Читайте также:
|
Род деятельности каждого феодального сословия требовали соответствующего уровня грамотности и культурного развития, без которого невозможно было освоение специального комплекса знаний. Процесс бюрократизации деятельности аристократии и высших кругов дворянства, в конечном итоге существенно повлиявший на уровень их образованности, приводил к психологической ломке традиционных представлений знати об отношении к светским знаниям. В раннефеодальный период основной функцией боярства в государстве была военная служба, охрана и защита владений своего князя. Бюрократическая же деятельности считалась делом людей незнатных – дворцовых слуг. Как государь, так и бояре считали унизительным для себя заниматься писанием бумаг. В случае нужды речь бояр и государя записывали дьяки. Но нежелание и часто неумение писать отнюдь не означали неумение читать. Не только большая начитанность, но и склонность к литературной деятельности проявилась у таких бояр, как Федор Карпов, Андрей Курбский, Иван Хворостинин.
В XVII веке, хотя бояре стали заниматься приказной службой, она по-прежнему не считалась престижной. Но уже и сам царь Алексей Михайлович фактически втянулся в приказную деятельность, встав во главе созданного им Тайного приказа. Не считал он зазорным и писать собственной рукой, но в редких случаях, обозначая таким образом особую милость к адресату.
В целом рост грамотности высших слоев дворянства во второй половине XVII в. прослеживается по документам. По наблюдениям Н.В.Устюгова, «в первой половине XVII в. встречаются неграмотные воеводы. Дворяне, посылаемые для выполнения правительственных поручений, были либо неграмотными, либо малограмотными и поэтому ездили с подьячими. В 30-х годах XVII в. соликамский воевода Д.Е.Остафьев не умел даже расписываться. Во второй половине XVII в. неграмотных или малограмотных воевод не встречается».
Московское государство, оправившись после Смутного времени, наладило дипломатические контакты с зарубежными странами и активно включалось в сферу европейской политики. Необходимость в знании западной культуры, науки и техники стала очевидной. Государство остро нуждалось в грамотных и образованных людях, квалифицированных мастерах, но не менее нуждалось оно и в умных, образованных руководителях, проводниках государственной политики. Расширяющаяся государственная деятельность думных людей, осуществлявших внутреннюю и внешнюю политику страны в XVII в., потребовала от них широкого кругозора и многих специальных знаний.
Существует мнение о боярах как о людях косных, невежественных. Еще в XVII в. подьячий Посольского приказа Г.К.Котошихин писал, что «иные бояре» сидят в Думе перед царем и «брады свои уставя, ничего не отвечают», и «многие из них грамоте не ученые». Но было бы неверно относить высказывание Котошихина ко всем думным людям. О грамотности думных людей можно судить по подписям под Соборным уложением 1649 г. Только двое (из 29 бояр) не поставили подпись собственноручно. Многие бояре имели неплохие библиотеки. Начальное образование получали дома у «мастера грамоты» или у священнослужителя. Заботясь об учении сына, А.Л.Ордин-Нащокин (знаменитый дипломат) писал из-за границы: «… прикажите в домишко мое, штоб мальчика моево дали грамоте учить попу Григорию Опимахову и жил бы он у нево в дому». Детей московской знати отдавали в школу Чудова монастыря, находившуюся под покровительством патриарха.
Со второй половины XVII в. намечается стремление дать детям повышенное образование, в первую очередь знание иностранных языков Но это новшество поддерживали далеко не все. Некоторые «старые бояре по зависти, что молодежь получит такие дары, которые из пренебрежения не хотели брать сами», выступали против повышенного обучения.
Однако сама атмосфера столичной и дворцовой жизни, где обсуждались внутригосударственные и мировые события, подготавливались заграничные посольства стала требовать различных знаний и широкого кругозора. Появилась насущная потребность в чтении не только русских, но и иностранных книг. Возникла мода на домашних учителей – иноземцев. Они преподавали языки и направляли учеников в выборе книг. Так, сына А.Л.Ордин-Нащокина обучали пленные поляки. Князь В.В.Голицын советовал «дворянам посылать детей в латинские училища в Польшу и нанимать для детей польских гувернеров». Сетуя на распространение влияния «латинства», монах Чудова монастыря Евфимий считал, что этому способствовала знать, «которая для образования детей стала держать у себя домашних иностранных учителей и читать латинские книги». В среде столичного дворянства уже появилось немало лиц с достаточно высоким образовательным уровнем. Они постепенно подготавливали почву для петровских реформ в области просвещения.
(В Москве сложился район, сосредоточивший большинство просветительных учреждений столицы, - Никольская улица в Китай-городе. Здесь находились два древних (XIV в.) монастыря – Богоявленский и Никольский, являвшихся центрами греческой колонии в Москве. Них останавливались и жили приезжие из Византии иконописцы и ученые-монахи. Колония притягивала к себе и русских книжников, стекавшихся в эти монастыри, что, очевидно, и дало начало развитию в этом районе книжных и культурных традиций. Без сомнения, в монастырях проходило и обучение молодежи. Именно на Никольской улице было построено здание Государева Печатного двора, где работал Иван Федоров и печатание книг продолжалось в течение всего XVII в. Здесь же находилась книжная лавка Печатного двора и располагались Книжный и Иконный торговые ряды. В самом начале XVII в. от Никольского монастыря отделился Заиконоспасский монастырь (получивший название по местонахождению за «иконным» рядом). В нем была организована школа Симеона Полоцкого. На Никольской же находилась Типографская школа при Печатном дворе и Богоявленская школа братьев Лихудов. Не случайно первое в России высшее учебное заведение – Славяно-греко-латинская академия – было открыто именно в этом районе – в здании Заиконоспасского монастыря.
Духовенство продолжало и в XVII в. оставаться самым грамотным сословием в России. Духовенство, как мы видели, организовывало школы и стояло во главе них. Школа без духовного пастыря не мыслилась. И тем не менее традиционной книжной культуры духовенству для решения стоящих перед ними задач в XVII в. было явно недостаточно. Не поддерживая в принципе светских «свободных мудростей», церковь стала нуждаться в них сама, хотя и в ограниченном объеме. И среди духовенства появились первые поклонники светских наук.
Несмотря на неудовольствие многих представителей духовенства, правительство Алексея Михайловича взяло курс на приглашение в Москву представителей украинского и белорусского православного духовенства, получивших образование в высших духовных коллегиях и знавших схоластическую философию, риторику, грамматику, иностранные языки. Они должны были осуществлять просветительскую и преподавательскую деятельность среди русского духовенства и молодежи. Воплощением типа священнослужителя, требующегося абсолютистскому государству, стал Симеон Полоцкий – человек, искушенный во многих науках, начитанный, знавший языки, владевший пером и устным словом, имевший педагогический дар и направлявший свои таланты на прославление царской власти, на благо Русского государства.
Педагогическую деятельность Симеона Полоцкого (до принятия монашества в 1656 г. Самуил Гаврилович Петровский-Ситнианович) можно условно поделить на три периода: служение учителем в младших классах братской школы при Богоявленском монастыре в Полоцке (1656-1663); преподавание в Заиконоспасской школе и обучение наследников в Москве до восшествия на престол царевича Федора (1664-1676); просветительская деятельность в общегосударственных масштабах после провозглашения Федора царем (1676-1680). Для всех этих периодов характерна широта и многоплановость подхода Симеона Полоцкого к проблемам педагогики. Много сил отдал С.Полоцкий борьбе за создание высшего учебного заведения в России, ему также принадлежит заслуга организации Верхней Московской типографии. Симеон Полоцкий был образцом домашнего учителя, какой требовался в 17, 18 и даже в 19 веках: выучить детей всему, но без принуждения, уметь подсластить науку, приохотить к ней; но, кроме учения детей, домашний учитель должен быть годен и на другие услуги в доме; именины госпожи или господина – домашний учитель пишет поздравительные стихи и речи; пишет театральные пьесы; умрет кто-нибудь в семействе – у домашнего наставника готовы и жалобные стихи. Таков был и Симеон Полоцкий, ходячая энциклопедия, неутомимый писатель, собиратель отовсюду чужих мнений и старающийся представить их занятно, заставить выучить их шутя. С.Полоцкий, зная языки латинский и польский, собирает отовсюду веселые истории, изречения, определения и все это переводит стихами; в стихах излагает главные события Ветхого и Нового Завета, историю римских императоров.
Современники искренне удивлялись его огромной работоспособности. Ученик Симеона, Сильвестр Медведев, отмечал: «К тому присно прилежал Симеон чтению и писанию. И пребывая в Москве 16 лет, написа своею рукою разных книг по исчислению прологов с десять…» Естественно, что С.Полоцкий пользовался большим успехом у всех тех, кто выступал за распространение в России книжной учености, кто проявлял интерес к западной культуре. Вместе с тем не зря он постоянно ощущал себя в русской столице «странным пришельцем» Его непривычная здесь «латинская» образованность вызывала раздражение и неприятие у многочисленных сторонников старого порядка. Самыми важными для нас в педагогическом отношении являются два объемистых сборника проповедей Симеона Полоцкого «Обед душевный» (1681) и «Вечеря душевная» (1683), так как в них во многих местах он высказывал свои взгляды на воспитание. Воспитание, обучение и обличение народных суеверий были обычными темами в его проповедях. Симеон Полоцкий, пользуясь своей близостью к царю и высоким положением воспитателя царевича, в своих богословских сочинениях, многочисленных стихах и особенно в вышеупомянутых проповедях защищал и прославлял науку и вообще книжное просвещение. Он особенно выставлял и прославлял тех людей, которые заботились о воспитании своих детей или подавали пример неустанного искания книжной мудрости. «Учитеся, - говорит он в одном месте, - ибо чтение божественных писаний всякому полезно – и мужу, и жене».
Данные о начальном образовании в XVII в. не говорят о каких-либо значительных изменениях в этой области. Новые тенденции в области образования начали появляться со второй половины XVII в. не в сфере начального, а в сфере повышенного обучения. Они нашли выражение в том, что государство и церковь стали предпринимать робкие шаги по организации специальной подготовки лиц со знанием иностранных языков и различных наук. Однако, несмотря на возросший в московском обществе интерес к иностранным языкам и наукам, многие не одобряли наплыв в Москву украинских и белорусских учителей и не без подозрительности относились к их учености.
В связи с планами правительства открыть высшее учебное заведение – академию, были приглашены из Константинополя два ученых грека – Иоаникий и Софроний Лихуды, учившиеся в Италии. Сразу по приезде в сентябре 1685 г. братья Лихуды, поселившиеся в Богоявленском монастыре, начали обучать учеников «греческому книжному писанию». Братьям Лихудам было разрешено преподавать «все свободные науки на греческом и латинском языках». Многие ученики Типографской и Богоявленской школ продолжали свое учение. Некоторые из них сами начали заниматься преподавательской деятельностью.
Эллино-греческая академия – первое общеобразовательное высшее учебное заведение в Москве, основана в 1687 г. (1775 г. – Славяно-греко-латинская Академия, 1814 г. – Московская Духовная Академия переведена из Москвы в Троице-Сергиеву лавру). Инициатива ее создания принадлежала С.Полоцкому, составившему Учредительную грамоту академии («Привилею»), в которой были определены ее задачи и содержание обучения. Задачей Академии являлась подготовка образованных людей, необходимых государству и церкви (переводчиков, редакторов книг, преподавателей, позднее – священников). В 17 в. в Академии преподавались славянский, греческий и латинский языки, «семь свободных искусств». Первыми руководителями Академии были греческие монахи братья Иоанникий и Сафроний Лихуды (до 1694 г.), затем их сменили русские преподаватели.
Московская академия была организована по типу средневековых западных школ, с тем отличием, что в основу ее были положены начала православной церкви. Предметы преподавания в академии были обычные, т.е. языки, грамматика, риторика, поэзия, философия, богословие, церковное и гражданское право и некоторые другие (например, арифметика, география, история). В Московской академии как и в Киевской было 8 классов. Преподавателями в Академии обычно были монахи; случалось, что учитель не хотел поступать в монашество, то его лишали учительской должности. При назначении учителей кроме ученой подготовки, самое тщательное внимание обращали на твердость веры и нравственные достоинства. Поэтому ректор Академии и учителя избирались лишь из сынов православной веры или греков. Последние должны были представить свидетельство о своем православии от восточных патриархов и, кроме того, в самой России подвергались испытанию в вере. А римских католиков, лютеран и кальвинистов запрещалось назначать на должности ректора или учителя. Ректор и учителя должны были дать присягу в твердом сохранении православия.
Существенным элементом преподавания были диспуты, заменявшие в старших классах экзамены. Диспуты проходили 2 раза в год: перед праздниками Рождества Христова и перед летними каникулами. Последние диспуты продолжались три дня в присутствии многочисленных посетителей. 1-й день назначался для богословского диспута, 2-й – для философского и 3-й – для других классов.
Число учеников в Академии было от 200 до 600. Б о льшая часть из них была из духовного звания, но были и дворяне знатных фамилий, разночинцы и даже новокрещенные инородцы. Принимали в Академию юношей от 12 до 20 лет. Учились долго и не стеснялись пребывания в одном классе по несколько лет. Например, ученик Андрей Ушаков учился в Академии 20 лет. Исключали из Академии редко и больше «злонравных», чем «непонятливых». Но зато иногда исключали сразу много человек. В 1736 г. было исключено «злонравных» и «непонятливых» 100 человек.
Что касается преобладающего характера в учебной организации Академии, то он был неодинаков в разные исторические эпохи. Еще перед открытием Академии в Москве образовались две партии по вопросу об учебной организации Академии. Одни настаивали на преобладании греческого языка и греческой литературы, а другие – латинского. Греки ссылались на общекультурное значение греческого языка и греческой литературы, ан то, что на греческом языке написаны Новый Завет, а Ветхий Завет переведен на него, что русские приняли христианство от греков и церковные книги приходится сверять с греческими подлинниками. Защитники преобладания латинского языка ссылались на значение его в современной науке и школе, на то, что греческая наука и школа слабы, что сами греки ездят доучиваться в западные латинские школы. В Москве в 17 в. было много ученых киевлян, воспитавшихся в реформированной Петром Могилой Академии, строго следовавших западным образцам. Они, вероятно, и являлись защитниками латинского склада.
На первых порах греки победили, греческий элемент сделался господствующим в Академии. Академия в первое время называлась греческими школами, первые учителя Академии, братья Лихуды, были греки, и хотя знали и латинский язык, но говорили и писали большей частью по-гречески. Но с Петра 1 порядки в Академии изменились, он приказал «завести в Московской Академии учения латинския». За наставниками теперь обращаются не в Грецию, а в Киев, и вообще Московская Академия строится по образцу киевской. Классные занятия ведутся на одном латинском языке, сочинения пишутся на нем же. Новый период в жизни Академии начинается со времени управления ею Митрополитом Платоном до перемещения в Троицкую Лавру (1775-1814 гг.), когда было восстановлено обстоятельное изучение греческого языка, усилено преподавание русского, расширен учебный курс новыми предметами. Вывоз учителей из Киева прекратился, а сама Академия по справедливости называлась славяно-греко-латинской. Число учащихся возросло и при Митрополите Платоне доходило до 1600 человек.
Каково же значение в истории русского просвещения факта появления первых школ с повышенным курсом обучения? Их организация явилась, с одной стороны, результатом правительственной политики, направленной на обеспечение государства и церкви образованными кадрами, а с другой стороны – новым отражением интересов и потребностей русского общества. Образцом для московских школ послужили традиционные средневековые схоластические школы Запада, опыт которых был воспринят через учебно-школьную практику украинских и белорусских земель, откуда и приглашались учителя для организации школьного дела. В Европе схоластические школы начинают уходить в прошлое. В России они появляются как новшество.
Во второй половине 17 в. в Русском государстве светские элементы культуры стали заметно теснить старые, церковные традиции. Однако для появления специальных светских школ еще не было достаточно предпосылок – светские школы появятся несколькими десятилетиями позже в результате петровских реформ.
Дата добавления: 2015-02-16; просмотров: 77 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |
| В) пациент следит взглядом за молоточком | | | Мягкий противовоспалительный чай из прутиков малины и смородины |