Студопедия  
Главная страница | Контакты | Случайная страница

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Птицы в горах

Читайте также:
  1. ГЛАВА 15 Птенец птицы Крок
  2. Глава 16 Послушайте, как поют птицы! 1 страница
  3. Глава 16 Послушайте, как поют птицы! 2 страница
  4. Глава 16 Послушайте, как поют птицы! 3 страница
  5. Глава 16 Послушайте, как поют птицы! 4 страница
  6. Глава 8 В горах
  7. ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ. В ГОРАХ СОНОМЫ
  8. Звери и птицы признали власть Навуходоносора, но не гордые люди.
  9. Клятва на Воробьевых горах
  10. Орлы рождаются только в горах

 

Клэри поставила свою сумку на пол у двери и огляделась по сторонам.

Она слышала, как вокруг нее ходили мама с Люком, складывая на пол свой собственный багаж и освещая ведьминым огнем жилище Аматис. Клэри обхватила себя руками. Они все еще до конца не понимали, как Себастьян смог забрать Аматис. Хотя члены Совета уже успели проверить дом на предмет опасных материалов, Клэри знала своего брата. Будь он не в духе, он бы разгромил в доме все, просто чтобы показать, на что он способен — диваны бы разнес в щепки, зеркала разбил на осколки, окна — вдребезги.

Она слышала, как ее мать слегка выдохнула с облегчением и поняла, что Джослин думала, скорее всего, о том же самом, что и Клэри: Чтобы ни случилось, в доме было все в порядке. Ничего в нем не указывало на то, что бы Аматис был причинен вред. Книги стопкой лежали на кофейном столике, полы пыльные, но в порядке, фотографии на стенах висели ровно. Клэри с болью посмотрела на недавнюю фотографию рядом с камином, на которой были она, Люк и Джослин на Кони-Айленде, они стояли, обнявшись за руки с улыбками на лицах.

Она подумала о том, что в последний раз она видела сестру Люка, когда Себастьян заставлял Аматис испить из Демонической Чаши, пока она сопротивлялась и кричала. То, как из ее глаз исчезла ее индивидуальность, после того, как она проглотила содержимое Чаши. Клэри стало интересно, это то же самое, что смотреть, как кто-то умирает? Не то чтобы она до этого не видела смерти. Валентин умер у нее на глазах. Конечно же, она была слишком молода, чтобы иметь так много призраков.

Люк пошел, чтобы посмотреть на камин, и фотографии, что висели вокруг него. Он протянул руку, чтобы прикоснуться к одной, на которой стояли два голубоглазых ребенка. Один из них маленький мальчик, который рисовал, пока его сестра с обожанием за ним наблюдала.

Люк выглядел изможденным. Их портал переместил их в Гард, и они прошли через весь город к дому Аматис. Люк все еще морщился от боли, что причиняла ему не до конца зажившая рана в боку, но Клэри сомневалась, что это ранение так на него влияло. Тишина в доме Аматис, уютные коврики из лоскутков, что лежали на полу, которые ненавязчиво будили в нем воспоминания — все говорило о том, что привычный ритм жизни был прерван самым ужасным способом.

Джослин подошла к Люку и положила свою руку ему на плечо, подбадривая его словами. Он развернулся в кольце ее рук и прислонил свою голову к ее плечу. Это было скорее ради утешения, чем проявление романтики, но Клэри все равно почувствовала так, будто вторгается в их личное пространство. Не произнося ни звука, она подняла вою сумку с пола и пошла наверх.

Комната для гостей нисколько не изменилась. Маленькая, стены выкрашены в белый; окна, как иллюминаторы, круглой формы — там было окно, через которое однажды ночью пролез Джейс — и все тоже стеганное одеяло на кровати. Она бросила свою сумку на пол рядом с прикроватным столиком. Тем самым, на котором Джейс оставил свое письмо одним утром, сообщая о том, что он уходил и не собирался вернуться.

Она села на край кровати, пытаясь стряхнуть воспоминания. Она и не подозревала, как это будет тяжело опять вернуться в Идрис. Нью-Йорк — это дом, нормальный дом. Идрис — это война и разруха. В Идрисе она впервые увидела смерть. В ушах застучала кровь. Она хотела видеть Джейса, видеть Алека и Изабель — они бы они дали почувствовать ей почву под ногами, предали бы ей чувство нормальности. Она могла еле-еле слышать, как ее мама и Люк передвигались по первому этажу дома, наверно даже звук чашек на кухне. Она встала с кровати и подошла к квадратному сундуку. Это был тот самый сундук, который ей принесла Аматис, когда она была здесь в прошлый раз, чтобы Клэри поискала в нем себе одежду.

Сейчас она встала на колени и открыла его. Та же самая одежда, аккуратно сложена между слоями бумаги: школьная форма, практичные кофты и джинсы, еще более формальные рубашки и юбки, а под ними то платье, про которое Клэри в первый раз подумала,что оно было свадебным. Она его вытащила. Сейчас, когда она ближе познакомилась с Сумеречными Охотниками и их миром, она поняла, что это было за платье.

Траурная одежда. Белое, простое платье и такой же пиджак, с серебряными траурными рунами, выведенными на ткани — на манжетах, практически невидимый рисунок птиц.

Цапли. Клэри аккуратно положила одежду на кровать. Она могла видеть, в своем подсознании, как Аматис носила это платье, когда умер Стивен Эрондейл.

Как она ее надевает, расправляет ткань на платье, застегивает жакет на все пуговицы, все для того, чтобы скорбеть по мужчине, за которым она больше не была замужем. Вдовья одежда для той, которая не могла называть себя вдовой.

— Клэри? — это была мама, прислонившаяся к дверному проему, и наблюдавшая за ней, — Что это… О. — Она прошла через комнату и прикоснулась к ткани на платье, и вздохнула. — Ох, Аматис.

— Она никогда не переставала любить Стивена, правда? — спросила Клэри.

