Читайте также:
|
Крылов ставит под сомнение культ "рацио", прежде всего, догматизм, косность просветительского разума.
А следовательно, возникает проблема ложного и истинного (т.е. диалектического, противоречивого) знания о жизни – главная философская проблема, которая вытекает как из формы, так и из целого ряда сюжетов басен Крылова.
Крылов также выступает и против гордыни разума.
Сюжеты крыловских басен можно толковать в очень отвлеченном ключе.
Листы и корни
В прекрасный летний день,
Бросая по долине тень,
Листы на дереве с зефирами шептали,
Хвалились густотой, зеленостью своей
И вот как о себе зефирам толковали:
«Не правда ли, что мы краса долины всей?
Что нами дерево так пышно и кудряво,
Раскидисто и величаво?
Что́ б было в нем без нас? Ну, право,
Хвалить себя мы можем без греха!
Не мы ль от зноя пастуха
И странника в тени прохладной укрываем?
Не мы ль красивостью своей
Плясать сюда пастушек привлекаем?
У нас же раннею и позднею зарей
Насвистывает соловей.
Да вы, зефиры, сами
Почти не расстаетесь с нами». –
«Примолвить можно бы спасибо тут и нам»,
Им голос отвечал из-под земли смиренно.
«Кто смеет говорить столь нагло и надменно!
Вы кто такие там,
Что дерзко так считаться с нами стали?» –
Листы, по дереву шумя, залепетали.
«Мы те»,
Им снизу отвечали:
«Которые, здесь роясь в темноте,
Питаем вас. Ужель не узнаете?
Мы корни дерева, на коем вы цветете.
Красуйтесь в добрый час!
Да только помните ту разницу меж нас:
Что с новою весной лист новый народится;
А если корень иссушится, –
Не станет дерева, ни вас».
– можно трактовать и как проблему крестьянства и дворянства, но и как проблему формы и содержания + "не все то золото, что блестит".
Пушки и паруса
На корабле у Пушек с Парусами
Восстала страшная вражда.
Вот, Пушки, выставясь из бортов вон носами,
Роптали так пред небесами:
«О, боги! видано ль когда,
Чтобы ничтожное холстинное творенье
Равняться в пользах нам имело дерзновенье?
Что́ делают они во весь наш трудный путь?
Лишь только ветер станет дуть,
Они, надув спесиво грудь,
Как будто важного какого сану,
Несутся гоголем по Океану
И только чванятся; а мы – громим в боях!
Не нами ль царствует корабль наш на морях!
Не мы ль несем с собой повсюду смерть и страх?
Нет, не хотим жить боле с Парусами;
Со всеми мы без них управимся и сами;
Лети же, помоги, могущий нам Борей,
И изорви в клочки их поскорей!»
Борей послушался – летит, дохнул, и вскоре
Насупилось и почернело море;
Покрылись тучею тяжелой небеса;
Валы вздымаются и рушатся, как горы;
Гром оглушает слух; слепит блеск молний взоры;
Борей ревет и рвет в лоскутья Паруса.
Не стало их, утихла непогода;
Но что́ ж? Корабль без Парусов
Игрушкой стал и ветров, и валов,
И носится он в море, как колода;
А в первой встрече со врагом,
Который вдоль его всем бортом страшно грянул,
Корабль мой недвижим: стал скоро решетом.
И с Пушками, как ключ, он ко дну канул.
Держава всякая сильна,
Когда устроены в ней все премудро части:
Оружием – врагам она грозна,
А паруса – гражданские в ней власти.
– нельзя судить только по форме о сути явления, проблема формы и содержания, явления и его функции, явления в ряду других явлений.
Основной пафос Крылова – все взаимосвязано и играет важную роль. Нельзя мыслить крайностями. Нельзя абсолютизировать только одну правду и распространять ее на другие явления. Т.е. нужна мера, гармония.
Конь и всадник
Какой-то Всадник так Коня себе нашколил,
Что делал из него всё, что́ изволил;
Не шевеля почти и поводов,
Конь слушался его лишь слов.
«Таких коней и взнуздывать напрасно»,
Хозяин некогда сказал:
«Ну, право, вздумал я прекрасно!»
И, в поле выехав, узду с Коня он снял.
Почувствуя свободу,
Сначала Конь прибавил только ходу
Слегка,
И, вскинув голову, потряхивая гривой,
Он выступкой пошел игривой,
Как будто теша Седока.
Но, сметя, как над ним управа не крепка,
Взял скоро волю Конь ретивой:
Вскипела кровь его и разгорелся взор;
Не слушая слов всадниковых боле,
Он мчит его во весь опор
Черезо всё широко поле.
Напрасно на него несчастный Всадник мой
Дрожащею рукой
Узду накинуть покушался:
Конь боле лишь серчал и рвался,
И сбросил, наконец, с себя его долой;
А сам, как бурный вихрь, пустился,
Не взвидя света, ни дорог,
Поколь, в овраг со всех махнувши ног,
До-смерти не убился.
Тут в горести Седок
«Мой бедный Конь!» сказал: «я стал виною
Твоей беды!
Когда бы не́ снял я с тебя узды, –
Управил бы наверно я тобою:
И ты бы ни меня не сшиб,
Ни смертью б сам столь жалкой не погиб!
Как ни приманчива свобода,
Но для народа
Не меньше гибельна она,
Когда разумная ей мера не дана.
– плоха деспотия, но плоха и анархия.
Крылов может в обычной жизненной ситуации увидеть очень глубокое философское зерно. Неслучайно, сюжет его басен тяготеет к философским обобщениям. А следовательно, басня у Крылова не просто сатирический жанр, а жанр философский. Низкий жанр поднимается очень высоко – до высокого жанра: жанра философской оды. А поскольку басня живет вечными проблемами, ей уготована долгая жизнь в культуре.
NB! Личность Крылова. См.: Коровин В.И. Поэт и мудрец.
[1] ЭЗОП, или Эсоп, полуисторический, полумифический автор нравоучительных басен о животных. Согласно Геродоту, Эзоп жил ок. середины VI в. до н.э. и был рабом некоего Иадмона, жителя Самоса, который дал ему свободу. На право называться родиной Эзопа претендовали Самос, Сарды, Месембрия во Фракии и Котиэй во Фригии. Легенда приводит Эзопа в Сарды, ко двору Креза, где баснописец якобы участвовал в пире Семи мудрецов, а затем в Афины, в период правления тирана Писистрата. Завершается его история несправедливой казнью по ложному обвинению в краже из дельфийского храма. В жизнеописании Эзопа, предпосланном своду приписываемых ему басен, которые были собраны монахом Максимом Планудом (XIV в.), имеется множество других анекдотов, в большинстве своем недостоверных. Вероятно, басни, автором которых считается Эзоп, в течение долгого времени передавались изустно. Деметрий Фалерский (ок. 350 – ок. 283 до н.э.) составил собрание басен в 10 книгах, утраченное после IX в. н.э. В эпоху Августа Федр осуществил известное переложение этих басен латинским ямбическим стихом, а Флавий Авиан, вероятно в IV в., переложил 42 басни латинским элегическим дистихом. Около 200 г. н.э. свои стихотворные басни о животных слагал по-гречески Бабрий, который пользовался размером холиямб, а сюжеты брал у Эзопа. Сочинения Бабрия были включены Планудом в его прославленную коллекцию, оказавшую значительное влияние на всех позднейших баснописцев. Рассказывая увлекательную, зачастую комическую историю, Эзоп преподает читателю серьезный нравственный урок. Среди наиболее знаменитых его произведений – Лиса и виноград и Заяц и черепаха.
Дата добавления: 2015-02-16; просмотров: 105 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |