов общества ожидается участие в полезной и нуж­ной деятельности. В других культурах идея труда понима­ется шире, включая в себя занятия спортом, музыкой и дру­гими видами искусства. В некоторых культурах полезность груда связана с произведенным доходом, а ценность чело­века зависит от его производственного статуса. В культу­рах, где определяющую роль играет религия, работа явля­ется актом служения Богу и народу и считается моральным долгом каждого члена общества. В Японии верность семье как одна из главных ценностей национальной культуры пере­носится на организацию, в которой человек работает, и на качество его труда. Принципы разделения труда отражают господствующую культуру. Начиная с феодальных времен, бюрократическая культура находила свое отраже­ние в иерархии. Организационная пирамида подразделя­лась на уровни и отделы, каждый из которых имел своего руководителя. Сейчас намечается тенденция отхода от этой структуры с предпочтением командного, группового раз­деления труда и ответственности.

Теория высоко- и низкоконтекстуальных культур Э. Хол­ла. На основе сравнительных исследований различных культурных групп Холл разработал общую типологию по отношению их к кон­тексту — информации, окружающей и сопровождающей то или иное культурное событие. Он обратил внимание, что все культуры в межличностном общении используют некие невыска­занные, скрытые правила, которые важны для понимания происхо­дящих событий и межличностного поведения. Культуры различаются своим «чтением контекста», использованием скрытой информа­ции, которую заключает в себе каждая ситуация. Чем больше кон­
текстуальной информации необходимо для понимания социальной ситуации, тем выше сложность культуры, тем труднее «чужакам» правильно понять и оценить социальную ситуацию. В зависимости от характера использования пространства и времени Холл разграничил все культуры на высококонтекстуальные и низкоконтекстуальные, а также культуры с пре­обладающим монохронным или полихронным использованием вре­мени.

Согласно исследованиям Холла, характер и результаты процесса коммуникации среди всего прочего определяется и степенью информированности его участников. Степень информированности в свою очередь зависит от плотности социальной связи и скорости обмена информацией между членами этой сети. В соответствии с этим все культуры можно классифицировать по признаку «слабой» и «сильной» контекстуальной зависимости. Люди, которые пользуются плотной информационной сетью, относятся к культуры с «высоким контекстом», а индивиды с более свободной сетью связей в своем социальном окружении и с меньшим объемом обмена информацией относятся к культуре с «низким контекстом». Высокий контекст культуры является важным условием успешного понимания того или иного события, так как высокая плотность информационных сетей предполагает тесные контакты между членами семьи, постоянные контакты с друзьями, коллегами, клиентами. В этом случае в отношениях между людьми всегда присутствуют тесные связи. В силу высокой информационной обеспе­ченности и накопленного исторического опыта такие культуры можно назвать однородными; они мало меняются со временем и при взаимодействии с инокультурным окружением поведение пред­ставителей высококонтекстуальных культур порождает одинаковую реакцию и предсказуемо. По мнению Холла, здесь для обычного повседневного общения не требуется подробной информации о происходящем, поскольку представители этих культур постоянно в курсе того, что происходит вокруг. К странам с высоким контекстом культуры принадлежат Франция, Испания, Италия, страны Ближ­него Востока, Япония и Россия. Для представителей высококонтекстуальных культур много информации передается неязыковым контекстом — иерархией, стату­сом, внешним видом человека, манерами его поведения, условиями проживания и т.д. Например, высококоптекстуальные по своей

Природе японцы не станут вести переговоры с представителем другой фирмы, если он занимает недостаточно высокое положение в ее иерархии, как бы высокопрофессионален он ни был. Вся необходи­мая информация для ведения переговоров уже заложена в сознании людей, и без знания этой информации переговоры будут неудачны­ми. В культурах этого типа используется очень много намеков, под­текста, фигуральных выражений и т.д. Так, если при обсуждении сделки американец даст утвердительный ответ, то это не может иметь никакой иной интерпретации, тогда как согласие японца во­все не означает действительного согласия, оно может иметь раз­личные интерпретации. Дело в том, что в японской культуре не принято прямо говорить «нет» из опасения, что отрицание че­го-либо может подорвать авторитет партнера. Японцы особенно чувствительны к «сохранению лица» собеседника и никогда не по­ставят партнера в неловкое положение, публично отвергая его предложение.

В то же время в мире существует группа культур, в которых практически отсутствуют неформальные информационные сети. Эти культуры менее однородны, в них межличностные контакты строго разграничены, представители этих культур не смешивают личные отношения с работой и другими аспектами повседневной жизни. Следствиями этой особенности оказываются слабая инфор­мированность и большая потребность в дополнительной информа­ции для понимания представителей других культур при общении. К типу низкоконтекстуальных культур можно отнести культуры Гер­мании, Швейцарии, США, скандинавских и других североевропей­ских стран. В культурах этих стран большая часть информации содержится в словах, а не в контексте общения. Здесь люди часто выражают свои желания словесно, не предполагая, что не будут поняты из си­туации общения. В подобных обществах наибольшее значение при­дается речи, а также обсуждению деталей, предпочтителен прямой и открытый стиль общения, когда вещи называют своими именами. На шкале нзкоконтекстуальных культур верхнее положение зани­мают немцы с известной всем педантичностью. Для представителей немецкой культуры очень важны письменные контракты, договоры, документы.

Сравнение двух типов культур показывает, что каждая из них обладает специфическими особенностями. Так, высококонтек­стуальные культуры отличает:

• невыраженная, скрытая манера речи, многозначительные и многочисленные паузы;
• серьезная роль невербального общения и умения «говорить
  глазами»;

· излишняя избыточность информации, поскольку для общения
достаточно первоначальных фоновых знаний;

· отсутствие открытого выражения недовольства при любых ус­ловиях и результатах общения.

• В свою очередь низкоконтекстуальные культуры характе­ризуются следующими признаками:

· прямая и выразительная манера речи;

· незначительная доля невербальных форм общения;

· четкая и ясная оценка всех обсуждаемых тем и вопросов;

· оценка недосказанности как недостаточной компетентности
или слабой информированности собеседника;

· открытое выражение недовольства.

Иллюстрацией для понимания обоих типов культур может слу­жить описание работы менеджеров, принадлежащих к культурам с высоким и низким контекстом. Так, в культуре с низким контекстом менеджер будет принимать посетителей одного за другим, строго по очереди. Во время своей работы он не будет отвечать на телефон­ные звонки или звонить сам. Он будет получать информацию толь­ко от тех людей, с которыми видится в течение дня, и из своих ра­бочих документов.

Напротив, в культурах с высоким контекстом офис менеджера будет напоминать проходной двор, когда люди постоянно входят и выходят в течение всего рабочего дня. Во время беседы менеджер отвлекается на телефонные разговоры и на прочие минутные во­просы. В этой ситуации все действующие лица обо всем информи­рованы, и каждый знает, где ему следует искать необходимую ин­формацию.

Россия, в прямом и переносном смысле находящаяся между Востоком и Западом, и на этой шкале занимает про­межуточное положение (Персикова).

Кроме проблемы контекстуальности культуры и теории Холла значительное место отводится исследованию вопроса использо­вания времени представителями различных культур. По его мне­нию, время является важным показателем темпа жизни и ритма деятельности, принятым в той или иной культуре. Культура ис­пользования времени выступает главным организующим факто­ром жизни и коммуникации, так как с помощью времени люди выражают свои чувства, подчеркивают важность своих поступков и действий.

Каждой культуре присуща своя система использования време­ни, что чрезвычайно важно для межкультурной коммуникации. Для понимания партнера требуется знать, как понимается время в его культуре. По Холлу, в зависимости от способа использования вре­мени культуры следует разделять на два противоположных вида: полихронные, в которых в один и тот же отрезок времени произво­дится несколько видов деятельности; монохронные, в которых вре­мя распределяется таким образом, что в один и тот же отрезок вре­мени возможен только один вид деятельности.

Монохронное использование времени означает, что действия осуществляются последовательно, одно за другим в течение опреде­ленного времени. В соответствии с этим время представляется как прямолинейный путь, который ведет из прошлого в будущее. Монохронное время разделяется па отрезки, т.е. все тщательно планиру­ется для того, чтобы человек мог в любой отрезок времени скон­центрироваться на чем-либо. Представители монохронных культур приписывают времени вещественную стоимость: его можно потра­тить, сэкономить, потерять, наверстывать, ускорять. Тем самым оно становится системой, с помощью которой поддерживается по­рядок в организации человеческой жизни. Исходя из того, что «мопохронный» человек способен заниматься только одним видом деятельности в определенный отрезок времени, он вынужден как бы «закрываться» в своем собственном мире, в который другим людям нет доступа. Носители этого типа культуры не любят, если их прерывают в процессе какой-либо деятельности. Такой тип ис­пользования времени практикуется в Германии, США, ряде северо­европейских стран.

Полихронное восприятие времени противоположно монохронному — в нем многое происходит одновременно. Полихронное вре­мя понимается не как прямолинейный путь, а как некий узел пере­плетения многих проблем, поэтому оно менее ощутимо. В культурах полихронного типа большую роль играют межличностные, челове­ческие отношения, а общение с человеком рассматривается как бо­лее важное действие, чем принятый план действий. Поэтому пред­ставители полихронных культур более динамичны в обращении со временем. Пунктуальности и распорядку дня в этих культурах не придается большого значения. К типичным полихронным культурам относятся культуры стран Латинской Америки, Ближнего Востока, Средиземноморья, а также Россия.

Различия между представителями монохронных и полихронных культур можно обобщенно описать следующим образом: и монохронных культурах индивиды делают одно дело в один промежуток времени, при этом они сконцентрированы на своей работе, соблю­дают все договоренности, испытывают ответственность за свою ра­боту, стараются не мешать другим, проявляют больше уважения к другим людям, пунктуальны и поддерживают преимущественно краткосрочные межличностные отношения. Представители полихронных культур, напротив, делают не­сколько дел одновременно, чаще прерывают свою работу, придают меньше значения договоренностям о встречах, чем человеческим взаимоотношениям. Они часто меняют свои планы, больше интере­суются личными делами, их пунктуальность зависит от взаимоотно­шений, они склонны устанавливать отношения с другими на вею жизнь.

Этот же критерий (отношение к времени) использует и Р. Д. Льюис [13] в своем сравнении культур. Льюис подраз­деляет культуры на три типа: моноактивные (или линейно организованные), полиактивные и реактивные. Моноактив­ные народы, такие как шведы, швейцарцы, датчане и нем­цы, делают в данный промежуток времени одно дело, пол­ностью сосредоточиваются на нем и выполняют по заранее составленному графику. Они полагают, что при такой орга­низации труда действуют более эффективно и плодотвор­но. Представители полиактивных культур (латиноамериканцы и южные европейцы) легко перестраиваются и могут делать одновременно несколько дел, но не любят обрывать беседу на полуслове. И наконец, реактивные культуры, характерные для азиатских стран, организуют деятельность не по стро­гому и неизменному плану, а в зависимости от меняюще­гося контекста, реагируя на эти изменения. Льюис называ­ет также реактивные культуры «слушающими», поскольку представители этих культур редко инициируют действия или дискуссии, предпочитая сначала выслушать и выяснить позицию других.

Разделяя культуры на высоко- и низкоконтекстуальные, монохронные и полихропные, следует помнить, что в каждом типе суще­ствует множество скрытых правил и требований, регулирующих по­вседневную жизнь людей. В высококонтекстуальных и монохронных культурах эти правила и требования определяют принятые в обще­стве нормы поведения, которые строго соблюдаются. Например, в Японии размещение участников за столом переговоров строго оп­ределено старшинством. В культурах Ближнего Востока ни одно де­ловое обсуждение не начнется без обмена любезностями и налажи­вания личных контактов. Стремление американцев приступать к обсуждению деловых вопросов без напрасной потери времени будет воспринято представителями этих культур как грубость и невежли­вость.

В низкоконтекстуальных культурах межличностные отношения часто носят временный и поверхностный характер. Здесь люди лег­ко вступают в дружественные отношения и так же легко прерывают их. Легкость и быстрота, с которой американцы знакомятся с людь­ми, привела к созданию одного из самых распространенных стерео­типов, согласно которому «американцы необычайно дружелюбны»; обратной стороной этого стереотипа является также широко рас­пространенное мнение, что американская дружба поверхностна и не предполагает преданности и верности.

Дружеские отношения американцев носят весьма своеобразный характер: они редко бывают продолжительными и в них присутству­ет всегда много прикладных моментов. Они менее постоянны, не­жели представители других культур, и не любят зависеть от других людей. Американцы часто ранжируют свои дружеские отношения, выделяя «друзей по работе», «друзей по спорту», «друзей по отды­ху», «друзей семьи» и т.п.

Сравнение особенностей каждого типа культуры, позволяет прийти к выводу, что при взаимном общении представителям этих культур приходится сталкиваться с множеством сложностей. Здесь всегда важно помнить, что на поведение представителей другой культуры нельзя реагировать так же, как принято в своей куль­туре. Теория Холла помогает взглянуть на представителей различ­ных культур изнутри и облегчает понимание культурных коммуни­кативных образцов. Однако на практике межкультурного общения следует учитывать, что теория Холла не объясняет все поведение представителей того или иного типа культур. В рамках одной и той же культуры могут встречаться их различные комбинации и соче­тания. Теория Холла даст лишь описания типичных черт, которые сопровождают процесс коммуникации представителей описанных культур.

Теория культурных измерений Г. Хофштеде. Под влия­нием индивидуальных особенностей психики, социального окруже­ния и специфических особенностей этнической культуры каждый человек особым образом воспринимает окружающий мир, стано­вясь носителем определенного образа мыслей и потенциальных действий. В то же время подавляющее большинство социальных моделей поведения людей формируется в детском возрасте, по­скольку именно в детстве человек наиболее восприимчив к про­цессам обучения. Определенные ощущения, формы мышления и способы действий, которые возникают в ходе обучения и закреп­ляются в сознании человека, консервируются и в дальнейшем сла­бо поддаются изменениям. Ведь чтобы усвоить что-то новое, для этого сначала необходимо отказаться от старых образцов. А отказ от привычных ощущений, мыслей и моделей поведения дается всегда труднее, чем обучение с «чистого листа». Результатом процесса формирования ощущений, мыслей и повеления являют­ся так называемые ментальные программы, которые могут быть исследованы с помощью измерений культуры по четырем показа­телям:

• дистанция власти (от низкой до высокой);

• коллективизм — индивидуализм;

• маскулинность — феминность;

• избегание неопределенности (от сильной до слабой).

Данные идеи и представления являются исходными в теории культурных измерений голландского социолога Герта Хофштеде, который одним из первых в социологии культуры попытался ис­пользовать значительные статистические данные для анализа куль­турных ценностей. Теория культурных измерений Хофштеде бази­руется на результатах письменного опроса, проведенного им в 40 странах мира, за исключением бывших социалистических стран, что объясняет отсутствие упоминаний всех восточноевропейских стран, в том числе России. Эти исследования позволили установить, что различные феномены культуры могут быть измерены по четырем указанным параметрам, которые на практике выступают в различ­ных комбинациях между собой, что и определяет ментальность со­ответствующей культуры.

Измерение по параметру «дистанция власти» означает срав­нение культур по степени концентрации власти или распределения ее по различным уровням организации. Этот показатель позволяет установить, какое значение в разных культурах придается властным отношениям между людьми и как варьируются различные культуры по данному признаку. Дистанция власти представляет собой вели­чину неравномерного распределения власти в обществе и степень готовности общества принять эту неравномерность во взаимоот­ношениях между различными элементами. Дистанцию власти Хофштеде объясняет через основные ценности членов общества, наделенных властью. Способ распределения власти, но его мне­нию, обычно исходит из поведения наделенных властью членов об­щества, т.е. когорты руководителей, а не из остальной массы ру­ководимых.

В культурах с высокой дистанцией власти эта власть видится как некая данность, имеющая фундаментальные основы. Поэтому представители данного типа культуры полагают, что власть — важ­нейшая часть социальной жизни, а носители власти рассматривают своих подчиненных как людей, сильно отличающихся от них самих. При этом в культурах такого типа акцепт делается в основном на принудительную форму власти. Здесь высокую ценность имеют обязательность, исполнительность, конформное поведение, автори­тарные установки и жесткий стиль руководства.

Вопрос о легитимности самой власти в этих культурах не столь важен, поскольку в обществе негласно существует убеждение, что в мире должно быть определенное неравенство, в котором каждый имеет свое место. Дело в том, что некоторые культуры имеют пре­имущественно иерархическую, или вертикальную, структуру орга­низации, в то время как в других культурах иерархия выражена не так сильно или ее структура имеет горизонтальный характер по­строения взаимоотношений. В иерархических обществах с высо­кой дистанцией власти подчиненные готовы к неравномерному распределению полномочий и поэтому подчиняются всем выше­стоящим лицам: начальникам и прочим носителям властных пол­номочий традиционно оказывается подчеркнутое уважение и де­монстрируется послушание. В таких культурах не допускаются вы­ражение противоречий, жесткая критика или открытое противо­действие. Такого рода взаимоотношения в культурах с высокой дистанци­ей власти основываются на убеждении, что люди изначально рож­даются неравными, у каждого есть свое место в жизни, обусловлен­ное сложной иерархической структурой общества, и своя дистанция между различными социальными слоями общества. Социальная ие­рархия общества определяет и структуру составляющих его органи­заций. Еще в школе детей учат, что они не должны перебивать учи­теля и задавать вопросы, поскольку это считается проявлением не­уважения к старшим. В таких культурах для организационных структур характерны централизация власти, большая численность персонала в области контроля и проверки, который определяет значимость той или иной работы. Здесь существует твердое убеж­дение, что наделенные властью отличаются от рядовых людей, по­этому любое проявление власти считается нормой. В культурах с высокой дистанцией власти устанавливается сильная зависимость между начальниками и подчиненными: сотрудники должны либо признавать власть своего начальника, либо полностью отклонять ее и прерывать с ним всякие отношения. В этом случае эмоциональ­ная дистанция между начальниками и подчиненными очень велика. Сотрудники лишь в редких случаях могут позволить себе задать во­просы своему начальнику, не говоря уже о том, чтобы подвергнуть его действия критике.

В культурах с низкой дистанцией власти господствует точка зрения, согласно которой неравенство в обществе должно быть сведено к минимуму. Представители этого типа культур считают, что иерархия — условное закрепление неравенства людей в обще­стве, поэтому наибольшее значение там придается таким ценно­стям, как равенство в отношениях, индивидуальная свобода и ува­жение к личности. Подчиненные здесь рассматривают себя такими же людьми, как и их руководители. Поэтому коммуникация в дан­ных культурах менее формальна, равенство собеседников выражено сильнее, а стиль общения носит в большей мере консультативный характер. В культурах с низкой дистанцией власти эмоциональная дистан­ция между вышестоящими и их подчиненными незначительна. На­пример, сотрудники таких организаций всегда могут подойти к сво­ему начальнику с вопросом или высказать критические замечания. Открытое несогласие или активное противодействие начальнику также рассматривается здесь как норма.

На основе результатов своих исследований Хофштеде пришел к выводу, что к культурам с высокой дистанцией власти можно отнести турецкую, а к культурам с низкой дистанцией власти — немецкую.

КАК ВЫ ДУМАЕТЕ: РОССИЯ, ЗАПАД?

В качестве примера различия культур по данному показателю можно сравнить взаимоотношения начальника и подчиненного на Западе и в России. Для западной деловой культуры характерны стеклянные двери в кабинеты, свободный вход к начальнику, взаимоуважительная форма общения руководителей и подчиненных, что в итоге указывает на короткую дистанцию власти в организациях Запада. В противоположность западной, русская деловая культура предполагает 2 — 3 иерархических уровня власти с большим коли­чеством приказов руководителей своим подчиненным, что значи­тельно удлиняет дистанцию между начальником и подчиненным и осложняет решение всех вопросов.