— Порой так случается, — рука Джослин перешла от платья к волосам Клэри, с материнской нежностью убрала их назад. — И нефилимы, наша любовь склонна быть безграничной. Влюбиться раз и навсегда, умереть от горя из-за любви — мой старый учитель, бывало, говорил, что сердца нефилимов как сердца ангелов: Они чувствуют всякую боль человека и никогда не исцеляются.

— Но ведь ты разлюбила. Раньше ты любила Валентина, а сейчас ты любишь Люка.

— Я знаю, — Джослин посмотрела вдаль. — Этого не случилось, пока я не начала проводить больше времени в примитивном мире и не стала понимать, что многие люди совсем не так воспринимают любовь. Я поняла, что любовь может прийти не единожды, что твое сердце может исцелиться, что ты можешь полюбить снова и снова. И я всегда любила Люка. Я могла этого не знать, но я любила его. — Джослин указала на одежду, что лежала на кровати. — Тебе следует надеть траурный жакет, — сказала она. — Завтра.

Пораженная, Клэри сказала:

— На собрание?

— Погибли Сумеречные Охотники и обратились во Тьму, — сказала Джослин. — Каждый погибший Охотник был чьим-то сыном, братом, сестрой, родней. Нефилимы — одна семья, но … — Она прикоснулась к лицу своей дочери, ее собственное выражение было скрыто тенями. — Поспи немного, Клэри, — сказала она. — Завтра предстоит долгий день.

После того, как за ее матерью закрылась дверь, Клэри переоделась в ночную сорочку и покорно забралась в кровать. Она закрыла свои глаза и попыталась заснуть, но сон так и не шел. Перед ее закрытыми глазами продолжали взрываться образы, словно фейерверки: ангелы, падающие с небес, золотая кровь, Итуриэль, закованный в цепях, со своими слепыми глазами, рассказывающий ей о рунах, которые он посылал ей на протяжении ее жизни, видения и мечты о будущем. Она помнила свои сны о брате с черными крыльями, с которых стекала кровь, и который шел по замерзшему озеру.

Она отбросила одеяло. Ей было жарко и все чесалось, слишком напряжена, чтобы спать. После того, как она выбралась из кровати, Клэри спустилась вниз в поисках стакана воды. Гостиная была в полутьме, тусклый свет от ведьминого огня пробивался из коридора. Из-за двери были слышны тихие голоса. Кто-то не спал и разговаривал на кухне. Клэри с опаской шла по коридору, пока мягкий шепот не начал казаться знакомым. Сначала она узнала голос мамы, натянутый от волнения.

— Я просто не понимаю, как она могла оказаться в шкафчике, — говорила она. — Я не видела ее с тех пор… с тех пор, как Валентин забрал все, что у нас было, тогда в Нью-Йорке.

Заговорил Люк:

— Разве Клэри не сказала, что она была у Джонатана?

— Да, но потом она должна была исчезнуть в разрушенной квартире, не так ли? — голос Джослин стал громче, когда Клэри дошла до двери кухни. — В той, где была вся моя одежда, что Валентин покупал для меня. Будто я должна была вернуться назад.

Клэри стояла тихонько. Ее мать и Люк сидели за кухонным столом, и Люк гладил ее по спине. Клэри рассказала своей матери все о той квартире, о том, как Валентин наполнил ее вещам Джослин, тем самым удостоверяя, что однажды его жена вернется, и будет жить вместе с ним. Ее мама спокойно выслушала, но было ясно, что эта история ее расстроила намного сильнее, чем думала Клэри.

— Теперь его нет, Джослин, — сказал Люк. — Я знаю, это может казаться наполовину невозможным. Присутствие Валентина всегда так остро ощущалось, даже когда он прятался. Но он на самом деле мертв.

— А вот мой сын нет, — сказала Джослин. — Ты знаешь, я привыкла доставать эту коробку и плакать над ней, каждый год, в день его рождения? Иногда я вижу сны, о мальчике с зелеными глазами, мальчике, которого не травили кровью демона, мальчика, который мог смеяться и любить и быть человеком, вот какого мальчика я оплакивала, но этого мальчика никогда не существовало.

Выговорись и выплачься, подумала Клэри. Она знала, о какой коробочке говорила ее мать. Коробка, которая служила памятью о ребенке, который погиб, хотя все еще и жил. В этой коробочке хранились локон волос малыша, фотографии и крошечная туфелька. Последний раз, когда Клэри ее видела, она была у ее брата. Должно быть, Валентин отдал ее ему, хотя она никогда не понимала, почему Себастьян ее хранил. Едва ли он был таким сентиментальным.

— Тебе надо будет рассказать Конклаву, — сказал Люк. — Если это как-то связано с Себастьяном, они захотят знать.

Клэри почувствовала, как внутри все похолодело.

— Я бы хотела, чтобы мне не пришлось, — сказала Джослин. — Как бы я хотела выбросить это все в огонь. Я ненавижу осознавать, что это моя вина, — взорвалась она. — Ведь все, чего я хотела, это защитить Клэри. Но больше всего я боюсь за нее, за всех нас, из-за кого-то, кого не было бы даже в живых, если бы не я.

Голос Джослин стал ровным и горьким.

— Надо было убить его еще когда он был ребенком, — сказала она, отклоняясь от Люка на спинку стула, и теперь Клэри могла видеть, что лежало на кухонном столе. Это была серебряная коробочка, такая же, как Клэри ее и помнила. Тяжелая, с простой крышкой и инициалами Д.К., выгравированными сбоку.

 

 

Утреннее солнце сверкало на новых воротах перед Гардом. Старые, как считала Клэри, были разрушены в сражении, которое уничтожило большую часть Гарда и спалило все деревья вдоль холма. За вратами она могла видеть Аликанте, блестящую воду каналов, демонические башни, вздымающие вверх, туда, где солнечный свет заставляет их мерцать, словно слюда, сверкающая на камне.

Сам Гард был восстановлен. Огонь не разрушил каменные стены или башни. Вокруг него до сих пор стояла стена, новые ворота были изготовлены из тяжелого чистого адамаса, который обрамлял демонические башни. Казалось, что они были сделаны вручную, их линии изгибались вокруг символа Совета — четыре С [2]в квадрате, означающие Совет, Завет, Конклав и Консул. Изгибы каждой С подразумевают символ одного из представителей нежити. Полумесяц для волков, книга заклинаний для магов, кремневый наконечник стрелы для Фейри, а для вампиров — звезда.

Звезда. Она не могла придумать сама ничего иного, что символизировало бы вампиров. Кровь? Клыки? Но в звездах было что-то простое и утонченное. Они были чем-то ярким во тьме, тьме, которая никогда бы не была освещена, и звезды одиноки так же, как и что-то, что никогда не умирает.

Клэри скучала по Саймону, что причиняло острую боль. Она была уставшей после бессонной ночи, и ее эмоциональные силы были на нуле. Не помогало и то, что она чувствовала себя так, будто на нее устремлены взгляды врагов. Десятки Сумеречных Охотников толпились вокруг ворот, многие из них были ей незнакомы. Многие украдкой бросали взгляды на Джослин и Люка, некоторые подходили к ним, чтобы поприветствовать их, тогда как другие оставались в стороне, глядя на них с любопытством. Джослин, казалось, сохраняла спокойствие, прилагая к этому некоторые усилия.

Еще больше Сумеречных Охотников подходило по тропинке вдоль Гард Холма. С облегчением Клэри узнала Лайтвудов — впереди шла Мариза, рядом с ней Роберт, а за ними Изабель, Алек и Джейс. Они были одеты в белую траурную одежду. Мариза была особенно мрачной. Клэри не могла не заметить, что Мариза и Роберт хоть и шли рядом, но каждый сам по себе, даже не прикасались друг к другу.

Джейс отделился от группы и направился к ней. За ним следили взглядами, хотя он, казалось, этого не замечал. Он по странному был известным среди нефилимов — сын Валентина, который в тоже время и не был его сыном. Похищенный Себастьяном, и спасенный ангельским мечом. Клэри хорошо знала эту историю, как и все близкие Джейса, но слухи росли, как коралл, обрастающий слоями и цветами истории.

— …кровь ангела…

— …особая сила…

— …слышал, что Валентин обучил его приемам…

— …огонь в его крови…

— …неправильно для нефилима…

Она могла слышать шепот, даже когда Джейс проходил мимо них.

Это был ясный зимний день, холодный, но солнечный, и его волосы светились яркими серебряными прядками, от чего она даже покосила свой взгляд, когда он подошел к ней у ворот.

— Траурная одежда? — сказал он, прикасаясь к рукаву ее пиджака.

— На тебе тоже, — отметила она.

— Не знал, что у тебя есть такая.

— Это Аматис, — сказала она. — Слушай, мне надо сказать тебе кое-что.

Они отошли в сторону. Клэри описала подслушанный ею разговор, который состоялся между ее матерью и Люком о той коробке.

— Это точно та коробка, которую я помню. Только такая была у мамы, когда я росла, и это та самая, которая была в квартире Себастьяна, когда я была там.

Джейс провел рукой по своим светлым волосам.

— Я думал, там что-то было, — сказал он. — Этим утром Мариза получила сообщение от твоей мамы. — У него был глубокий взгляд. — Себастьян обратил сестру Люка, — добавил он. — Он сделал это специально, чтобы причинить вред Люку и твоей маме через Люка. Он ее ненавидит. Наверно он приехал в Аликанте за Аматис, той ночью, когда мы сражались под Буренном. Он даже говорил мне об этом, когда мы были связаны. Он сказал мне, что собирался похитить Охотника из Аликанте, просто не сказал кого именно.

Клэри кивнула. Всегда было странно слышать, как Джейс говорит о себе, том Джейсе, который был другом Себастьяна, даже больше, чем другом — его союзником. Тем Джейсом, в обличие ее Джейса, но при этом кто-то совершенно другим.

— Видимо, тогда он принес эту коробку и оставил ее в доме, — добавил Джейс. — Он бы никогда не узнал, что твоя семья однажды ее найдет. Он считал ее своим посланием или подписью.

— Так думает Конклав? — спросила Клэри.

— Так думаю я, — сказал Джейс, фокусируя свой взгляд на ней. — И ты знаешь, что мы знаем Себастьяна лучше, чем они сейчас, или когда-либо смогут узнать. Они не понимают его вообще.

— Разве им не повезло?

В воздухе раздался звук колоколов, и ворота начали открываться. Клэри и Джейс присоединились к Лайтвудам, Люку и Джослин, толпе Сумеречных Охотников. Они прошли через сады за пределами крепости, поднялись по ступенькам, а затем еще через несколько дверей по коридору, который заканчивался в зале Совета.

Джия Пенхаллоу, в одеянии Консула, стояла у входа в зал, через который один за одним проходили Охотники. Зал был построен по типу амфитеатра: полукруг из скамеек, расположившихся в несколько ярусов, находился напротив прямоугольного возвышающегося помоста в передней части зала. На помосте стояли две кафедры, одна для Консула и другая для Инквизитора, а за кафедрами было два окна, которые выходили на Аликанте.

Клэри прошла, чтобы сесть рядом с Лайтвудами и своей матерью, тогда как Роберт Лайтвуд отделился от них и направился вниз по центральному проходу, чтобы занять место Инквизитора. На помосте, за кафедрами стояло четыре высоких стула, на спинке которых были высечены символы: книга заклинаний, луна, стрела, звезда. Места для нежити Совета. Люк посмотрел на свое, но сам сел рядом с Джослин. Это не было полноценным собранием Совета, с посещением нежити. Люк находился здесь с неофициальным визитом. Перед местами возвышался стол, драпированный синим бархатом. На синей бархатной поверхности лежало что-то длинное и острое, что-то, в чем отсвечивал свет, льющийся из окон. Меч Душ.

Клэри огляделась вокруг. Бурный поток Сумеречных Охотников превратился в тоненькую струйку; зал был почти заполнен под самую крышу. Раньше сюда было больше проходов, кроме Гарда. Насколько она знала один был в Вестминстерском Аббатсве, так же как и был вход через Храм Святого Семейства и Храм Василия Блаженного, но их заложили, после того, как был изобретен Портал. Ей стало интересно, существует ли заклинание, которое не допустило бы излишка людей в зале. Люди были повсюду, но свободные места все равно еще оставались, когда Джия Пенхаллоу ступила на помост и резко хлопнула в ладоши.

— Пожалуйста, прошу внимания Совета, — сказала она.

Тут же наступила тишина; многие из Охотников вытянулись вперед. Молва разлеталась, словно бешенные птицы, и в зале как электрический ток, стояла трескотня людей, жаждущих знать подробности.

— Бангкок, Буэнос-Айрес, Осло, Берлин, Москва, Лос-Анджелес, — сказала Джия. — Были атакованы в спешной последовательности еще до того, как об атаках успели сообщить. До того, как успели предупредить. Охотники каждого Конклава в этих городах были захвачены и обращены. Кто-то, к сожалению, очень старые и очень молодые, были просто убиты, их тела оставили нам, чтобы сжечь, чтобы прибавить их к голосам Сумеречных Охотников, потерянных в Городе Молчания.

Кто-то заговорил с первых рядов. Женщина с черными волосами, с тату в виде серебряного изображения «золотой рыбки», располагающейся на темной коже ее щеки. Клэри редко встречала Охотников с тату, которые не были Метками, но она была о таких наслышана.

— Вы сказали «обратили»? — сказала она. — Но вы же не имеете в виду «умертвили»?

Джия сжала свои губы.

— Я не имею в виду «умертвили». Мы говорили об омраченных, о тех нефилимах, в кого Джонатан Моргенштерн, или, как он предпочитает себя называть, Себастьян, специально обращает нефилимов, используя Чашу. Каждый Институт сделал доклад о том, что случилось под Буренном. Существование омраченных, это то, о чем мы уже в последнее время знаем, даже если среди нас были те, кто в это не верил.

По залу прокатилось бурчание. Клэри едва его расслышала. Она понимала, что Джейс держал ее за руку, но она слышала ветер на Буренне, и видела, как из Чаши поднимались Охотники, чтобы встретиться лицом к лицу с Себастьяном, Метки Серой Книги уже исчезали с их кожи …

— Сумеречные Охотники не сражаются с Сумеречными Охотниками, — сказал пожилой человек в одном из первых рядов. Джейс пробормотал ей на ухо, что это был глава Института в Рейкьявике. — Это кощунство.

— Это кощунство, — согласилась Джия. — Кощунство — это кредо Себастьяна Моргенштерна. Его отец хотел очистить мир от нежити. Себастьян хочет совершенно иного. Он хочет превратить нефилимов в пепел, и ради этой цели хочет нефилимов и использовать.

— Конечно если он смог обратить нефилимов в… в монстров, нам надо найти способ, чтобы обратить их назад. — сказала Насрин Чодри, глава Института Мумбаи, одетая в королевское белое сари, украшенное рунами. — Конечно, мы не должны сдаваться просто и легко.

— Одного из Омраченных нашли в Берлине, — сказал Роберт. — Он был ранен, и скорее всего, брошен умирать. Безмолвные Братья осматривают его прямо сейчас, чтобы понять, смогут ли они добыть какую-нибудь информацию, которая поможет его вылечить.

— Какой Омраченный? — спросила женщина с тату золотой рыбки. — У него же было имя до того, как его обратили. Имя Сумеречного Охотника.

— Амальрик Кригсмессер, — сказал Роберт после некоторого замешательства. — Его семье уже сообщили.

Колдуны Спирального Лабиринта также работают над лекарством. Раздался в зале эхом вездесущий шепот Безмолвного Брата. Клэри узнала Брата Захарию, стоящего у помоста, сложив руки на груди. Рядом с ним была нервничающая Хелена Блэкторн, одетая в белые траурные одежды.

— Это же колдуны, — сказала кто-то еще пренебрежительным тоном, — вряд ли они смогут сделать что-то лучше, чем наши Безмолвные Братья.

— А Кригсмессера нельзя допросить? — вмешалась высокая светловолосая женщина. — Может он в курсе, что задумал Себастьян или даже подскажет способ исцеления такого состояния…

Амальрик Кригсмессер почти без сознания, и к тому же, он слуга Демонической Чаши, — сказал брат Захария. — Демоническая Чаша полностью его контролирует. Он не подчиняется своей воле и поэтому не подволен раскрываться.

Женщина с тату золотой рыбки заговорила снова:

— А правда, что Себастьян Моргенштерн теперь неуязвим? Что его нельзя убить?

По залу опять поползли слухи. Заговорила Джия, повышая свой голос:

— Как я уже сказала, после первых нападений среди нефилимов нет спасшихся. Но последняя атака произошла в Институте Лос-Анджелеса, и шестеро спаслись. Шестеро детей. — Она повернулась. — Хелен Блэкторн, будьте любезны, приведите свидетелей.

Клэри увидела, что Хелен кивнула и исчезла за боковой дверью. Спустя мгновение она вернулась: теперь она шла медленно и осторожно, ее рука лежала на спине худенького мальчика с копной волнистых коричневых волос. Ему должно быть не больше двенадцати. Клэри тут же его узнала. Она видела его в храме Института, когда впервые повстречала Хелен, его старшая сестра крепко держала его за запястье, руки были покрыты воском, от того, что он играл со свечами, которые украшали собор изнутри. На лице у него была озорная улыбка и такие же зелено-голубые глаза, как у его сестры.

Джулиан, так называла его Хелен. Своего маленького брата.

Теперь озорная улыбка ушла. Он выглядел уставшим, был грязным и напуганным. Худощавые руки торчали из-под манжетов белого траурного жакета, рукава которого были слишком для него коротки. На своих руках он нес маленького мальчика, скорее всего не старше трех лет, с запутанными коричневыми волосами; похоже на семейную черту. Остальные дети были в такой же им не по размеру траурной одежде.

За Джулианом шла девочка лет десяти, ее рука крепко сжимала мальчика того же возраста. Волосы девочки были темно-коричневые, а у мальчика спутанные черные кудри, которые практически закрывали его лицо. Разнояйцовые близнецы, догадалась Клэри. За ними шла девочка, которой, должно быть, было лет девять, лицо у нее круглое и очень бледное, а по бокам коричневые косички. Все Блэкторны — а семейная схожесть была поразительной — были в недоумении и напуганы, за исключением, наверно, Хелен, на чьем лице отображалась смесь ярости и печали. От выражения горя на их лице, у Клэри саднило сердце. Она подумала о своей власти с рунами, желая, чтобы она могла создать одну такую, которая бы смягчила удар от потери. Существовали руны скорби, но только чтобы почтить умершего, также были и руны любви, как обручальные кольца, символизирующие узы любви. Ты не можешь при помощи руны заставить кого-то себя любить, и ты не можешь при ее помощи смягчить чью-то боль также. Столько много магии, подумала Клэри, и ничто не соберет разбитое сердце.

— Джулиан Блэкторн, — сказала Джия Пенхаллоу, и голос ее был мягким. — Выйди вперед, пожалуйста.

Джулиан сглотнул и кивнул, передавая маленького мальчика, которого он держал на руках своей старшей сестре. Он сделала шаг вперед, его взгляд метнулся к помосту. Он явно искал кого-то еще. Его плечи как раз начали опускаться, когда еще одна фигура бросилась к возвышению. Девочка, также лет двенадцати, с запутанными русыми волосами, которые спадали по ее плечам. На ней были джинсы и футболка, которые не совсем подходили, и ее голова была опущена, будто она не могла выносить, что так много людей смотрели на нее. Было очевидно, что она не хотела быть там — на помосте, или, возможно, даже в Идрисе — но как только Джулиан ее увидел, то, казалось, сразу расслабился. Взгляд, полный ужаса, исчез с его лица, когда она подошла и встала рядом с Хелен, лицо опущено и повернуто в другую сторону от толпы.

— Джулиан, — сказала Джия, по-прежнему с нежностью в голосе, — не мог бы ты кое-что для нас сделать? Не мог бы ты взять Меч Душ?

Клэри выпрямилась. Она уже держала Меч Душ, она чувствовала его тяжесть. Холодный, словно клещи в твоей коже, вытягивает из тебя всю правду. Ты не сможешь солгать, если в руках у тебя Меч Душ, но правда, даже если ты ее хотел рассказать, причиняла боль.

— Они не могут, — прошептала она. — Он ведь еще ребенок …

— Он старший из детей, которые сбежали из Института в Лос-Анджелесе, — сказал Джейс, затаив дыхание. — У них нет выбора.

Джулиан кивнул, его тоненькие плечи держались ровно.

— Я возьму его.

Роберт Лайтвуд прошел за кафедрой и подошел к столу. Он взял Меч и повернулся, чтобы встать перед Джулианом. Было почти смешно смотреть на контраст между ними — большой мужчина с широкой грудью и худощавый мальчик с шевелюрой на голове.

Джулиан протянул руку вверх и взял Меч. Когда его пальцы сомкнулись вокруг рукоятки, он содрогнулся, на лице сразу же отразилась волна боли. Светлая девочка позади него подалась вперед, и Клэри поймала на ее лице выражение абсолютной ярости, прежде чем Хелен поймала ее и притянула назад.

Джия присела на корточки. Это было странное зрелище, мальчик с Мечом, с одной стороны которого была Консул, чье одеяние раскинулось на полу вокруг нее. С другой стороны — Инквизитор.

— Джулиан, — сказала Джия, и, хотя, ее голос был тихим, он разнесся по залу Совета. — Ты можешь нам сказать, кто стоит на помосте вместе с тобой сегодня?

Джулиан ответил своим чисто мальчишеским голосом:

— Вы. Инквизитор. Моя семья — моя сестра Хелен, и Тиберий, и Ливия, и Друзилла и Тавви. Октавиан. И мой лучший друг Эмма Карстаирс.

— И все они были с тобой, когда напали на Институт?

Джулиан покачал головой.

— Не Хелен, — сказал он. — Она была здесь.

— А ты можешь сказать мне, что ты видел, Джулиан? Ничего не упуская?

Джулиан сглотнул. Он был бледным. Клэри могла представить боль, что он испытывал, тяжесть Меча.

— Было за полдень, — сказал он. — Мы занимались в тренировочном зале. Катерина нас обучала. Марк наблюдал за нами. Родители Эммы отправились патрулировать пляж. Мы увидели вспышку света; я подумал, что это молния, или фейерверк. Но, оказалось, нет. Катерина и Марк оставили нас и спустились вниз. Они сказали нам оставаться в зале.

— Но вы не послушались, — сказала Джия.

— Мы слышали звуки борьбы. Мы разделились — Эмма пошла за Друзиллой и Октавианом, а я пошел в кабинет с Ливией и Тиберием, чтобы позвать Конклав. Нам нужно было проскочить через главный вход, чтобы пробраться туда. Когда мы это сделали, я увидел его.

— Его?

— Я знал, что это был Сумеречный Охотник, но нет. На нем была красная накидка, покрытая рунами.

— Какими рунами?

— Я не знаю их, но с ними было что-то не так. Не как руны из Серой Книги. На них было тошно смотреть. И он откинул назад свой капюшон — у него были белые волосы, я даже подумал сначала, что это старик. А потом я понял, что это был Себастьян Моргенштерн. И он держал меч.

— Ты можешь описать меч?

— Серебряный, с черными звездами на лезвии и ручке. Он вытащил его и он… — дыхание Джулиана участилось, и Клэри почти ощущала, чувствовала его страх от воспоминаний, борющийся с невероятным желанием рассказать об этом, облегчить груз. Она наклонилась вперед, руки сжаты в кулаки, едва осознавая, что ее ногти впивались ей в ладони.

— Он приставил его к горлу моего отца, — продолжил Джулиан. — С Себастьяном были другие. Они тоже были одеты в красное…

— Сумеречные Охотники? — спросила Джия.

— Я не знаю, — его дыхание становилось прерывистым. — На ком-то были черные плащи. Другие были в форме, но она была красной. Я никогда не видел красной формы. Там была женщина, с коричневыми волосами, и она держала чашу, похожую на Чашу Душ. Она заставила моего отца попить из нее. Он упал и закричал. Я слышал, как мой брат кричал тоже.

— Какой брат? — спросил Роберт Лайтвуд.

— Марк, — сказал Джулиан. — Я видел, что они начали двигаться к проходу, а Марк развернулся и закричал нам, чтобы мы бежали наверх, выбирались. Я упал на верхнюю ступеньку и посмотрел вниз, они все столпились вокруг них… — Джулиан издал сдавленный звук. — А мой отец, он поднимался, и его глаза были тоже черными, и он начал двигаться к Марку, как и все остальные, будто он даже не знал его…

Голос Джулиана надломился, а светлая девочка освободилась из хватки Хелен и резко бросилась вперед, врываясь между Джулианом и Консулом.

— Эмма, — сказала Хелен, делая шаг вперед, но Джия выставила руку вперед, тем самым останавливая ее. Лицо Эммы было белым, и она тяжело дышала. Клэри подумала, что ей еще не доводилось видеть столько злости в таком маленьком человеке.

— Оставьте его в покое! — закричала Эмма, широко расставляя свои руки, словно она могла загородить собой Джулиана, хотя она была на голову ниже. — Вы пытаете его! Оставьте его!

— Все хорошо, Эмма, — сказал Джулиан, а к его лицу начала приливать краска, теперь, когда они больше не спрашивали его. — Они должны это сделать.

Она повернулась к нему.

— Нет, не должны. Я тоже была там. Я видела, что произошло. Сделайте это со мной. — Она протянула руки, будто умоляя, чтобы ей дали Меч. — Это я ударила Себастьяна в самое сердце. Это я видела, что он не умер. Вы должны допрашивать меня!

— Нет, — начал Джулиан, а затем сказала Джия, все также нежно:

— Эмма, мы будем опрашивать и тебя. Ты следующая. Меч причиняет боль, но не приносит вреда…

— Прекратите, — сказала Эмма. — Просто прекратите это.

И она подошла к Джулиану, который крепко держал Меч. Было ясно, что он не намеревался отдавать ей Меч. Он качал головой, даже когда она накрыла его руки своими так, что они оба держали Меч.

— Я ударила Себастьяна, — сказала Эмма, голосом который звоном отдался во всем зале. — А он вытащил нож и рассмеялся. Он сказал: «Жаль, что ты не выживешь. Не расскажешь Конклаву, что Лилит сделала меня безгранично сильным. Может, Блистательный, в силе убить меня. Какое упущение, что нефилимы больше не могут попросить об одолжении у Ангелов, и ни одно из хилых орудий, кующихся в Адамантовой Цитадели не может принести мне вред».

Клэри вздрогнула. Она слышала Себастьяна в словах Эммы, и почти могла видеть его, стоящего перед ней. Конклав разразился шумными разговорами, в которых утонули слова Джейса, которые он ей сказал.

— Ты уверена, что не промахнулась в сердце? — спросил Роберт, хмуря брови.

Это был Джулиан, кто ответил.

— Эмма, не промахивается, — сказал он обиженно, словно эти слова оскорбили его.

— Я знаю, где сердце, — сказала Эмма, делая шаг назад от Джулиана, и бросая злой взгляд — более чем злой, обиженный — на Консула и Инквизитора. — Но не думаю, что знаете вы.

Голос ее стал громче, и она развернулась и сбежала с помоста, практически толкая локтём Роберта, когда пробегала мимо него. Она исчезла в дверях, через которые вошла сюда, и Клэри услышала, как ее собственное дыхание прошло сквозь зубы — неужели никто за ней не пойдет? Очевидно, Джулиан хотел, но, зажатый между Консулом и Инквизитором, держа в руках Меч Душ, он не мог пошевелиться. Хелен смотрела ей в след с выражением саднящей боли на лице, покачивая на руках самого маленького мальчика, Тавви.

И тут Клэри поднялась на ноги. Мать потянулась к ней, но она уже спешила вниз по проходу между рядами сидений. Проход перешел в деревянные ступеньки; Клэри процокала по ним, мимо Консула и Инквизитора, мимо Хелен, и через боковую дверь за Эммой.

Она чуть не сбила с ног Алину, которая торчала возле открытой двери, наблюдая за тем, что происходило в зале Совета, при этом хмурясь. Хмурый взгляд исчез, когда она заметила Клэри, вместо этого на лице появилось удивленно выражение.

— Что ты делаешь?

— Маленькая девочка, — сказала Клэри, задыхаясь. — Эмма. Она выбежала сюда.

— Я знаю. Я пыталась ее остановить, но она отпрянула от меня. Она просто… — Алина вздохнула и посмотрела в зал Совета, где Джия опять начала задавать вопросы Джулиану. — Им пришлось так тяжело, Хелен и остальным. Ты знаешь, их мама умерла, всего несколько лет назад. Теперь у них остался только дядя в Лондоне.

— Это значит, что они теперь отправят детей в Лондон? Ну, знаешь, когда все это закончится, — сказала Клэри.

Алина покачала головой.

— Их дяде предложили возглавить Институт Лос-Анжелеса. Я думаю, есть надежда, что он примет эту должность, чтобы воспитывать детей. Хотя не думаю, что он уже согласился. Наверное, он в шоке. То есть, он потерял своего племянника, своего брата — Эндрю Блэкторн жив, хотя, также может быть и мертв. В некотором роде, это еще хуже, — в ее голосе слышалась горечь.

— Я знаю, — сказала Клэри. — Я точно знаю, какого это.

Алина посмотрела на нее пристальнее.

— Полагаю, ты знаешь, — сказала она. — Просто… Хелен. Хотела бы я сделать для нее что-то большее. Ее гложет вина, потому что она была здесь со мной, а не в Лос-Анджелесе, когда напали на Институт. И она старается так сильно, но не может стать матерью всем этим детям, а их дядя еще не приехал, да еще и Эмма, помоги ей Ангел. У нее никого не осталось из семьи…

— Я бы хотела с ней поговорить. С Эммой.

Алина заправила за ухо локон волос; на правой руке у нее сверкнуло кольцо Блэкторнов.

— Она не будет ни с кем разговаривать, кроме Джулиана.

— Позволь мне попробовать, — настаивала Клэри. — Пожалуйста.

Алина решительно всмотрелась в лицо Клэри, а потом вздохнула.

— Вниз по коридору, первая комната слева.

Коридор заворачивал от зала Совета. Клэри слышала, как голоса Охотников постепенно стихали, когда она шла. Стены были из гладкого камня, на которых в ряд висели гобелены с изображением разных знаменательных событий в истории Сумеречных Охотников. Первая показавшаяся слева дверь была деревянной, очень гладкой. Она была приоткрыта, но Клэри все равно быстренько постучала, прежде чем ее открыть, чтобы не напугать того, кто находился внутри.

Это была простая комната, со стенами обшитыми деревом и разными, собранными наспех, креслами. Для Клэри она была похожа на комнату ожидания в больнице. Воздух был таким тяжелым, как в месте временного пребывания людей, где они испытывают волнение и печаль в незнакомой обстановке.

В углу комнаты стояло кресло, приставленное к стене, в котором сидела Эмма. Она казалась еще меньше, чем когда на нее смотришь издалека. На ней была только футболка с коротким рукавом, а на ее голых руках были Метки, руна Ясновидения на ее левой руке — значит, она была левшой, как Джейс — которая лежала на рукоятке, вынутого из ножен кинжала, что лежал у нее на коленях. Вблизи Клэри увидела, что ее волосы были очень светлыми, но запутанные и грязные от чего казались темнее. Сквозь запутанные пряди, девочка дерзко посмотрела на Клэри.

— Что? — сказала она. — Что тебе надо?

— Ничего, — сказала Клэри, толкая за собой дверь, чтобы закрыть ее. — Просто поговорить с тобой.

Эмма с подозрением сощурила глаза.

— Хочешь испробовать на мне Меч Душ? Допросить меня?

— Нет. Его на мне использовали, и это ужасно. Я сожалею, что его применили на твоем друге. Думаю, им надо найти другой способ.

— Я думаю, они должны доверять ему, — сказала Эмма. — Джулиан не лжет. — Она с вызовом посмотрела на Клэри, словно побуждая ее не согласиться.

— Конечно, не лжет, — сказала Клэри и сделала один шаг — у нее было такое чувство, что она пытается не спугнуть какое-нибудь дикое существо в лесу. — Джулиан твой лучший друг, ведь так?

Эмма кивнула.

— У меня лучший друг — тоже мальчик. Его имя Саймон.

— Ну и где он? — взгляд Эммы метнулся куда–то за Клэри, будто она ждала, что Саймон вдруг материализуется.

— Он в Нью-Йорке, — сказала она. — И я очень по нему скучаю.

Эмма посмотрела на нее так, словно для нее это имело громаднейшее значение.

— Джулиан как-то ездил в Нью-Йорк, — сказала она. — Я скучала по нему, так что когда он вернулся, я заставила его пообещать, что он больше никуда без меня не поедет.

Клэри улыбнулась и подошла к Эмме поближе.

— У тебя красивый меч, — сказала она, показывая на клинок на коленях у девочки.

Выражение Эммы чуть смягчилось. Она прикоснулась к лезвию, на котором аккуратно были выгравированы очертания листьев и рун. Крестовина была золотой, а по лезвию выведены слова: Я — Кортана, той же стали и закалки, что Жуаез и Дюрандаль.

— Он принадлежал моему отцу. В семье Карстаирс он передавался от поколения к поколению. Это известный кинжал, — гордо добавила она. — Он был изготовлен очень давно.

— Той же стали и закалки, что Жуаез и Дюрандаль, — сказала Клэри. — Это два очень известных меча. Ты знаешь, кому принадлежат известные мечи?

— Кому?

— Героям, — сказала Клэри, присаживаясь на колени, так чтобы можно было смотреть девочке в лицо.

Эмма нахмурилась.

— Я не герой, — сказала она. — Я не сделала ничего, чтобы спасти отца Джулиана или Марка.

— Мне так жаль, — сказала Клэри. — Я знаю, какого это — смотреть, как обращают во Тьму того, кто тебе дорог. Превращают в кого-то еще.

Но Эмма покачала головой.

— Марка не обратили во Тьму. Его забрали.

Клэри нахмурилась.

— Забрали?

— Они не хотели, чтобы он испил из Чаши, потому что в нем течет кровь фейри, — сказала Эмма, и Клэри вспомнила, что в семейном древе Блэкторнов есть потомки фейри. Словно предвещая следующий вопрос Клэри, Эмма с тоской проговорила: — Только у Марка и Хелен есть кровь фейри. У них одна мать, но она бросила их на мистера Блэкторна, когда они были еще совсем маленькими. У Джулиана и остальных была другая мать.

— Ох, — сказала Клэри, не желая давить слишком сильно, не желая того, чтобы эта бедная девочка подумала, что она была просто очередным взрослым человеком, который видел в Эмме лишь источник информации и больше ничего. — Я знаю Хелен. Марк выглядит также, как и она?

— Да — Хелен и Марк, у обоих немного торчащие уши, и светлые волосы. Ни у кого из остальных Блэкторнов нет светлых волос. У них у всех волосы коричневые, за исключением Тая, и никто не знает, почему у него они черные. У Ливви не такие, а она его близнец.

Лицо Эммы опять оживилось, и на нем проступил легкий румянец; было очевидно, что ей нравилось говорить о Блэкторнах.

— Значит, они не хотели, чтобы Марк пил из Чаши? — спросила Клэри. Лично она была удивлена, что Себастьяна волновали такие вещи. У него никогда не было одержимости Валентина относительно нежити, хотя и не скажешь, что он их любил.

— Может она не работает, если в тебе течет кровь нежити.

— Может быть, — сказала Эмма. Клэри протянула руку и положила ее на руку Эммы. Она боялась услышать ответ, но не могла устоять, чтобы не спросить.

— Он не обратил твоих родителей, правда?

— Нет… нет, — сказала Эмма, а теперь ее голос стал дрожать. — Они погибли. Их не было в Институте. Они измеряли демоническую активность. Их тела выбросило на пляж после нападения. Я могла бы пойти с ними, но я хотела остаться в Институте. Хотела потренироваться с Джулианом. Если бы я только пошла с ними …

— Если бы ты пошла, ты бы тоже была мертва, — сказала Клэри.

— Откуда ты знаешь? — спросила Эмма, но в ее глазах было что-то, что хотело бы верить.

— Я вижу насколько хороший ты Сумеречный Охотник, — сказала Клэри. — Я вижу твои метки. Я вижу твои шрамы. И как ты держишь свой меч. Если ты настолько хороша, то я могу себе представить, насколько хороши они сами. И то, что их обоих убило, не то, от кого ты смогла бы их спасти.

Она тихонько прикоснулась кинжала.

— Герои не всегда только те, кто побеждают, — сказала она. — Это те, кто иногда и проигрывает. Но они продолжают бороться. Вот, что делает их героями.

С дрожащим дыханием Эмма выпрямилась, а из двери послышался стук. Клэри развернулась в пол-оборота, когда дверь открылась, пропуская свет из коридора, и Джейса. Он поймал ее взгляд и улыбнулся, прислоняясь к дверному проему. Волосы у него были цвета темного золота, а глаза на тон светлее. Иногда Клэри думала, что внутри него может видеть, как бежит огонь, освещающий его глаза и кожу, и вены.

— Клэри, — сказал он.

Клэри показалось, что за спиной она услышала маленький писк. Эмма вцепилась в свой нож, глядя то на Джейса, то на нее с огромными глазами.

— Консул закончила, — сказал он. — И я не думаю, что Джия особо обрадуется, что ты прибежала сюда.

— У меня что, проблемы? — спросила Клэри.

— Как обычно, — ответил Джейс, но улыбка его немного подсластила слова. — Мы все уходим. Ты готова идти?

Она покачала головой.

— Увидимся дома. Вы, ребята, расскажете мне, что произошло на Совете потом.

Он замешкался.

— Возьми с собой Алину или Хелен, — сказал он в итоге. — Дом Консула вниз по улице, так же как и дом Инквизитора.

Он застегнул свою куртку и выскользнул из комнаты, закрывая за собой дверь.

Клэри повернулась к Эмме, которая все еще изумленно на нее смотрела.

— Ты знаешь Джейса Лайтвуда? — спросила Эмма.

— Я…что?

— Он популярен, — сказала Эмма с явным удивлением. — Он лучший Сумеречный Охотник. Лучший.

— Он мой друг, — сказала Клэри, ничего, что разговор принял такой неожиданный поворот.

Эмма одарила ее высокомерным взглядом.

— Он твой парень.

— Как ты…

— Я видела, как он смотрел на тебя, — сказала Эмма, — да и все знают, что у Джейса Лайтвуда есть девушка, и это Клэри Фэйрчайлд. Почему ты не сказала мне свое имя?

— Наверно, я не думала, что ты его узнаешь, — протараторила Клэри.

— Я не тупая, — сказала Эмма с раздражением, которое заставило Клэри быстренько собраться, прежде чем она успела рассмеяться.

— Нет, ты не тупая. На самом деле очень умная, — сказала Клэри. — И я рада, что ты знаешь, кто я такая, потому что я хочу, что бы ты знала, что можешь в любой момент подойти ко мне и поговорить. Не только о том, что случилось в Институте, а о чем только пожелаешь. И с Джейсом можешь поговорить тоже. Ты знаешь, где нас найти?

Эмма покачала головой.

— Нет, — сказала она, голос снова стал мягким. — Я знаю, где дом Инквизитора.

— Хорошо, — Клэри сложила свои руки, по большей части, чтобы удержаться от того, чтобы не протянуть их к девочке и не обнять ее. Она не думала, что Эмма это оценит. Клэри развернулась к двери.

— Если ты девушка Джейса Лайтвуда, тебе следовало бы иметь кинжал получше, — вдруг сказала Эмма, и Клэри глянула вниз на клинок, который был у нее при себе тем утром, старенький, она прихватила его с вещами из Нью-Йорка.

Она прикоснулась к рукоятке.

— Разве он не хорош?

Эмма покачала головой.

— Совсем не хорош.

Голос ее был таким серьезным, что Клэри улыбнулась.

— Спасибо за совет.




Дата добавления: 2015-09-10; просмотров: 26 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав

Институт Лос-Анджелеса, декабрь 2007-го | Мера мщения | Свинец Брата против стали Сестры | Сила в том, что остается | Руки, что несут тебя | Бурные чувства | Лучшее потеряно | Правильный кошмар | Благими намерениями вымощена | Сон разума |


lektsii.net - Лекции.Нет - 2014-2024 год. (0.045 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав