Главная страница | Контакты | Случайная страница Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Современные направления лингвоконцептологии

Основные понятия лингвоконцептологии

Несмотря на стремительное развитие науки о концепте в последние годы, некоторые вопросы концептуальной лингвистики по-прежнему остаются дискуссионными. Среди ученых нет единого мнения даже в отношении терминологической номинации ключевого понятия данного направления науки. Так, некоторые лингвокультурологи предлагают использовать понятие логоэпистема (Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров, Н.Д. Бурвикова) или лингвокультурема (В.В. Воробьев, Е.В. Бусурина, Г.А. Кажигалиева, И.С. Потапова и др.). В данном исследовании используется термин концепт, употребляемый большинством специалистов. По словам С.Г. Воркачева, этот термин оказался наиболее жизнеспособным, так как по частоте употребления он значительно опередил все прочие терминологические новообразования [Воркачев 2003: 5].

Некоторые другие вопросы теории концепта: статус концепта, его структура, особенности объективации в языке, типология и др. – также не имеют однозначного решения. Поэтому здесь необходимо определить границы интерпретации основных понятий теории концептуальной лингвистики: природа концепта, его сущность, отличие концепта от понятия и значения, особенности, свойства и структура концепта; концептосфера и ментальное пространство.

Теория концепта складывалась не без научных споров. Однако вряд ли здесь необходимо излагать историю данного вопроса, так как это успешно было рассмотрено в работах З.Д. Поповой [Попова 2001], Н.М. Сергеевой [Сергеева 2004], Л.Г. Зубковой [Зубкова 2000], Н.А. Кобриной [Кобрина 2000] и др.

В настоящем исследовании будет коротко освещено то, как складывались некоторые положения теории концептуальной лингвистики.

Проблема определения природы концепта, т.е. источников информации, участвующих в формировании концептуальных структур, в конце ХХ века был предметом дискуссии для многих ученых. Одни исследователи высказывали мнение, что единицами и средством познания являются только логические формы, то есть отражательный процесс ограничивается логическим мышлением, иные формы, участвующие в познании, исключаются; язык способен лишь отражать систему знаний и представлений человека. Другие ученые подчеркивали активное участие языка в формировании концептуальных структур.

Представителем первого направления является В.Г. Колшанский. Исследователь отрицает способность языка (тем более других – иррациональных – структур) к отражению действительности и связывает этот процесс только с мышлением человека. Роль языка в когнитивном процессе, по мнению исследователя, ограничивается сферой выражения концептуальных структур. «Язык не познает мир, а, следовательно, не создает какой-либо картины мира… Язык только выражает мыслительные процессы познания и отображения действительности…», – отмечает В.Г. Колшанский [Колшанский 1990: 34].

Частично с мнением исследователя нельзя не согласиться. Действительно, объективно существующий язык сам по себе не может познавать действительность и ее отображать. Эти ментальные процедуры способен осуществлять субъект познания – носитель языка. Однако нельзя также утверждать, что язык абсолютно не влияет на формирование знания, ведь он участвует в процессе категоризации полученных знаний, формировании системы упорядоченных представлений и знаний в сознании человека. Язык также способен репрезентировать эти ментальные (концептуальные) структуры, благодаря чему исследователь имеет возможность (хоть и весьма относительную) их реконструировать. А.П. Бабушкин подчеркивает: «Информация поступает к человеку по разным каналам; знания аккумулируются в голове человека в виде определенных структур. Хотя каждая когнитивная дисциплина имеет свой собственный объект исследования, именно через язык можно получить доступ к наиболее объективному анализу этих структур» [Бабушкин 2001: 52].

Мнение о том, что границы сферы источников информации значительно шире, чем только логические структуры, отстаивают Дж. Андерсон, К. Джонсон, Г. Кларк, Дж. Лакофф, А.Пайвио, В. Чейз, Дж. Энгелькемп и другие зарубежные ученые; а также отечественные исследователи: А.А. Залевская, Ю.Н. Караулов, С.Д. Кацнельсон, Н.Г. Комлев, Е.С. Кубрякова, Р.И. Павиленис, М. Павлова, Ю.Г. Панкрац, В.А. Пищальникова, В.И. Постовалова, А.А. Уфимцева, З.А. Харитончик и др. Эти исследователи выделяют следующие источники информации: язык в его когнитивной функции; социально-культурный и исторический опыт народа-носителя языка; практические и житейские знания; воображение как психическую способность индивида; сенсорную, моторную и даже волевую стороны субъекта познания. Так, Р.И. Павиленис утверждает, что «еще до знакомства с языком человек в определенной степени знакомится с миром, познает его… Образующаяся таким образом система информации о мире и есть конструируемая им концептуальная система как система определенных представлений человека о мире. Построение такой системы до усвоения языка есть невербальный этап ее образования» [Павиленис 1983: 101].

Однако и здесь не наблюдается единства точек зрения. Исследователи разделились на два лагеря. Первый из них представляет ученый А. Пайвио, который, выделяя различные типы знания – вербальный и образный, – считает их «разными символическими системами», структурно и функционально независимыми, нигде в сознании человека не пересекающимися. Другая группа ученых (Дж. Андерсон, Г. Кларк, В. Чейз и др.) предполагают, что «языковые и неязыковые знания репрезентируются в человеческой памяти … единой пропозициональной формой» [Панкрац 1992: 83]. Иначе говоря, различного рода знания переплетены в сознании человека, они «существуют в виде пропозициональных деревьев, каждое из которых включает некоторый набор узлов памяти…, репрезентирующих понятия (концепты)…» [Там же: 88].

Вторая точка зрения представляется автору настоящей работы наиболее оправданной. Одно из веских доказательств правильности этого вывода – распространенное в языке явление синестезии («переноса части значения ЛСВ одного канала перцепции на другую модальность» [Житков 1999: 29]). Ср.: теплый ветер – теплая атмосфера; режущий предмет – режущая боль – режущий глаз цвет; сладкий вкус – сладкий аромат – сладкая встреча – сладкие слезы – сладкая жизнь и т.д. Смешение разных сенсорных значений, таким образом, подтверждает идею о совмещении в сознании человека разнородной информации.

Более того, указанная «переплетенность» знаний различного рода, то есть знаний, полученных по различным каналам, является основой совмещения явлений различных логических порядков – абстрактного и конкретного, мысленно и чувственно воспринимаемых. В этом совмещении кроется суть метафорического процесса, который является важнейшим способом познания путем сравнения нового (выявления общего) с уже познанным. Дж. Лакофф в своих работах [1981, 1988, 1990, 1996] заострил внимание на метафорическом характере человеческой концептуализации: «В те области, для которых в сфере человеческого мышления не обнаруживается доконцептуальной структуры, мы переносим ее аналог, используя естественно-языковую метафору. Метафора дает нам возможность понимать те области опыта, которые не обладают собственной доконцептуальной структурой… Привлечение метафоры для понимания опыта является одним из величайших триумфов человеческого мышления [Лакофф 1988]. Таким образом, воображение человека, способность совмещать явления разных «логических порядков» (В.Н. Телия) становится важным средством познания мира [см. об этом подробнее: Гудмен 1990: 194 – 201; МакКормак 1990: 359; Ортони 1990: 219 – 236; Рикер 1990: 416 – 435; Потебня 1997: 72; Рябцева 1991; Скляревская 1993; Телия 1988; Чудинов 2001, 2003, 2006 и др.].

Другим источником знания и представления человека о мире является опыт сенсорного «общения» с окружающей действительностью. В.И. Постовалова, определяя границы языковой и концептуальной картины мира, отметила бóльшую широту охвата информации последней. «В концептуальной картине мира, – пишет В.И. Постовалова, – существуют зоны как вербального выражения концептов, так и невербального. Ведь более 90% информации о мире человек получает через зрительные ощущения и живое созерцание…» [Постовалова 1988: 53]. Эту мысль развивают и другие исследователи: Е.С. Кубрякова [Кубрякова 1992], М. Павлова [Павлова 1998], В.А. Пищальникова [Пищальникова 1991], Б.А. Серебренников [Серебренников 1988] и др. Так, Е.С. Кубрякова отметила, что «ощущения, которые возникают у человека при его взаимодействии со средой, приходят к нему по разным каналам – зрительному, слуховому, тактильному и т.д.» [Кубрякова 1992: 15]. Далее происходят, по мнению исследователя, ментальные процессы преобразования сенсорных ощущений, в результате которых последним придается символический характер. В свою очередь «эти трансформированные символические образования и являются представлениями, репрезентациями чего-то» [Там же]. К этому мнению присоединяется А.П. Бабушкин, подчеркивающий, что «…проблема ступеней и форм познания мира сводится к существованию иерархической лестницы, ведущей от чувственного к рациональному (ощущения – восприятия – представления – понятия), при этом понятия рассматриваются как высшая, итоговая ступень познания» [Бабушкин 2001: 52 – 53].

Итак, в когнитивном процессе «принимают участие все стороны психической деятельности человека, начиная с ощущений, восприятий, представлений и кончая высшими формами – мышлением и самосознанием человека» [Постовалова 1988: 20]. Язык же обрабатывает эту информацию, полученную различными путями, участвует в процессе ее категоризации и выражает эту уже переработанную информацию (т.н. концептуальные структуры) в речевой / текстовой форме. То есть язык, во-первых, помогает разными средствами (чаще лексическими, а именно: образными, метафорическими) выразить имеющиеся представления, сенсорные ощущения (с помощью лексики цвето-, термо-, звукообозначений); во-вторых, участвует в «подведении нового опыта … в концептуальной системе человека под привычные рубрики человеческой классификации» [Кубрякова 1988: 146]. Иными словами, язык, с одной стороны, является источником информации наряду с другими не менее важными, с другой стороны, становится средством упорядочения полученных знаний и средством вербального их воплощения.

Исследователи отмечают наличие особого «ментального уровня репрезентации, на котором информация, передаваемая с помощью средств естественного языка сопоставляется с информацией, поступающей из различных органов чувств… Именно на этом уровне ментальной репрезентации происходит совмещение лингвистической, сенсорной и моторной информации» [Харитончик 1992: 102].

Эту идею развивают также представители семантико-когнитивного направления лингвистики. З.Д. Попова и И.А. Стернин утверждают, что «концепты в сознании человека возникают в результате деятельности, опытного постижения мира, социализации, а точнее, складываются из а) его непосредственного чувственного опыта – восприятия мира органами чувств; б) предметной деятельности человека; в) мыслительных операций с уже существующими в его сознании концептами; г) из языкового знания (концепт может быть сообщен, разъяснен человеку в языковой форме); д) путем сознательного познания языковых единиц» [Попова, Стернин 2001: 40].

Однако важно подчеркнуть, что концептуальная структура, сформированная из единиц разных психофизиологических и собственно психических уровней сознания, не носит исключительно мозаичный характер. Рассуждая о разноуровневой природе концепта, исследователь Л.В. Бронник замечает: «Представим концепт на вершине иерархии, в основании которой находятся физические сущности, далее вверх по иерархической лестнице – биологические, психические (аффективно-перцептивные) и, наконец, высшие когнитивные. … Наиболее фундаментальная связь, выражается отношением «часть – целое»: все сущности на данном уровне состоят из сущностей низших уровней, за исключением элементарного уровня, не имеющего структуры. Концепт как сущность высшей когнитивной организации непосредственно образуется из низших психических компонентов – образов, эмоций, чувств и т.д. [Бронник 2009: 17]. «В то же время, – продолжает рассуждение исследователь, – концепт обладает уже качественно иными свойствами, отличными от психических…» [Там же]. Такое свойство концепта Л.В. Бронник называет эмердженцией. «С эмерджентной точки зрения, – поясняет исследователь, – структурная сложность концепта отражает разнообразие способов составления целого из компонентов, что приводит к гетерогенности целого» [Там же].Иными словами, концепт как целостное ментальное образование не тождествен составляющим его частям (результатам воображения, сенсорики и т.п.).

Таким образом, в формировании концептуальных структур участвуют явления различных областей: начиная с сенсорного восприятия мира и заканчивая действием фантазии, воображения. Однако эти формы не являются ни единицами мышления, ни тем более текстовыми элементами. Все эти процессы: слуховые, зрительные, тактильные и др. ощущения окружающего мира, процессы воображения и знакомства с опытом мировой культуры, цивилизации и т.д. – проходят через ментальные процедуры осмысления, упорядочения представлений: процедуры сравнения (поиска «аналогий» и вычленения «аномалий» сопоставляемых объектов), процедуры обобщения, анализа и т.д. Результат этих ментальных процедур и есть собственно концептуальные структуры.