Измерение культур по признаку индивидуализм — коллекти­визм призвано показать степень, до которой культура поощряет со­циальную связь в противоположность индивидуальной независимо­сти и опоре на собственные силы, и тем самым объяснить различия в повелении представителей разных культур. Выдвигая этот при­знак, Хофштеде исходил из того, что в зависимости от приоритета потребностей личности или общества все культуры можно разде­лить на коллективистские и индивидуалистские. Индивидуалистской может быть названа культура, в которой индивидуальные цели се членов более важны, чем цели групповые. Индивидуализм присущ обществам со свободной (нежесткой) соци­альной структурой, в которых каждый должен заботиться о себе и своей семье. Коллективистская культура, напротив, характеризуется тем, что в ней групповые цели доминируют над индивидуальными. Коллекти­визм присущ обществам с жесткой (строгой) социальной структу­рой, четким разделением па социальные группы, внутри которых каждому индивиду гарантированы забота и внимание остальных в обмен на безоговорочную лояльность группе. По мнению Хофштеде, подавляющее большинство людей живет в коллективистских обществах, в которых интересы группы превалируют над интересами индивида. Коллективистский характер общества означает не власть государства над индивидом, а власть группы над ним. К данному типу культур следует отнести большин­ство традиционных азиатских и африканских культур, а также като­лических стран Южной Европы и Латинской Америки, которые от­личает повышенное внимание к семейным и общинным отношени­ям и ценностям. Самая первая группа, в которой оказывается чело­век с рождения — его семья. В большинстве коллективистских об­ществ семья состоит из довольно большого числа членов, прожи­вающих под одной крышей. В нее могут входить не только родители и их дети, но также дедушки, бабушки, дяди, тети и прочие родст­венники. Эти люди и становятся первыми и главными арбитрами, определяющими направление поведения человека. Если дети вы­растают в семьях такого типа, то они изначально воспринимают себя как часть мы-группы. Каждая большая семья отличает себя от других групп в обществе и является основанием для создания соб­ственной идентичности. Здесь между индивидом и группой развива­ются отношения зависимости. Собственная группа на протяжении всей жизни защищает индивида, но в ответ требует от него посто­янно проявлять преданность.

Наряду с современной системой законов японцы подчиняются неписаному кодексу общественного поведения, в основе которого лежит строгая субординация, напоминающая человеку о его подо­бающем месте и требующая постоянно соблюдать дистанцию в об­щем потоке взаимоотношений. Осознание своей принадлежности к какой-то группе, готовность ставить преданность ей выше личных интересов — все это обрекает японцев на известную замкнутость. Дружеские связи между лицами разного возраста, положения, со­циальной принадлежности здесь крайне редки. Круг тех, с кем япо­нец сохраняет общение на протяжении всей своей жизни, весьма ограничен. За исключением родственников и бывших одноклассни­ков, это, как правило, — сослуживцы одного с ним ранга. По­скольку любая группа в японском обществе основана на жесткой иерархии, то чужак, задумавший проникнуть в нее со стороны, ока­зывается сразу инородным телом в системе прочных отношений, установившихся ранее.

Коллективизм может иметь разное выражение. По данному признаку русская культура также отличается от за­падной. Например, в голландских организациях самого разного типа существует практика регулярно проводить собрания персонала с численностью до 100 человек. При этом сами руководители сове­щаний не проводят, они это право предоставляют своим внутрен­ним консультантам и участвуют в собраниях на положении «как все». Решения принимаются всем коллективом и выполняются все­ми работниками. В нашей деловой культуре, напротив, по старой советской тра­диции управленческие решения принимаются единолично руководи­телем. Собрания подобного рода не проводятся, поскольку отноше­ния между сотрудниками строятся сугубо иерархичпо, на основе культа единоначалия. На Западе распространен горизонтальный коллективизм инди­видуалов, в котором каждый индивид осознает себя независимым. Наш коллективизм является уравнительно-пассивным и выглядит вертикальным и патерналистским.

Меньшая часть человечества живет в обществах, в которых ин­тересы индивида преобладают над интересами группы. Эти общест­ва и их культуры были названы Хофштеде индивидуалистскими. В них отношения между людьми зависят от индивидуальных интере­сов и притязаний их участников и поэтому изменяются по мере из­менения интересов и притязаний. В подобных обществах выбор ин­дивидом стиля одежды, друзей, занятий или супруга относительно свободен от диктата со стороны семьи или еще кого-либо. Это не означает, что люди в таких обществах не испытывают влияния со стороны окружающих. Но степень влияния здесь несравненно меньше, чем в коллективистских обществах. В силу указанных причин в таких индивидуалистских культурах, как культуры Германии, США, Австралии, Великобритании, Кана­ды, Нидерландов, Новой Зеландии, связи между людьми менее важны. Считается, что в этих культурах каждый человек должен сам позаботиться о себе и своей семье. Выполнение поставленной цели здесь превалирует над любыми личными взаимоотношениями. Преданность индивида группе низка, каждый человек входит в со­став нескольких групп, переходя из одной в другую по мере надоб­ности. В этих культурах предпочтение отдается соревнованию и конкуренции, а не кооперации и сотрудничеству. Ценится прежде всего право каждого на личную собственность, частное мнение, точку зрения. Приветствуется умение самостоятельно принимать решения.

Каждый тип культуры имеет свои преимущества и издержки. Кол­лективисты вынуждены придерживаться многочисленных экономи­ческих, социальных и культурных ограничений, получая взамен на­дежную поддержку. Индивидуалисты достигают большего матери­ального благополучия и всегда имеют больший выбор в своем об­разе жизни и поведении.

Измерение по признаку маскулинность — феминность при­звано характеризовать те общества и культуры, в которых роли полов четко очерчены. Выдвигая этот параметр классификации культур, Хофштеде подчеркивает, что он не имеет прямого отно­шения к мужчинам и женщинам, он лишь фиксирует преоблада­ние определенных черт в национальном характере. Мужскими, по его мнению, следует считать культуры, в которых ценятся тщеславие, стремление к успеху, признание личных достижений и забота о высоком достатке. Женскими следует признать те культуры, в которых превалирует значимость межличностных от­ношений, сотрудничества, стремление к пониманию и проявляет­ся забота об окружающих. Понятия «маскулинность» и «феминность», согласно Хоф­штеде, отражают социальные, предопределенные культурой роли мужчин и женщин в той или иной культуре.

В соответствии с таким разделением, в маскулинных культу­рах доминируют следующие ценности: настойчивость, сила, неза­висимость, материальный успех, открытость. В культурах с муж­ским началом, характерных для Австрии, Великобритании, Вене­суэлы, Германии, Греции, Ирландии, Италии, Мексики, Швей­царии, Филиппин, Японии, половые различия мужских и женских ролей в обществе четко обозначены: мальчиков учат быть реши­тельными и настойчивыми, а девочек — покладистыми и забот­ливыми. В работе здесь ценится больше всего результат, и на­граждение происходит по принципу реального вклада в этот результат. Феминные культуры, присущие Дании, Нидерландам, Норве­гии, Португалии, Финляндии, Чили, Швеции, ценят больше всего эмоциональные связи между людьми, заботу о других членах обще­ства, самого человека. Мужчины в этих культурах не должны быть напористы, им надлежит принимать участие в воспитании детей. Соответственно в воспитании детей большое значение придается развитию чувства солидарности и скромности. Здесь проповедуется социальное равенство полов, сочувствие неудачникам, конфликты обычно решаются путем переговоров и достижения компромисса. Награждение за труд в культурах феминного типа происходит в ос­новном по принципу равенства.

Доминирование мужского или женского начала в той или иной культуре влияет на процесс коммуникации: в мужских культурах преобладает склонность к агрессивному коммуникативному стилю, поскольку соревнование важнее сотрудничества. Коммуникативный стиль в женских культурах значительно отличается от предыдущего. В культурах маскулинного тина люди имеют более сильную мотива­цию к достижению практических результатов, в работе они видят смысл жизни, признание, успех и конкуренция рассматриваются как главные источники удовлетворенности работой. В культурах феминного типа упор делается на взаимную зависимость и служе­ние друг другу.

Измерение культур по параметру избегание неопределенно­сти означает сравнение культур по степени допустимых отклоне­ний от установленных ими норм и ценностей. Избегание неопределенности является выражением членами какой-либо культуры на угрозу или опасность для себя из-за непонятной или неопределен­ной ситуации. «Процесс избегания» предполагает устранение от контактов с людьми, общение с которыми таит для нас скрытую или непосредственную опасность. Значимость этого параметра обусловлена тем обстоятельством, что будущее для людей всегда остается неизвестным, хотя люди испокон веков пытались пред­сказать его.

Состояние и чувство неопределенности является неотъемле­мой частью человеческого существования, поскольку человек не обладает способностью предсказывать события ни ближайшего, ни отдаленного будущего. По мере своих возможностей, с помо­щью различных технологий, законов или религии люди во все ис­торические эпохи стремились снизить уровень неопределенности своей жизни. При этом стратегии преодоления неопределенности различны в каждой культуре и зависят от того, какое значение придавалось неопределенности в соответствующей культуре. В за­висимости от этого показателя Хофштеде разделяет культуры на два типа — с высоким и низким уровнем избегания неопределен­ности.

В культурах с высоким уровнем избегания неопределенности в ситуации неизвестности люди постоянно испытывают стресс и чув­ство страха. Высокий уровень неопределенности, согласно Хофште­де, ведет не только к повышенному стрессу индивидов, но и к вы­свобождению у них большого количества энергии. Поэтому в куль­турах с высокой степенью избегания неопределенности наблюдает­ся высокий уровень агрессивности, для выхода которой в таких об­ществах создаются особые каналы. Представители культур с высокой степенью боязни неопреде­ленности пытаются избегать неясных ситуаций, обезопасив себя множеством формальных правил, неприятием отклонений от нор­мы в поведении, верой в абсолютную истину. Они нетерпимо от­носятся к людям с другим типом поведения, больше сопротивля­ются любым изменениям, болезненно относятся к двусмысленно­сти, беспокоятся о будущем, мало склонны к риску. В их поведе­нии ярко выражена тенденция к внутригрупповому согласию. Их характеризует высокий уровень беспокойства и поэтому они заня­ты вопросами безопасности и охраны, испытывают сильную по­требность в письменных инструкциях, правилах и законах, кото­рые придают их жизни устойчивость и определенность. Люди, при­надлежащие к таким культурам, предпочитают четкие цели, под­робные задания, жесткие графики работы и расписания действий. К культурам данного типа Хофштеде относит культуры Бельгии, Германии, Гватемалы, Греции, Перу, Португалии, Уругвая, Фран­ции, Японии.

Одно из неписаных правил французской беседы заключается в том, что французы не любят с ходу затрагивать вопрос, который интересует их больше всего. К нему подходят постепенно, после долгого разговора вокруг да около на разные нейтральные темы и как бы вскользь, без нажима, часто в конце обеда или ужина. По­ступать наоборот считается признаком не только дурного топа, но и невеликого ума: сразу демонстрируя свой интерес, вы оказывае­тесь в роли просителя, а нарвавшись на отрицательный ответ, ставите в неудобное, унизительное положение не только себя, по и партнера.

В культурах с низким уровнем избегания неопределенности люди в большей степени склонны к риску в незнакомых условиях, поэтому для них характерен более низкий уровень стрессов и страхов. Закономерно, что при низком уровне боязни неопреде­ленности люди недовольны чрезмерной регламентацией и органи­зованностью жизни, избытком правил и инструкций. Поэтому пра­вила устанавливаются ими только в случае крайней необходимо­сти. При этом они лучше чувствуют себя в неординарных ситуаци­ях, которые открывают больше возможностей для творческого ре­шения различных проблем. Здесь господствует убеждение, что правил должно быть как можно меньше, во всем следует надеять­ся только на себя. Представители этих культур легче воспринима­ют непредсказуемость жизни, их не пугают непонятные человече­ские поступки и новизна идей, они терпимо относятся ко всему необычному, высоко ценят инициативу, готовность идти на риск. К этой категории Хофштеде отнес культуры Дании, Индии, Ир­ландии, Нидерландов, Норвегии, Сингапура, США, Финляндии, Швеции.

Теорию культурных измерений Хофштеде критикуют с различ­ных позиций, при этом прежде всего обращая внимание на ее огра­ниченный характер. Каждая культура составляет собственную про­грамму действий для своих членов, которая всегда отличается от программ действий других культур. Поэтому интерес к культурным различиям всегда велик и не ограничивается только приведенными выше измерениями. Очевидно, что должны существовать и другие подходы, которые помогли бы более обстоятельно исследовать культурные различия. В то же время приведенные параметры куль­турных различий существенно упрощают осознание и понимание культурных различий. Это позволяет гибко реагировать на неожиданные действия партнеров по межкультурной коммуникации и избегать возможных конфликтов при контактах с представителями других культур.