Читайте также:
|
Макс Вебер (1864-1920) – крупнейший немецкий ученый, социолог, историк, методолог науки. Является классиком социологии ХХ века. Вслед за неокантианцами Вебер различает науки о культуре и науки о природе. И уточняет, что первые науки основаны на понимании, которое состоит в подведении под ценности. Вторые науки основаны на объяснении, т.е. подведении под общий закон.
Понимание отвечает на вопрос – с какой целью, во имя чего, объяснение отвечает на вопрос – почему, в силу каких причин. В понимании ориентируются на объяснении из будущего, которого нет, но должно наступить. Объяснение исходит из того, что произошло в прошлом.
Например, присутствующие в этой аудитории находятся здесь, потому что раньше было вывешено расписание занятий, в котором указано, что лекции будут по средам в 18-10. Это объяснение. Но с другой стороны, вы находитесь здесь для того, чтобы в мае-июне сдать кандидатские экзамены. Есть цель, обращенная в будущее, – получить ученую степень кандидата наук и более высокий социальный статус. Это уже понимание.
Вебер критиковал марксизм за упрощение реального положения дел. Согласно марксизму экономические отношения определяют духовную жизнь общества. Вебер же показывает, что возникновение определенного типа духовности и, в частности, определенного типа религии, предшествует становлению определенного экономического строя. Поэтому, например, развитие капитализма наиболее успешно проходило в странах с протестантской религией.
Также Вебер критикует положение марксизма, что исходной собственностью в древних обществах везде является общинная собственность. Вебер показывает, что по крайней мере в Европе с самого начала собственность выступает как частная и субъектом собственности являлась отдельная семья, а не крестьянская община, в отличие от России.
Вебер описывает различные типы общества и везде устанавливает связь между религией и экономикой. Он предсказывал, что капитализм развивается в направлении к всеобщей бюрократизации, а социализм определял как окончательное превращение всего общества в бюрократическую машину, или как он писал, в человеческую машину. И действительно, по Ленину, социализм есть общество, работающее по единому плану как одна фабрика.
Учение об “ идеальном типе ”. Идеальный тип – очень противоречивое и в то же время весьма продуктивное понятие, позволяющее систематизировать большой социологический материал.
Идеальный тип – это мысленная модель. Она строится на основе действительности, но не совпадает с самой действительностью. Но через сравнение с этой моделью мы получаем возможность определять содержательные характеристики изучаемого социального явления.
Приведем аналогию из естествознания. Вся ньютоновская механика и современная физика основана на понятии тела, которое движется по инерции, то есть равномерно и прямолинейно, пока к нему не будет приложена какая-либо сила. Но дело в том, что в природе нет тел, движущихся по инерции. Любое тело движется по кривой линии и с ускорением или с замедлением. Например, камень, подброшенный в воздух, будет лететь сначала с замедлением, а затем с ускорением, и траектория его опишет параболу, то есть не прямую линию, а кривую. Планеты летят вокруг Солнца по эллипсоидным орбитам, и тоже то замедляются, то ускоряются.
Таким образом, движение по инерции есть мыслительная абстракция. Но через сравнение с этой абстракцией мы описываем реальное движение тел, причем математически точно. У нас есть мысленный образец, с которым мы сравниваем то, что происходит реально. Кроме понятия инерции в физике есть другие мыслительные конструкты, это − идеальный газ, абсолютно твердое, недеформируемое тело. В математике мы имеем прямую линию, плоскость и др., которые есть лишь абстракции, но через сравнение с ними мы описываем реальность.
Так и в социальном познании мы руководствуемся идеальными типами. Согласно Веберу, не существует, например, феодализма как такового. Это − мыслительный конструкт, идеальный тип. Реальные общества очень многообразны и чрезвычайно сложны. Однако мы можем сравнивать реальное английское общество XVI века с идеальной моделью феодализма и обнаружить, насколько это общество подходит под данную модель и насколько оно от нее отличается. И тогда получаем возможность описывать это общество, определяя его как зрелый феодализм, или незрелый, или феодализм, отклоняющий от нормы в силу конкретных исторических обстоятельств.
А, скажем, российское общество можно определить как вариант азиатского способа производства, поэтому оно вечно стремится к обожествлению первого лица, неважно, кто это – царь, генеральный секретарь, президент. Нет неприкосновенности частной собственности, постоянная имитация всех якобы европейских социальных институтов – якобы суд, якобы выборы, якобы оппозиция и т.д.
Такими же идеальными типами, или мыслительными конструктами, являются, по Веберу, понятия “ремесло”, “капитализм”, “церковь”, “секта”, “христианство”, “средневековое городское хозяйство”, “экономический обмен”. Эти понятия можно использовать при описании реальности, но нельзя их отождествлять с самой реальностью, согласно Веберу. Эти понятия существуют лишь в нашем уме.
Возникает вопрос: откуда берутся эти мыслительные конструкции? У Вебера нет ясного ответа на этот вопрос. Например, он разъясняет так: “Это некая утопия, возникшей при мыслительном усилении определенных элементов действительности”. Таким образом, идеальные типы все же выделяются из самой действительности. Вебер еще говорит, что идеальные типы выражают “интерес эпохи”, то есть отражают ценности данного этапа истории. Все это схватываются интуицией ученого-социолога как идеальный тип.
Но что значит интуиция? И где гарантия, что она не ошибается? Гарантий нет. Но и в искусстве мы интуитивно отличаем настоящее произведение от халтуры, и наша интуиция не ошибается. Говорят, о вкусах не спорят. Но на самом деле, есть вкус, а есть отсутствие вкуса, т.е. безвкусица. Наличие вкуса означает, что человек соответствующим образом воспитан. Так и социолог должен быть воспитан, обладать определенной культурой, талантом и т.д., чтобы строить идеальный тип, позволяющий понимать реальность.
Вебер различает два вида идеальных типов. С одной стороны, это типы, на которые опирается историк в объяснении и понимании конкретных исторических событий. Это – “генетические идеальные типы”, например, «средневековое городское хозяйство».
Другой вид – социологические идеальные типы – это мыслительные модели, применимые во все времена и для всех народов. Например, строятся идеальные модели господства, которые присутствуют во все эпохи и у всех народов. И конкретное общество описываются через то, какой тип господства в нем превалирует.
Или есть такой идеальный тип как “капитализм”. Это тоже вневременная конструкция. Капитализм существовал во все эпохи: в древнем мире, в средневековье и в восточных обществах. Но, начиная с 16-17 веков, он стал господствовать на севере Западной Европы, где установился протестантизм, а потом развился во всей Европе.
Эти положения об идеальном типе мы применим к конкретным учениям Вебера о социальном действии и его видам.
О социальном действии. Прежние социологи, такие как Дюркгейм, Спенсер и Конт абстрагировались от индивида с его сознанием, волей и неповторимостью.
Например, Дюркгейм изучал такое общественное явление как самоубийство. Но он рассматривал не поступки конкретных людей, а статистику самоубийств, и выяснял, что в периоды экономических кризисов возрастает процент самоубийств в стране, что среди протестантов процент самоубийств больше, чем среди католиков, и т.д. Мы к этому еще вернемся в лекции о Дюркгейме.
Для Вебера, наоборот, важно описать общество как совокупность индивидов, сознающих то, что они совершают. Эти индивиды ориентируются на смыслы и ценности, поэтому их действия можно понимать и через это понимание описывать. Итак, Вебер вводит категорию понимания.
Исходя из этих условий, Макс Вебер строит свою теорию социального действия.
Здесь необходимо провести отличие от современной психологии, особенно фрейдистской, которая тоже вроде бы говорит о смыслах действия людей. Согласно фрейдизму, сам человек не всегда знает истинного смысла своих действий. Только специальная психоаналитическая процедура может выявить этот истинный смысл, который человек может сам от себя закрывать придуманным субъективным смыслом. Таким образом, психоаналитик лучше самого человека знает, что ему надо и что он хочет. Но Фрейд занимался больными, невротиками, где подобный подход (врач лучше знает, что хочет индивид) оправдан.
Вебер же исходит из того, что нормальный человек все-таки сам знает, что он хочет. И никакой психоаналитик ему не указ. Каждый человек имеет право сам решать, что ему хорошо, а что нет. И никто не имеет права решать за него. Вот эта вменяемость личности является важнейшей ценностью западного общества. Человек свободен, он сам решает, как ему поступать, и готов нести ответственность за свои поступки.
Конечно, в действительности совсем не обязательно, что любой человек знает, что ему на самом деле нужно. Но Вебер строит модель такого человека как идеальный тип. Итак, есть идеальный тип – абстракция человека, который сам всегда знает, зачем он что-то делает, и отвечает за свои поступки. А эти поступки описываются через абстракцию социального действия.
В социальном действии можно выделить две стороны. Первая состоит в том, что смысл, который вкладывает в свои действия человек, определяет характер социального действия. Разъясним это на известной притче.
Три человека переносят кирпичи с одного места на другое. Первого человека спрашивают: “Что ты делаешь?” − “Не видишь, что ли? − отвечает он. − Кирпичи таскаю”. Итак, для него смысл его действия состоит в переносе кирпичей с места на место. Спрашивают другого: “Что ты делаешь?” − “Как что? Деньги зарабатываю, чтобы семью кормить”. Здесь смысл другой, хотя эти же самые кирпичи и те же движения. Спрашивают третьего: “Что ты делаешь?” − “Я, − отвечает третий, − строю божий храм”.
И ясно, что в зависимости от того смысла, который вкладывает в свои действия каждый из трех человек, мы имеем три разных социальных действия. Хотя в физическом плане происходит каждый раз то же самое.
Другая сторона социального действия состоит в том, что оно ориентировано на восприятие другим индивидом или другими индивидами.
Например, если пошел дождь и масса людей раскрыла зонты, чтобы защититься от дождя, то это еще не социальное действие, хотя налицо некий коллективный акт. Но если кто-то раскрыл зонт с мыслью, что окружающие увидят, какой у него модный японский зонт, то это будет социальное действие: действие с учетом реакции других, хотя эти “другие”, может быть, существуют лишь в воображении, как некий абстрактный другой.
Итак, социальное действие характеризуется двумя сторонами. Во-первых, должна быть смысловая мотивация, и, во-вторых, должна быть ориентация на реакцию другого или других. Например, примеривание женщиной кофточек перед походом в ресторан есть социальное действие, потому что мысленно она представляет реакцию абстрактных окружающих, хотя в данный момент рядом с ней находится лишь зевающий в томительном ожидании муж.
В этом состоит отличие Вебера от Дюркгейма, который исследовал лишь надындивидуальные образования, такие как государство, экономический кризис, религиозные ценности, язык, традицию. Для Дюркгейма государство или социальная группа являются истинными субъектами социального действия.
Вебер признает такой подход правомерным в других сферах, например в юриспруденции, но не в социологии. Для социологии государство, класс, группа, армия, нация не являются субъектами. Это лишь способы отношений между конкретными людьми. Коллективы не есть самостоятельные реальности, им нельзя приписывать волю или мышление. Например, для Вебера бессмысленно говорить о воле государства или класса, духе народа и т.д. Все это абстракции. Воля и поступки есть лишь у индивидов, обладающих сознанием.
Также Вебер против понимания общества как единого организма и индивида как отдельной клеточки (или, как говорил тов. Сталин, – винтика). Дело в том, что поведение индивида мы можем понимать, а поведение клетки – нельзя понимать, тут слово “понимание” неприложимо. Нельзя понимать действие народа, или народного хозяйства, или государства − это все метафоры; но можно понять действия индивидов, участвующих в народном хозяйстве, или индивидов, представляющих государство, например, действия вот этого министра иностранных дел.
Вебер различает четыре типа социального действия: целерациональное, ценностно - рациональное, действие аффективно-эмоциональное – через аффекты и чувства, и традиционные действия, то есть через привычку. Аффективные и традиционные действия не являются социальными в собственном смысле слова, потому что здесь нет осознания смысла действия. Люди действуют как автоматы − в гневе, в страхе, в силу привычки поступать как все и т.д. В собственном смысле социальными действиями считаются ценностно-рациональное и целерациональное.
Что такое ценностно-рациональное действие? Это такое действие, в котором важны не конкретные последствия и результат, но соответствие определенным убеждениям, тому, что требует от человека его долг или достоинство, религиозная норма, заповедь. То есть действие в соответствии с ценностью, которая считается значимой.
Поясним на историческом примере. Высшей целью нашего общества в недавнем прошлом считалось построение социализма и коммунизма. И необходимо было достичь этих целей любой ценой. То есть здесь не было сопоставления цели и затраченных средств. Сама цель выступает как самоцель, которая оправдывает любые затраты.
Или, например, молитва для верующего – действие, которое совершается ради нее самой, независимо, приведет ли эта молитва к тому, ради чего молятся. Ведь не рассуждают так: не помогла молитва − значит, нечего и молиться! Молитва выступает ценностью независимо от того, насколько она эффективна. Или каждый человек воспринимается как непреходящая ценность, поэтому – не убий! Причем неважно, какой это человек.
Таким образом, в ценностно-рациональном действии важным выступает не результат или положительная разность между доходами и расходами, но соответствие действия ценности или норме, которая субъекту представляется абсолютной, священной и т.п.
А что такое целерациональное действие? Это действие, при котором субъект сравнивает цель, средства и побочные последствия, причем через количественные показатели. Например, мы строим Днепрогэс. Какая разница, какой ценой, главное – страна получит электрический ток, и коммунизм будет построен, потому что он есть советская власть плюс электрификация всей страны. Поэтому безразлично, будут ли строить Днепрогэс свободные рабочие или зеки. И неважно, сколько из них останется. Важно, что люди перевоспитываются через труд.
Или необходимо отбить у немцев Киев к 7 ноября, чтобы сделать подарок вождю, при этом неважно, сколько солдат погибнет, − женщины еще нарожают! – Это пример ценностно-рационального действия. Не важно, какой ценой, важно соответствие высшим ценностям.
Но можно действовать по-другому: заранее просчитать расходы на материалы, рабочую силу, зарплату, стоимость затопленных пахотных земель, гвоздей, рабочей одежды вплоть до пуговиц от кальсон, − и сравнить все эти расходы с выручкой от продажи электроэнергии, чтобы выяснить разницу в рублях – положительная она ожидается или отрицательная. И если разница будет отрицательная, то лучше не строить Днепрогэс, а попробовать просчитать строительство теплоэлектростанции на торфе или угле. Но и здесь надо все учесть, в том числе и экологические потери, и посмотреть, будет ли положительной разница между доходами от продажи электроэнергии и суммой всех расходов и соответствует ли это норме прибыли. И тут нет слов про социализм и коммунизм, и вообще нет ничего святого, а есть сравнение доходов и расходов и вывод о целесообразности строительства.
Таким образом, при целерациональном действии субъект количественно сравнивает, то есть калькулирует все плюсы и минусы и принимает решение в зависимости от результатов этого расчета.
В реальной деятельности людей присутствуют и смешиваются все четыре типа социального действия. Но в разных обществах тот или иной тип действия преобладает. В традиционных обществах доминируют соответственно традиционный, то есть привычный, или аффективный типы действия. В европейском обществе доминируют целе- и ценностно-рациональные типы действия.
Согласно Веберу, можно обнаружить определенную тенденцию в развитии европейского общества. Она состоит в постепенном вытеснении традиционных и аффективных действий сознательной ценностной рационализацией. Но сама эта ценностная рационализация постепенно заменяется чисто рациональным действием, когда исходят не из ценностей, а из количественного расчета.
Судьба европейской и всей человеческой цивилизации, по Веберу, состоит во все большей рационализации общественной жизни, в том числе политики, экономики, юриспруденции.
Процесс этот сопровождается ростом роли науки. Наука проникает в производство, в управление и в семейный быт. Например, супруги могут выяснять отношения не через битье посуды, но через диалог, в котором учитываются интересы обеих сторон; привлекается адвокат и психоналитик, сравнивается, что даст более положительный эффект – изображать одну команду в глазах окружающих и собственных детей или развестись с обоюдной выгодой для всех сторон.
Согласно Веберу, данный тип европейского общества, в основе которого лежит рациональность, появился в результате неповторимого сочетания конкретных исторических обстоятельств. Важнейшим из них является возникновение протестантской религии, создавшая мировоззрение, при котором экономический успех возводится в религиозное призвание.
Если человек ведет свои хозяйственные дела успешно, с прибылью, то это означает, что он угоден Богу. Поэтому протестант каждое свое дело, любой труд выполняет так, как будто он призван к этому самим Богом.
Вебер пишет, что если немцу увеличить расценки за труд, то он будет работать еще больше, чтобы больше заработать и лучше жить. А славянин будет работать меньше, чтобы зарабатывать и жить как прежде. Все дело в духовной установке.
Через эти идеи Вебера можно понять, почему в России с таким трудом вписывается европейский тип капитализма, или лучше сказать, почему в России он не выстраивается. Все уходит в воровство и в необязательность. Вроде договорились с российским представителем европейские предприниматели, подписали соответствующие бумаги, начали инвестиции. А потом кто-то из наших передумал, бумаги для него – это же всего лишь бумаги. Расхотелось, передумали. Душа заскучала. А для европейца это непостижимо. Какая может быть душа, если бумаги подписаны?
Главный вывод Вебера: за определенной религией стоит определенная трудовая этика и тип хозяйствования. И то и другое можно определять через сравнение с целерациональном действием. Под этим углом зрения Вебер изучает мировые религии – конфуцианство, буддизм, ислам и христианство и их влияние на экономические отношения.
Дата добавления: 2015-02-16; просмотров: 384 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |