Читайте также:
|
Рафаэль встал, руки в карманах, и посмотрел вверх на демонические башни, сверкающие темно-красным.
— Что-то происходит, — сказал он. — Что-то необычное.
В ответ Саймон хотел сострить, что необычное — это то, что он уже во второй раз в своей жизни попадает в Идрис против своей воли, но его слишком мутило для этого. Он уже и забыл, что Портал словно разрывает тебя на части, когда ты проходишь в него, и собирает тебя снова на другом конце, только позабыв, при этом, о твоих самых важных частях.
К тому же, Рафаэль был прав. Что-то происходило. Саймон до этого уже был в Аликанте, и помнил и дороги и каналы, и холм, возвышающийся над всем этим, с Гардом на самой вершине. Он помнил, что обычно ночи здесь были тихими, освещаемые лишь тусклым светом, исходящим от башен. Но сегодня здесь было шумно, и звуки доносились в основном от Гарда и с холма, где танцевали огни, словно там горели десятки костров. Демонические башни сверкали жутко красно-золотым цветом.
— Они меняют цвет башен, чтобы передать сообщение, — сказал Рафаэль. — Золото — по случаю свадеб и празднований. Голубой для Договоров.
— А что означает красный? — спросил Саймон.
— Магию, — ответил Рафаэль, прищурив свои темные глаза. — Опасность.
Он медленно повернулся кругом, оглядывая тихие улицы, большие дома у берега канала. Он был примерно на голову ниже Саймона. Саймон все думал, сколько ему было лет, когда его обратили. Четырнадцать? Пятнадцать? Чуть старше Морин. Кто его обратил? Магнус знал, но никогда не рассказывал.
— Там дом Инквизитора, — сказал он, указывая на один из самых больших домов с остроконечной крышей и балконами, выходящими на канал. — Но там темно.
Саймон не мог отрицать того, что даже его небьющееся сердце сделало небольшой кульбит, когда он глянул на дом. Сейчас там жила Изабель; одно из тех окон теперь было ее.
— Должно быть, они все в Гарде, — сказал он. — Так бывает, собрания и все такое.
Он и сам не особо любил вспоминать о Гарде, когда последний Инквизитор заточил его в тюрьму.
— Мы могли бы пойти туда. Посмотреть, что происходит.
— Да, спасибо. Я в курсе про их «собрания и все такое» — отрезал Рафаэль, но выглядел неуверенным до такой степени, что Саймон не мог припомнить его таким.
— Чтобы ни происходило, это дело Сумеречных Охотников. Тут недалеко есть один дом, который Совет предоставил представителю вампиров. Мы можем пойти вместе.
— Вместе? — спросил Саймон.
— Это очень большой дом, — сказал Рафаэль. — Ты будешь в одном конце, а я в другом.
Саймон поднял брови вверх. Он не был полностью уверен, чего он ожидал, но ему и в голову не приходило, чтобы провести ночь в одном доме с Рафаэлем. Он не думал, что Рафаэль мог его убить во сне. Но мысль о том, чтобы делить площадь с кем-то кому ты очень не нравишься и никогда не нравился — была странной.
Сейчас зрение Саймона было четким и точным — одна из немногих вещей, что ему нравились, когда он стал вампиром — и он мог разглядеть детали даже на расстоянии. Он увидел ее прежде, чем она смогла бы увидеть его. Она шла быстро, голова опущена вниз, темные волосы заплетены в длинную косу, она часто так делала, когда сражалась. На ней была форма, и ботинки стучали по каменной дороге, когда она шла.
Ты — красавица, Изабель Лайтвуд.
Саймон повернулся к Рафаэлю.
— Уходи, — сказал он.
Рафаэль улыбнулся.
— Labelle Isabelle, — сказал он. — Это безнадежно, ты знаешь, ты и она.
— Потому что я вампир, а она Сумеречный Охотник?
— Нет. Она просто — как ты это говоришь — не твоего поля ягода?
Изабель уже была на половине пути. Саймон стиснул зубы.
— Еще слово, и я тебя сожгу. Точно говорю.
Рафаэль невинно пожал плечами, но с места не двинулся. Саймон от него отвернулся и вышел из сумрака на улицу.
Изабель тут же остановилась, потянулась за кнутом, что был заправлен за ее ремень. Спустя мгновение она стояла, шокировано моргая, рука упала, а голос стал неуверенным.
— Саймон?
Вдруг Саймон почувствовал себя неловко. Может, она не одобрит, что он так внезапно появился в Аликанте — это был ее мир, не его.
— Я… — начал он, но он не смог продолжить, потому что Изабель бросилась к нему, руками обвила его шею так, что чуть не сбила с ног.
Саймон позволил себе закрыть глаза и прижаться лицом к ее шее. Он чувствовал, как стучит ее сердце, но с силой отодвинул всякие мысли о крови. Она была мягкой и сильной в его руках, ее волосы щекотали ему лицо, и, держа ее в объятиях, он чувствовал себя нормальным, до прекрасного нормальным, как и любой подросток, влюбившийся в девочку.
Влюбившийся. Внезапно он дернулся назад и понял, что смотрит на Иззи с расстояния нескольких дюймов.
— Не могу поверить, что ты здесь, — сказала она, запыхавшись. — Я так хотела, чтобы ты был здесь, и думала о том, как долго я тебя еще не смогу увидеть, и — О, Господи, что на тебе надето?
Саймон посмотрел вниз на свою мешковатую рубашку и кожаные штаны. Он едва осознавал, что где-то там прячется Рафаэль, широко улыбаясь.
— Это длинная история, — сказал он. — Думаешь, мы могли бы войти внутрь?
Магнус вертел в руках серебряную коробочку с инициалами на ней, его кошачьи глаза блестели в тусклом свете ведьминого огня на потолке Аматис.
Джослин смотрела на него с любопытным беспокойством во взгляде. Люк не мог не думать о тех случаях, когда Джослин приводила Клэри к Магнусу, когда та была еще ребенком. Каждый раз все трое сидели вместе, то еще трио, когда Клэри росла и становилась старше и начинала вспоминать то, что должна была забыть.
— Ну что? — спросила Джослин.
— Ты должна дать мне время, — сказал Магнус, стуча пальцем по коробке. — Магические ловушки, проклятья, и тому подобное, они могут быть очень искусно запрятаны.
— Не торопись, — сказал Люк, отклоняясь назад на стол, сдвинутый в угол с паутиной. Когда-то давно этот стол был кухонным столом его матери. Он узнал следы от неаккуратных порезов ножа по деревянной поверхности, даже вмятину на одной из ножек, которую сделал он сам, когда пинал ножку, будучи подростком.
Долгое время он принадлежал Аматис. Он был ее, когда она выходила замуж за Стивена и время от времени устраивала званый ужин в доме Эрондейла. Он принадлежал ей после развода, после того, как Стивен переехал в свое поместье с новой женой. На самом деле весь подвал заставлен старой мебелью: вещи, которые узнал Люк, когда-то принадлежали его родителям, картины и антикварные вещицы с тех времен, когда Аматис была замужем. Ему было интересно, зачем она запрятала это все здесь. Возможно, для нее было невыносимо смотреть на них.
— Не думаю, что с ней что-то не так, — наконец сказал Магнус, ставя коробку на полку, куда Джослин ее и запихала, не желая хранить эту вещь в доме, но и в тоже время, не желая ее выбрасывать. Он вздрогнул и потер руки. Он был закутан в серо-черное пальто, в котором выглядел как крутой детектив; Джослин не дала ему шанса раздеться, когда он появился у них на пороге, она просто схватила его за руку и притащила в подвал. — Никакой западни, ловушек или колдовства. Вообще.
Джослин посмотрела на него застенчиво.
— Спасибо, — сказала она. — Что посмотрел ее. Я как параноик. А после того, что случилось в Лондоне…
— А что случилось в Лондоне?
— Нам известно не очень много, — сказал Люк. — Мы об этом получили сообщение сегодня днем из Гарда, но без подробностей. Лондон был одним из немногих Институтов, который еще не освободили. По-видимому, Себастьян и его силы пытались напасть. Они получили отпор, благодаря каким-то защитным чарам, о которых даже Совет ничего не знает. Что-то, что предупредило Сумеречных Охотников, о том, что надвигается, и привело их к спасению.
— Призрак, — сказал Магнус. На лице появилась улыбка. — Дух, поклявшийся защищать то место. Она там уже сто тридцать лет.
— Она? — спросила Джослин, облокачиваясь о пыльную стену. — Призрак? В самом деле? Как ее зовут?
— Вы бы узнали ее второе имя, если бы я вам его назвал, но ей это не понравится. — Взгляд Магнуса устремился куда-то вдаль. — Надеюсь, это означает, что она обрела покой. — Он снова был во внимании. — Как бы то ни было, — сказал он. — Я не собирался сводить разговор к этой теме. Я не за этим сюда пришел.
— Полагаю, что так, — сказал Люк. — Мы ценим то, что ты пришел, хотя признаюсь, что удивился, увидев тебя на пороге. Я думал, что ты пойдешь не сюда.
Думал, ты пойдешь к Лайтвудам повисло недосказанным в воздухе между ними.
— У меня была жизнь до Алека, — отрезал Магнус. — Я — Верховный Маг Бруклина. Я здесь, чтобы занять место в Совете от имени Детей Лилит.
— Я думал, магов представляет Катарина Лосс, — сказал удивленно Люк.
— Она представляла, — признал Магнус. — Она заставила меня занять ее место, чтобы я мог приехать сюда и видеться с Алеком. — Вздохнул он. — Фактически, она это предложила, когда мы были в Охотничьей Луне. И вот о чем я хотел с тобой поговорить.
Люк сел на шаткий стол.
— Ты видел Бэта? — спросил он.
Бэт держал офис в Охотничьей Лунев течении дня, вместо полицейского офиса; это было неофициально, но каждый знал, где его искать.
— Да, он как раз получил звонок от Майи, — Магнус прошелся рукой по своим черным волосам. — Себастьян не очень-то любит, когда ему дают отпор, — медленно проговорил он, и Люк почувствовал, как у него натянулись нервы. Очевидно, Магнус колебался, прежде чем донести плохие вести. — Такое ощущение, что после неудачной попытки атаковать Институт Лондона, он обратил свое внимание к Претор Люпус. Видимо, ему нет большой пользы от ликантропов — не может обратить их в Омраченных — так что он сжег место дотла, и убил их всех. Они убили Джордана Кайла на глазах у Майи. Он оставил ее в живых, чтобы она передала сообщение.
Джослин обняла себя руками.
— Мой Бог.
— Какое сообщение? — спросил Люк, придя в себя.
— Это было сообщение для нежити, — ответил Магнус. — Я разговаривал с Майей по телефону. Я запомнил ее слова. Он сказал: «Я жажду мести и добьюсь своего. Так я поступлю с каждым, кто вступит в союз с Сумеречными охотниками. У меня нет проблем с твоим видом, если, конечно, вы не последуете за нефилимами в битву. В этом случае, вы послужите пищей для меча моего и моей армии, пока последний из вас не исчезнет из этого мира».
Джослин издала резкий звук.
— Он говорит, как его отец, не так ли?
Люк посмотрел на Магнуса.
— Ты собираешься передать сообщение Совету?
Магнус постучал себя блестящим ноготком по подбородку.
— Нет, — ответил он. — Но я также не собираюсь скрывать это от нежити. Я им больше предан, чем Охотникам. У меня есть это, — сказал он, доставая кусочек бумаги из кармана. Люк узнал его, так как у него был такой же. — Ты пойдешь завтра вечером на ужин?
— Пойду. Фейри относятся к этому приглашению очень серьезно. Мелиорн и Суд оскорбятся, если я не пойду.
— Тогда я планирую рассказать им, — сказал Магнус.
— А если они запаникуют? — спросил Люк. — Если они бросят Совет нефилимов?
— Как будто то, что случилось в Претор можно скрыть?
— Сообщение Себастьяна могло бы, — сказала Джослин. — Он пытается напугать нежить, Магнус. Он пытается заставить их стоять в стороне, пока он уничтожает нефилимов.
— Это было бы их право, — ответил Магнус.
— Если они так поступят, думаешь, нефилимы когда-нибудь их простят? — спросила Джослин. — Конклав не прощает. Они еще безжалостней, чем сам Бог.
— Джослин, — сказал Люк, — Это не вина Магнуса.
Но Джослин все еще смотрела на Магнуса.
— Что, — сказала она — сказала бы тебе Тесса сделать?
— Пожалуйста, Джослин, — сказал Магнус. — Ты едва ее знаешь. Она бы выступила за правду, обычно она так и поступает. Сокрытие правды никогда не срабатывало. Когда живешь достаточно долго, ты можешь это увидеть.
Джослин посмотрела вниз на свои руки — свои руки художника, которые всегда любил Люк, подвижные и заботливые и испачканные чернилами.
– Я больше не Сумеречный Охотник, — сказала она. — Я сбежала от них. Я вам обоим это говорила. Но мир Сумеречных Охотников в нем — Я этого боюсь.
— До нефилимов мир существовал, — сказал Магнус. — Будет и существовать после них.
— Мир, в котором мы сможем выжить? Мой сын… — начала Джослин, и остановилась, когда сверху послышались удары. Кто-то тарабанил во входную дверь.
— Клэри? — поинтересовалась она вслух. — Наверно она опять забыла ключ?
— Я посмотрю, — сказал Люк и поднялся. Он мельком обменялся взглядом вместе с Джослин и покинул подвал, не переставая думать о смерти Джордана, о Майе, которая печалилась. О Себастьяне, пытающемся настроить нежить против Сумеречных Охотников.
Он распахнул дверь, и поток холодного ночного воздуха ворвался внутрь. На пороге стояла молодая женщина со светлыми кудрявыми волосами, одетая в форму. Хелен Блэкторн. Люк едва успел заметить, что демонические башни светились кроваво-красным цветом, когда она говорила.
— Я принесла весть из Гарда, — сказала она. — Это насчет Клэри.
— Майя.
Из тишины донесся тихий голосок. Майя повернулась, не желая открывать своих глаз. В темноте ее ждало что-то ужасное, что-то, чего она могла бы избежать, если бы спала, спала вечно.
— Майя.
Он смотрел на нее из тени, светлые глаза и темная кожа. Ее брат, Даниэль. Когда она на него смотрела, он оторвал у бабочки крылышки и дал ее туловищу упасть, подергиваясь, прямо на землю.
— Майя, пожалуйста.
Легкое касание ее руки. Она резко выпрямилась, отпрянув всем телом. Ее спина ударилась о стену, и она ахнула, раскрывая глаза. Они были слипшиеся, на ресницах соль. Она плакала во сне.
Она находилась в полуосвещенной комнате, единственное окно выходило на извилистую центральную улицу. Сквозь грязное стекло она могла видеть голые ветки деревьев, и край чего-то металлического, видимо пожарный выход.
Она глянула вниз — узенькая кровать с железной спинкой и тонкое одеяло, которое она сдвинула к ногам. Спина ее прижата к кирпичной стене. У кровати стоял один стул, старый и треснувший. На нем сидел Бэт с широко раскрытыми глазами, медленно опускавший свою руку.
— Прости, — сказал он.
— Нет, — мучительно произнесла она. — Не прикасайся ко мне.
— Ты кричала, — сказал он. — Во сне.
Она обхватила себя руками. На ней были джинсы и майка. Свитер, что был на ней в Лонг-Айленде, пропал, а кожа на ее руках покрылась мурашками.
— Где моя одежда, — спросила она. — Куртка и свитер …
Бэт прочистил горло.
— Они все были в крови, Майя.
— Верно, — сказала она. Сердце колотилось в груди.
— Ты помнишь, что произошло? — спросил он.
Она закрыла глаза. Она помнила все: поездку, грузовик, горящее здание, пляж, покрытый телами. Джордан, упавший рядом с ней, его кровь, стекающую вниз, и разливавшуюся вокруг нее, как вода, смешанная с песком. Твой парень мертв.
— Джордан, — сказала она, хотя уже и знала.
Лицо Бэта было мрачным; у его карих глаз был зеленоватый оттенок, который заставлял их светиться в полутьме. Это лицо, которое она хорошо знала. Он был одним из первых оборотней, которых она повстречала. Они встречались до тех пор, пока она не сказала, что она слишком молода для города, слишком нервная, еще не совсем пережила отношения с Джорданом, чтобы быть в отношениях с кем-то другим. Он расстался с ней на следующий же день, но на удивление, они остались друзьями.
— Он мертв, — сказал он. — Вместе практически со всем остальным Претор Люпусом. Претор Скот, студенты — немногие выжили. Майя, почему ты была там? Что ты делала в Преторе?
Майя рассказала ему об исчезновении Саймона, телефонном звонке Джордану Претора, их безумной поездке на Лонг Айленд, и обнаружении Претора в руинах.
Бэт прочистил горло.
— У меня есть кое-какие вещи Джордана. Его ключи, его Преторский кулон…
Майя почувствовала, словно задыхается.
— Нет, я не хочу — не хочу его вещей, — сказала она. — Он бы хотел, чтобы кулон достался Саймону. Когда мы найдем Саймона, следует отдать ему.
Бэт не настаивал.
— У меня есть и хорошие новости, — сказал он. — Новости из Идриса: с твоим другом Саймоном все в порядке. Он там, сейчас, вместе с Сумеречными Охотниками.
— Ох, — Майя почувствовала, как от облегчения тугой узел вокруг ее сердца стал ослабевать.
— Надо было тебе сразу рассказать, — извинился он. — Просто — я волновался о тебе. Ты была в плохой форме, когда тебя принесли назад в логово. Ты с тех пор не просыпалась.
Я хотела спать вечно.
— Я знаю, ты уже говорила Магнусу, — добавил Бэт, его лицо натянуто. — Но объясни мне еще раз, почему Себастьян Моргенштерн нацелился на ликантропов.
— Он сказал, это было послание. — Майя слышала уныние в своем собственном голосе. — Он хотел, чтобы мы знали, что это произошло из-за того, что оборотни сотрудничают с Охотниками, и это то, что он собирается сделать со всеми их союзниками.
Не отдохну, не перестану биться, Пока мне не закроет смерть Иль рок не даст исполнить меру мщения.
— Сейчас в Нью-Йорке нет Сумеречных Охотников, и Люк в Идрисе вместе с ними. Они возводят дополнительные заграждения. Вскоре мы не сможем получать или отправлять туда сообщения.
Бэт поерзал на стуле; Майя почувствовала, что он чего-то не договаривал.
— Что такое? — сказала она.
Он отвел глаза.
— Бэт…
— Ты знаешь Руфуса Хастингса?
Руфус. Майя помнила тот раз, когда она впервые побывала в Претор Люпус, страшное лицо, злой человек, выходящий в ярости из офиса Претора Скота.
— Не совсем.
— Он выжил в той битве. Он здесь, на станции, вместе с нами. Он докладывал нам обстановку, — сказал Бэт. — И он разговаривал с другими насчет Люка. Говорил, что он больше Сумеречный Охотник, чем ликонтроп, что у него нет преданности стае, что стая нуждается в новом лидере.
— Ты — лидер, — сказала она. — Ты его заместитель.
— Да, и Люк поставил меня на эту должность. Это означает, что мне тоже нельзя доверять.
Майя скользнула на край кровати. Все ее тело изнывало от боли; она чувствовала это, когда поставила ноги на холодный каменный пол.
— Никто его не слушает, ведь так?
Бэт пожал плечами.
— Это смешно. После того, что произошло, нам надо объединиться, не позволять кому-то нас разделять.
— Он в любом случае нацелился на нас. Он не друг нежити. Он сын Валентина Моргенштерна. — У нее загорелись глаза. — Он может попытаться заставить нас со временем бросить нефилимов, чтобы он мог преследовать их. Но если у него получится стереть их с лица земли, следующие будем мы.
Бэт сцепил и расцепил свои ладони, потом, кажется, пришел к какому-то решению.
— Знаю, ты права, — сказал он и пошел к столу в углу комнаты. Он вернулся с курткой для нее, носками и ботинками. Отдал их ей. — Просто сделай мне одолжение и ничего такого не говори сегодня днем. Эмоции будут и так зашкаливать.
Она накинула на плечи куртку.
— Сегодня днем? А что сегодня днем?
Он вздохнул.
— Похороны.
— Я Морин прибью, — сказала Изабель. Она открыла обе дверцы шкафа Алека и скидывала в кучу его вещи на пол.
Саймон лежал с босыми ногами на одной из кроватей — Джейса? Алека? — скинув свои ботинки с пряжками. Хотя тело у него не шибко и болело, все равно было замечательно оказаться на мягкой поверхности, после многих часов, проведенных на жестком грязном полу Дюморта.
— Тебе придется бороться со всеми вампирами Нью-Йорка, чтобы добраться до нее, — сказал он. — Очевидно, они ее любят.
— О вкусах не спорят. — Изабель держала темно-синий свитер, в котором Саймон узнал свитер Алека, по большей части по дыркам в манжетах. — Значит, Рафаэль привел тебя сюда, чтобы ты мог поговорить с моим отцом?
Саймон приподнялся на локти, чтобы посмотреть на нее.
— Думаешь, все пройдет нормально?
— Конечно, почему нет. Мой отец любит поболтать.
В ее голосе слышалась горечь. Саймон наклонился вперед, но когда она подняла свою голову, она ему улыбалась, и он подумал, что просто выдумал это себе.
— Хотя, кто знает, что случится, с сегодняшним нападением на Цитадель. — Она терзала свою нижнюю губу. — Это могло бы означать, что они отменили собрание, или провели его раньше. Очевидно, что Себастьян представляет большую проблему, чем они думали. Он не должен был даже близко подходить к Цитадели.
— Ну, — сказал Саймон. — Он — Сумеречный Охотник.
— Нет, не Охотник, — со злостью проговорила Изабель, и сдернула зеленый свитер с деревянной вешалки. — Кроме того, он — мужчина.
— Прости, — сказал Саймон. — Должно быть, это выматывает, ждать, чтобы увидеть, чем обернется сражение. Скольких людей они пропустили?
— Пятьдесят или шестьдесят, — сказала Изабель. — Я хотела пойти, но они не пустили.
В ее голосе слышались сдержанные нотки, которые означали, что они закрыли тему, о которой ей не хотелось разговаривать.
— Я бы волновался за тебя, — сказал он.
Он увидел, как она нехотя расплывается в улыбке.
— Померь это, — сказала она и бросила ему зеленый свитер, немного менее поношенный, чем остальные.
— Ты уверена, что это нормально, если я позаимствую одежду?
— Ты не можешь разгуливать вот так, сказала она. — Ты выглядишь так, словно сбежал из любовного романа. — Изабель драматично приложила ладонь ко лбу. — Ох, Лорд Монтгомери, что вы собираетесь со мной делать в этой спальне, когда я здесь одна и вся ваша? Невинная дева, и беззащитная?
Она расстегнула свою куртку и швырнула ее на пол, оставаясь в белом обтягивающем топе. Она одарила его страстным взглядом.
— Моя добродетель в безопасности?
— Я, ааа…что? — спросил Саймон, который временно лишился дара речи.
— Я знаю, что ты опасный мужчина, — произнесла Изабель, приближаясь к кровати, покачивая бедрами. Она расстегнула свои брюки и скинула их на пол. На ней остались черные трусики шортиками. — Кто-то называет тебя развратником. Все знают, что с женщинами ты искуситель в своей поэтической рубашке с буфами и соблазнительных штанах.
Она забралась на кровать и поползла к нему, смотря на него словно кобра, собирающаяся напасть на мангуста.
— Очень прошу тебя, подумай о моей невинности, — выдохнула она. — И моем бедном ранимом сердце.
Саймон решил, что это очень смахивало на ролевые игры в Драконах и Подземельях, только намного забавнее.
— Лорд Монтгомери не думает ни о чем, кроме своих собственных желаний, — проговорил он грубоватым голосом. — Я скажу тебе кое-что еще. У Лорда Монтгомери есть очень большое поместье … и довольно большие земли, тоже.
Изабель захихикала, и Саймон почувствовал, как под ним подрагивается кровать.
— Ладно, я не ожидала, что ты так увлечешься.
— Лорд Монтгомери всегда превосходит ожидания, — сказала Сайман, обхватывая Изабель за талию, и перекатываясь с ней так, что теперь она оказалась под ним, и ее темные волосы распластались по подушке.
— Матери, заприте своих дочерей, потом — своих служанок, потом заприте себя. Лорд Монтгомери вышел на охоту на женщин.
Изабель обхватила руками его лицо.
— Мой лорд, — сказала она, ее глаза блестели. — Боюсь, что я больше не могу выносить ваших чар и вашей мужественности. Пожалуйста, делайте со мной все, что хотите.
Саймон не был уверен, как бы поступил Лорд Монтгомери, но он знал, чего хочет он. Он наклонился и прижался к ее губам в долгом поцелуе. Она раскрыла свои губы, и вдруг все превратилось в сладкий темный жар, губы Изабель скользили по его губам, сначала дрязняще, затем сильнее. Она пахла так же, как и всегда, одурманивающим запахом роз и крови. Он прижался губами к пульсирующему местечку у нее на шее, нежно покусывая одними губами, и Иззи стала ловить ртом воздух. Ее руки коснулись его рубашки, и он начал переживать, что она без пуговиц, но Изабель схватилась своими сильными руками за ткань и разорвала рубашку пополам, оставляя ее болтаться на его плечах.
— Боже, эта штука рвется, как бумага, — воскликнула она, стягивая с себя свой топ. Она успела снять его на половину, когда открылась дверь, и в комнату вошел Алек.
— Иззи, ты… — начал он. Выпучил глаза и попятился назад, до тех пор, пока головой не врезался в стену позади себя. — Что он здесь делает?
Изабель натянула свой топ назад и посмотрела на брата.
— Ты теперь не стучишься?
— Это… это моя спальня! — прошипел Алек. Казалось, он старался не смотреть на Иззи и Саймона, которые на самом деле были в очень компрометирующем положении. Саймон быстренько скатился с Изабель, которая села, стряхивая с себя невидимые пушинки. Саймон поднимался намного медленнее, пытаясь держать вместе разорванные края рубашки.
— Почему вся моя одежда на полу? — спросил Алек.
— Я пыталась найти что-нибудь одеть Саймону, — объяснила Изабель. — Морин напялила на него кожаные штаны и мешковатую рубашку, потому что он был ее рабом из любовного романа.
— Он был ее что?
— Ее рабом из любовного романа, — повторила Изабель, будто Алек был конкретным тормозом.
Алек тряхнул головой так, словно видел плохой сон.
— Знаешь что? Не объясняй. Просто — оденься, вы оба оденьтесь.
— Ты ведь не уйдешь, так? — спросила Изабель сердито, соскальзывая с кровати. Она подняла свою куртку и накинула ее на плечи, потом швырнула Саймону зеленый свитер. Он с радостью надел его на себя взамен той поэтической рубахи, которая все равно превратилась в веревочки.
— Нет, это моя комната, кроме того, мне надо с тобой поговорить, Изабель. — Голос Алека был резким. Саймон схватил джинсы и обувь с пола и отправился в ванну, чтобы переодеться, специально тратя на это много времени. Когда он вернулся, Изабель сидела на мятой постели, выглядевшая натянутой и напряженной.
— Значит, они опять открывают Портал, чтобы перевести всех? Хорошо.
— Хорошо, но что я почувствовал — Алек неосознанно положил свою руку на предплечье, около его руны парабатай — не есть хорошо. Джейс не умер, — торопливо добавил он, когда Изабель побледнела, — Я бы знал, если бы это было так. Но что-то случилось. Думаю, что-то, связанное с небесным огнем.
— Ты знаешь, в порядке ли он сейчас? И Клэри? — спросила Изабель.
— Постой, ну-ка — вмешался Саймон, — что там с Клэри? И Джейсом?
— Они прошли через Портал, — сказала сухо Изабель, — чтобы сражаться в Цитадели.
Саймон понял, что он подсознательно дотронулся до золотого кольца на своей правой руке, и зацепился за него пальцами.
— Они не слишком молоды?
— На самом деле им не давали разрешения, — Алек прислонился к стене. Он выглядел уставшим, под глазами синяки. — Консул пыталась остановить их, но не успела.
Саймон повернулся к Изабель.
— И ты мне не сказала?
Изабель не стала встречаться с ним глазами.
— Я знала, что ты будешь в шоке.
Алек переводил взгляд с Изабель на Саймона.
— Ты ему не рассказала? — спросил он. — О том, что случилось в Гарде?
Изабель сложила руки на груди и выглядела дерзкой.
— Нет, я столкнулась с ним на улице, и мы поднялись наверх, и… и, это не твое дело.
— Мое, если ты делаешь это в моей спальне, — сказал Алек. — Если ты хочешь использовать Саймона, чтобы заставить себя забыть, что ты зла и расстроена, прекрасно, но делай это в своей комнате.
— Я не использовала его…
Саймон подумал о глазах Изабель, которые блестели, когда она увидела его, стоящим посреди улицы. Он подумал, это от счастья, но теперь он понял, что это, скорее всего, были слезы. То, как она подходила к нему, голова опущена, плечи вогнуты, будто она сдерживала себя.
— Нет, использовала, — сказал он. — Или ты бы сказала мне, что случилось. Ты даже не упомянула о Клэри или Джейсе, или о том, что ты волновалась, хоть что-нибудь.
У него все сжалось в желудке, когда он понял, как ловко Изабель уходила от его вопросов и отвлекла его поцелуями, что он почувствовал себя дураком. Он-то думал, что она была рада видеть именно его, но вместо него мог оказаться любой.
Лицо Изабель стало очень спокойным.
— Да ладно, — сказала она. — Ты и не спрашивал.
До этого она крутила в руках волосы; теперь она их подняла и прямо с яростью начала их закручивать в пучок на затылке.
— Если вы оба собираетесь стоять там и обвинять меня, может, вам лучше тогда уйти…
— Я тебя не обвиняю, — начал Саймон, но Изабель уже стояла на ногах. Она взялась за рубиновый кулон, грубо сняла его через голову Саймона и надела себе на шею.
— Не надо было тебе его отдавать, — сказала она, ее глаза ясные.
— Он спас мне жизнь, — сказал Саймон.
Это заставило ее остановиться.
— Саймон… — прошептала она.
Изабель тут же замолчала, когда Алек вдруг схватился за свое плечо. Он скатился на пол. Изабель подбежала к нему, и встала на колени рядом с ним.
— Алек? Алек?
Ее голос стал громче, с оттенком паники.
Алек стянул куртку, отодвинул воротник рубашки, и наклонил голову, чтобы посмотреть на метку на своем плече: Саймон узнал очертания руны парабатай. Алек прижал к ним пальцы, они размазались во что-то темное, и стало похоже на пятна от пепла.
— Они вернулись через Портал, — сказал он. — И что-то не так с Джейсом.
Это было как возвращение в сон или кошмар.
После Смертельной Войны, Площадь Ангела была вся в мертвых телах. Телах Сумеречных Охотников, лежащих ровными рядами, на глазах у каждого повязки из белого шелка смерти.
На площади опять были тела, но в этот раз там был также хаос. Демонические башни светились ярким светом, открываясь взгляду Саймона, когда он, следуя за Алеком и Изабель по извилистым улицам Аликанте, наконец, дошел до Зала Договоров. На площади было полно народу. Нефилимы сплошником лежали на земле, кто-то корчась и крича от боли, некоторые подозрительно спокойно.
Сам Зал Договоров был темным и запертым. На площади одно из каменных зданий, что побольше, было открыто и ярко светилось, двойные двери широко распахнуты. Поток Сумеречных Охотников шел туда и обратно.
Изабель встала на цыпочки и обеспокоенно смотрела в толпу. Саймон проследил за ее взглядом. Он заметил несколько знакомых фигур: Консул беспокойно ходила посреди своих людей, Кадир, из Нью-Йоркского Института, Безмолвные Братья в своих пергаментных одеяниях, безмолвно направляющие людей к освещенному зданию.
— Базилиас открыт, — сказала Изабель Алеку, выглядевшему измученно. — Они могли забрать Джейса туда, если он был ранен…
— Он был ранен, — отрезал Алек.
— Базилиас? — спросил Саймон.
— Больница, — сказала Изабель, указывая на освещенное здание. Саймон мог слышать ее нервное напевание, паникующую энергию. — Мне следует — нам следует…
— Я пойду с тобой, — сказал Саймон.
Она покачала головой.
— Вход только для Охотников.
Алек сказал:
— Изабель, перестань.
Он держался за плечо, помеченное его руной парабатай. Саймон хотел сказать ему что-то еще, хотел сказать, что его лучший друг тоже пошел сражаться и тоже исчез, хотел сказать, что он понимал. Но, может быть, ты смог бы понять парабатай только если ты Сумеречный Охотник. Он сомневался, что Алек скажет ему спасибо, скажи он, что он понимает. Редко Саймон чувствовал так остро разницу между тем, кто был нефилимом и кто не был.
Изабель кивнула и последовала за своим братом, не сказав ни слова. Саймон смотрел, как они пересекают площадь, проходят мимо статуи Ангела, смотрящего вниз на последствия сражения своими мраморными глазами. Они взошли по ступеням Базилиас и потерялись даже из его вампирского виду.
— Как думаешь, — сказал мягкий голос за его плечом, — они сильно будут возражать, если мы покормимся их мертвецами?
Это был Рафаэль. Его кудрявые волосы беспорядочным ореолом свисали вокруг головы, и на нем была всего лишь тонкая футболка и джинсы. Он выглядел как ребенок.
— Кровь недавно умерших не самый любимый сбор урожая для меня, — продолжил он, — но это лучше, чем кровь в бутылках, разве ты не согласишься?
— Ты удивительно очаровательная личность, — сказал Саймон. — Надеюсь, тебе уже об этом говорили.
Рафаэль фыркнул.
— Сарказм, — сказал он. — Банально.
Саймон издал неконтролируемый раздраженный звук.
— Тогда вперед. Напейся кровью мертвых нефилимов. Думаю, нефилимы как раз сейчас в настроении. Они дадут тебе пожить пять, даже десять секунд.
Рафаэль усмехнулся.
— Смотрится хуже, чем на самом деле, — сказал он. — Здесь не так уж и много убитых. Просто много раненых. Они переоценили свои усилия. Теперь они никогда не забудут, что это значит, сражаться с Омраченными.
Саймон прищурил глаза.
— Что ты знаешь об Омраченных, Рафаэль?
— Шепот и Сумрак, — ответил Рафаэль. — Но это мое дело, все знать.
— Тогда если ты знаешь, скажи мне, где Джейс и Клэри, — сказал Саймон, шибко не надеясь. От Рафаэля помощи не дождешься, только если для него самого есть выгода.
— Джейс в Базилиасе, — сказал Рафаэль на удивление Саймону. — Оказалось, что небесного огня в его венах оказалось, наконец, слишком много для него самого. Он чуть не уничтожил сам себя, сейчас с ним один из Безмолвных Братьев.
— Что? — у Саймона обострилось чувство беспокойства. — Он будет жить? Где Клэри?
Рафаэль глянул на него из-под темных, длинных ресниц с кривоватой улыбкой на губах.
— Вампирам не стоит слишком беспокоиться о жизни смертных.
— Клянусь Богом, Рафаэль, если ты сейчас же не начнешь помогать…
— Ладно, хорошо. Пойдем со мной.
Рафаэль отошел еще больше в тень, но при этом находясь в пределах площади. Саймон поспешил за ним. Он поймал взглядом светлую голову и темную голову, склонившиеся вместе — Алина и Хелен, наклонились к одному из раненых — и на мгновение подумал об Алеке и Джейсе.
— Если тебе интересно, что случится, если ты выпьешь кровь Джейса сейчас, ответ будет — это тебя убьет, — сказал Рафаэль. — Вампиры и небесный огонь — несовместимы. Да, даже ты, Светолюб.
— Мне это неинтересно, — оскалился Саймон. — Мне было интересно, что случилось в битве.
— Себастьян атаковал Адамантовую Цитадель, — сказал Рафаэль, обходя кучку Сумеречных Охотников, — где куют все оружие Охотников. Место Железных Сестер. Он обманул Конклав и заставил его поверить, что у него с собой только сила двадцати воинов, когда по факту было больше. Он бы их убил, и, скорее всего, захватил бы Цитадель, если бы не твой Джейс…
— Он не мой Джейс.
— И Клэри, — сказал Рафаэль, будто Саймон ничего и не говорил. — Хотя, я не знаю деталей. Только то, что я подслушал, и то, кажется, сами нефилимы были в замешательстве, что же произошло.
— Как Себастьяну удалось обмануть их и заставить думать, что с ним было меньше воинов, чем на самом деле?
Рафаэль пожал своими тонкими плечами.
— Порой, Сумеречные Охотники забывают, что не вся магия принадлежит им. Цитадель построена на линиях энергии земли. Есть старая магия, дикая магия, которые существовали задолго до Джонатана Сумеречного Охотника, и будет существовать вечно…
Он прервался, и Саймон проследил за его взглядом. Какой-то момент он видел только пелену голубого света. Потом она спала, и он увидел Клэри, лежащую на земле. Он слышал шум в своих ушах, словно бурлила кровь. Она была бледной и неподвижной, ее пальцы и рот имели легкий синевато-бурый цвет. Волосы свисали прямыми пучками вокруг ее лица, а под глазами были синяки. На ней была рваная форма в крови, а возле ее руки лежал меч Моргенштерна, на лезвии нанесены звезды.
Магнус склонился над ней, приложив руку к ее щеке, кончики его пальцев сияли голубым. Джослин и Люк сидели на коленях по другую сторону от Клэри. Джослин посмотрела наверх и увидела Саймона. Она произнесла губами его имя. Из-за шума в его ушах он ничего не услышал. Клэри была мертва? Она выглядела мертвой, или почти мертвой.
Он подался вперед, но Люк был уже на ногах и направлялся к Саймону. Он поймал его за руку, потянул назад от того места, где лежала Клэри.
Вампирская натура Саймона придала ему неестественную силу, силу, которой он еще не знал, как воспользоваться, но Люк был таким же сильным. Его пальцы впились в руку Саймона.
— Что случилось? — спросил Саймон, повышая голос. — Рафаэль…?
Он дернулся, поворачиваясь вокруг, в поисках вампира, но Рафаэль исчез; он растаял в сумраке.
— Пожалуйста, — сказал Люку Саймон, отворачиваясь от его знакомого лица в сторону Клэри. — Позволь мне…
— Саймон, нет, — прорычал Магнус, он водил кончиками своих пальцев по лицу Клэри, оставляя на нем голубые искры по их следам. Она не двигалась и никак не реагировала. — Надо быть осторожными — ее энергия сейчас на экстремально низком уровне.
— Разве она не должна быть в Базилиасе? — спросил Саймон, глядя на здание больницы. Из него все еще лился свет, и к его удивлению он увидел Алека, стоящего на лестнице. Он смотрел на Магнуса. Прежде, чем Саймон успел двинуться или подать ему сигнал, Алек резко развернулся и вошел назад в здание.
— Магнус… — начал Саймон.
— С а й м о н, заткнись, — прошипел Магнус, сквозь сжатые зубы.
Саймон вырвался из захвата Люка, только чтобы добраться до каменной стены, где его стошнило.
— Но Клэри… — начал он.
Люк выглядел измученным, но его выражение было жестким.
— Клэри извела себя, создавая исцеляющую руну. Но она не ранена, она цела, и Магнус может помочь ей лучше, чем Безмолвные Браться. Самое лучшее, что ты можешь сделать, это не мешаться под ногами.
— Джейс, — сказал Саймон. — Алек почувствовал, что с ним что-то случилось через связь парабатай. Что-то связанное с небесным огнем. И Рафаэль что-то болтал о линиях энергии земли.
— Знаешь, битва была кровавее, чем нефилимы ожидали. Себастьян ранил Джейса, но небесный огонь отрекошетил в Себастьяна каким-то образом. Это практически убило Джейса тоже. Клэри спасла ему жизнь, но там все равно еще есть работа для Безмолвных Братьев, чтобы его исцелить.
Люк посмотрел на Саймона уставшими голубыми глазами.
— А почему ты был с Изабель и Алеком? Я думал, ты собирался оставаться в стороне в Нью-Йорке. Ты приехал из-за Джордана?
От упоминания этого имени Саймон замер.
— Джордан? А причем здесь он?
Кажется, впервые Люк был ошеломлен.
— Ты не знаешь?
— Не знаю чего?
Люк не знал, что сказать. А потом ответил:
— У меня для тебя кое-что есть. Магнус привез это из Нью-Йорка.
Он полез в карман и вытащил оттуда медальон на цепочке. Медальон был золотым, с изображением отпечатка волчьей лапы и надписью на Латыни BeatiBellicosi.
Блаженны воины.
Саймон тут же все понял. Кулон Претор Люпус, принадлежавший Джордану. На нем была кровь. Темно-красная, как ржавчина, прилипла к цепочке и лицевой стороне медальона. Если кто и знал, что было ржавчиной, а что кровью — то только вампир.
— Я не понимаю, — сказал Саймон. В ушах снова зашумело. — Откуда он у тебя? Почему ты отдаешь его мне?
— Потому что Джордан этого бы хотел, — сказал Люк.
— Хотел? — голос Саймона стал громче. — Ты имеешь ввиду «хочет»?
Люк сделал глубокий вдох.
— Прости Саймон, Джордан умер.
Дата добавления: 2015-09-10; просмотров: 75 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |