Читайте также:
|
Предназначена для работы с любыми типами файлов: текстовыми документами, изображениями, чертежами, веб-страницами, аудио- и видеофайлами, отсканированными изображениями и др. Отдельные программы платформы можно применять совместно любых комбинациях для решения разнообразных задач управления.
Система ЕМС (Enterprise Content Management управление корпоративным содержанием) упорядочивает неструктурированную информацию, а именно:
- обеспечивает создание, управление, обработку, распространение и архивирование информации любого содержания по
определенным пользователем бизнес-правилам;
- устанавливает связи между частями содержания, позволяя использовать одну и ту же информацию в различном контексте, версиях и форматах;
- предоставляет возможность интеллектуального анализа содеожания информации, упрощает ее публикацию и распространение.
Пример: Корпоративная система автоматизации делопроизводства ОАО «Российские железные дороги»
Делопроизводство в аппарате управления общества осуществляют с использованием автоматизированной системы «Документооборот», предназначенной для автоматизированного учета,обработки, сопровождения и контроля исполнения документов. Эффективность информационно-поисковой системы достигается за счет разработки и применения классификационных справочников: виды документов, корреспонденты, исполнители, номенклатура дел.В корпоративной автоматизированной системе, в ее поисковых массивах поиск конкретного документа осуществляют по его реквизитам, в частности по названию, виду, дате, номеру, или по контексту(по любому слову или фразе, содержащимся в заголовке к тексту документа или в аннотации). При этом поисковый запрос может содержать любую комбинацию атрибутов текста.
Контрольная база данных программного комплекса систематизируется по срокам исполнения документов, исполнителям, по группам документов, в частности, акты и поручения высших органов государственной власти, федеральных органов исполнительной власти и иных государственных органов, решения совета директоров и правления, приказы, распоряжения, протоколы совещаний.
Л.Я. Подвойский
Глава 3. Этика толерантности в истории философии
Античная философия и этика толерантности
Древняя Греция является родиной не только европейской философии, науки и культуры, но и этики как учения о морали и самостоятельной формы культуры. Можно выделить несколько особенностей морали древних греков.
Первая особенность – жизнерадостное восприятие мира и естественное понимание ими смысла человеческой жизни. Для древнего грека именно земная жизнь была истинной жизнью. Такое понимание хорошо выражено в одной из греческих эпиграмм:
Всем смертным ныне я хочу подать совет:
Живя, познайте радость, ибо тот, кто мертв, -
Лишь тень в подземном мраке, он теперь - ничто.
Живущим надо жизнью насладиться здесь.
Вторая особенность – стремление древнего грека быть полезным обществу. Интересы государства были для него превыше всего, поэтому изгнание из родного города было самым страшным наказанием, а любовь к отечеству («филопатриа») – самой почитаемой добродетелью.
Третья особенность – рационализм, опора на разум. Если уж земная жизнь и есть единственно истинная жизнь, то смысл ее может определять сам человек, исходя из своего разума. Разум есть основное начало и источник нравственного, уважительного, толерантного отношения к другим людям, к согражданам (имелись в виду лишь свободные граждане).
Понятия нравственного, толерантного, разумного были настолько близки грекам, что они верили в возможность научиться добродетели, в силу чего античная этика является преимущественно учением о добродетелях как таковых и о добродетельной личности. При этом следует заметить, что принцип толерантности в Древней Греции не распространялся на чужеземцев.
В целом этические учения Древней Греции пытались решить три основные проблемы.
Первая основная проблема – выяснение, что означают добродетели справедливости, мужества, верности, правдивости, воздержания и т.д., а, следовательно, что такое добродетель вообще и каковы условия нравственной жизни. Согласно одним (Аристотель, киренаики, эпикурейцы) добродетель выводится из чувства самосохранения; по мнению других (Платон, стоики), добродетели присущи самой личности. Кроме того, Сократ, Платон, эпикурейцы отождествляли добродетель со знанием; а киники и стоики – с нравственной деятельностью.
Вторая основная проблема – имеют ли нравственные законы характер общеобязательный, существуя от природы, или же они относительны и представляют собой человеческие установления. Общеобязательный и безусловный характер добродетелям приписывали Сократ, Платон и стоики. Софисты, киренаики, эпикурейцы и Аристотель признавали относительный, условный характер добродетелей, считая их установлениями самих людей.
Третья основная проблема – в чем заключается цель жизни? Мнения по этому вопросу разделились:
а) эпикурейцы целью жизни признавали естественное стремление человека к счастью, а киренаики усматривали счастье в наслаждении (интересный пример: киренаик Гегесий Александрийский настолько убедительно объяснял людям, что их жизнь никчемна, если они не получают в ней наслаждения, что некоторые слушатели после его лекций заканчивали жизнь самоубийством, за что этот философ получил прозвище «Пейситанатос» - певец смерти);
б) Сократ, Платон, Аристотель признавали высшим благом и высшей целью жизни достижение мудрости;
в) киники и стоики в высшей целью жизни считали свободу духа, которая приобретается в процессе нравственного совершенствования.
Исследование морали в Древней Греции начинается с софистов, для которых основой этики стала максима: ЧЕЛОВЕК - МЕРА ВСЕХ ВЕЩЕЙ.
Софисты (от слова «софос» - мудрец) принципиально иначе подошли и к пониманию человека. Он для них больше, чем одно из проявлений (пусть даже высших) универсума, он его центр, творческое начало. Софисты, таким образом, перевернули традиционно сложившийся способ философствования: от космоса — к человеку, то есть, образно говоря, спустили философию с небес на землю. Учение софистов, несмотря на то, что они брали за обучение плату деньгами, было востребовано обществом, поскольку эти первые профессиональные учителя мудрости стали обучать таким дисциплинам, которых раньше не было, риторике – искусству красноречия, эристике – искусству спора, диалектике – искусству доказательства.
Такие знания были необходимы любому публичному свободному гражданину, который за время своей жизни избирался в различные комитеты и комиссии, говоря современным языком, и просто обязан был уметь хорошо и красиво говорить, спорить и доказывать свою точку зрения. Насколько толерантно он это делал – вопрос другой, это уже зависело от его характера, воспитанности, амбиций и т.д., но элемент толерантности со стороны общества состоял хотя бы в том, что каждый гражданин полиса имел право на то, чтобы быть услышанным и выслушанным, если только он отваживался на публичное выступление.
Софист Протагор, (а именно он, по свидетельству Платона, впервые ввел в обычай философское преподавание за плату), своим положением о человеке как мере всех вещей, в сущности, утверждает приоритет человека над космосом, особенного над всеобщим, субъективного над объективным. Первичным оказывается ценностное отношение к миру, а не познавательное: природа («вещи») не содержат в себе меры человека, т.е. не может дать никакого направления его жизни; для того, чтобы выработать норму своего бытия, поэтому человеку нет надобности знать устройство космоса. Более того, само по себе познание зависит от человека, и в этом смысле он, человек, задает меру вещам. Словом, человеческое бытие — это особая самостоятельная реальность, которая не только не сводится к частному случаю некоего вещного мира, но, напротив, является ключом к его пониманию. Человек не просто реализует какие-то существующие вне его законы, а сам задает законы объективной действительности. Тезис Протагора является ключевым для всех тех представителей западноевропейской культуры, которые рассматривают человека как центр и властелина природы. Софисты обосновывают право человека смотреть на окружающий мир сквозь призму своих - человеческих - целей и интересов.
За софистами в современной философской литературе закрепилось имя античных просветителей. Это, безусловно, верно. Софисты впервые подчеркнули формирующее значение образования, воспитания, культуры в жизни человека. Идея о всесильном воспитании связана у софистов с ключевым тезисом их философии о коренном различии требований природы и установлений культуры. В чем суть данной идеи? Обратимся к мифу Протагора в платоновском изложении.
Перед тем как выпустить на свет сотворенные ими под землей живые существа, боги поручили двум братьям, Прометею и Эпиметею, разделить между этими существами различные способности. Занявшийся этим важным делом Эпиметей, вполне оправдывая свое имя («крепкий задним умом»), не рассчитал: все роды смертных созданий, кроме людей, он наделил такими способностями, которые предохраняли их от взаимного истребления, позволяли обеспечить пропитание, а также защиту от стужи и зноя. И когда Прометей увидел, «что все прочие животные заботливо всем снабжены, человек же наг и не обут, без ложа и без оружия, то он, исправляя оплошность своего брата, украл у богов «премудрое уменье Гефеста и Афины вместе с огнем...». В трагедии Эсхила «Прометей прикованный» Прометей с гордостью и одновременно с горечью говорит:
Божественное пламя я похитил,
Сокрыв в стволе пустого тростника.
И людям стал наставником огонь
Во всех искусствах, помощью великой...
За это преступленье казнь терплю,
Вися в оковах под открытым небом...
Так человек оказался причастен к божественному уделу - стал членораздельно говорить, признавать богов, давать всему названия, делать жилища, мастерить различные предметы, добывать пропитание из почвы. Отметим, что, согласно Протагору, основа существования человека совершенно иная, чем у других животных. Обладая смертной природой, как и все прочие живые существа, человек вырабатывает в себе и создает вокруг себя вторую - божественную - природу, связанную с уменьем, искусством. Протагор, по сути дела, обсуждает вопрос о специфике человеческого бытия, его отличия от природы в собственном смысле слова.
В чем же, по мнению софистов, состоит основное отличие культуры, общества (законов, искусства и т. д.) от природных процессов? Прежде всего, в том, что природа действует неотвратимо с необходимостью, а законы государства, предписания религии, моральные нормы и обычаи являются продуктами сознательного творчества, произвольными результатами человеческой деятельности.
По убеждению софистов – все относительно. Человек является мерой всех вещей не только в плане их существования, но особенно их значимости. Различие между добром и злом относительно: то, что один человек считает благом, для другого может быть злом, и наоборот. Неизвестный ученик Протагора в коротком сочинении «Двойные речи» приходит к выводу, что разные люди называют одни и те же вещи то прекрасными, то безобразными; не найдется совершенно ничего такого, о чем бы все без исключения согласились в том, что оно прекрасно или безобразно.
Итак, софисты положили начало этике как философской дисциплине. Все последующее развитие европейской этической мысли, в том числе ее сократовско-платоновской ветви, было стимулировано их просветительской деятельностью.
Однако самым первым в истории, можно сказать, профессиональным моралистом-просветителем стал Сократ (469-399 до н.э.), философия которого, по словам Д.С. Милля, «как солнце взошла и осветила весь умственный горизонт человечества».
Этот античный мудрец рассматривает мораль как глубочайшую основу всей человеческой культуры. Он высказывает твердое убеждение в существовании общих определений морали, постижение которых является гарантией добродетельности личности. Добродетель понимается как положительное состояние человека, как благо, воплощенное в нем. Важнейшим, а может быть, и единственным путем обучения добродетели является познание самого себя. Известную формулу «Познай самого себя» он сделал девизом своей жизни. Сократ отождествил понимание того, что такое добродетель, с обладанием этой добродетелью. Он представил дело так, будто человек, знающий сущность справедливости, мужества и воздержанности, уже благодаря одному этому является справедливым, мужественным и воздержанным. В понятии логоса Сократ перенес акцент со «слова» на то, что выражается в этом «слове» и стоит за ним.
Сущность сократовской этики сводится к четырем ключевым положениям:
1) добродетель есть знание;
2) только справедливый человек может быть по-настоящему счастлив;
самопознание является высшей задачей человека;
3) самосовершенствование важнее всякой заботы о внешних благах;
4) самопознание является высшей задачей человека.
К этим положениям следует добавить положение о том, что добродетель человека представляет собой систему взаимосвязанных качеств: мудрости, мужества, справедливости, благочестия и рассудительности. Мудрость — это знание самого себя, вплоть до последних оснований блага и зла; мужество — способность противостоять страху; рассудительность — умение находить меру в отношении собственных страстей, господствовать над ними; справедливость — понимание как обходиться с людьми в полисе; благочестие — должное отношение к богам. Вот, собственно, круг основных отношений в античной нравственности. При желании и внимательном размышлении в этих качествах можно увидеть элементы толерантности как терпеливого и уважительного отношения к себе и другим
Сократ не просто фиксирует разрыв между нравами и моральным сознанием. Он решительно становится на точку зрения морального сознания и задается вопросом: почему все признают абсолютную ценность добродетели, а на деле ей не следуют? Он также сформулировал парадоксальный тезис, согласно которому человек, сознательно творящий зло, если бы это было возможно, лучше того, кто совершает это не сознательно. Тот, кто сознательно нацелен на зло, рассуждает Сократ, по крайней мере, знает, что отличается от добра, следовательно, знает, в чем состоит добродетель, и в принципе способен быть добродетельным. Тот же, кто непреднамеренно совершает зло, тот вообще не имеет понятия о добродетели и совершенно не способен к добродетельным действиям. Этот процесс (намеренное зло лучше ненамеренного) становится предметом логического упражнения. Намеренного зла на самом деле не может быть. Это - противоречие определения типа «жареный лед». Полагать, что человек сознательно отказывается от добра и выбирает зло, — значит допустить, что он сознательно вредит себе. Идея намеренного зла несовместима с исходным основанием сократовской этики, согласно которой благо тождественно удовольствиям, пользе. Поэтому Сократ, утверждая, что сознательное зло или несправедливость лучше несознательного, тут же добавляет: «Если это вообще возможно».
С точки зрения Сократа только добро может быть осуществлено сознательно. Все дело в том, чтобы знать, что есть добро. Вообще Сократ говорил, что люди поступают дурно только потому, что не знают, как поступать хорошо. Отсюда его стремление к просвещению, к рациональному объяснению необходимости поступать так, а не иначе. Не случайно сократовская этика по праву считается первой последовательной формой этического рационализма. Все беседы Сократа подводят к выводу, что добродетель есть знание и, что никто не владеет этим знанием. Следовательно, надо неустанно искать нравственную истину. Ибо знать, что есть хорошее, — это значит уже быть хорошим. Познание оказывается, вместе с тем, путем нравственного возвышения личности.
В определенном смысле один из его приемов ведения беседы – майевтику (искусство нахождения истины) – можно рассматривать с точки зрения толерантного отношения к собеседнику, оппоненту. Исходя из такого именно отношения, Сократ терпеливо, методично задает вопрос за вопросом и слушает ответы с тем, чтобы подвести собеседника к правильному ответу, вернее, в совместном познавательном поиске найти правильный ответ.
Примером исключительно толерантного отношения на личностном уровне могут служить его слова о том, что лучше испытать несправедливость на себе, чем самому поступать несправедливо.
По этому поводу, обращаясь к Сократу, можно сказать следующее:
- В чем же мудрость, скажите на милость,
Я до сих пор все никак не пойму:
«Лучше испытать на себе несправедливость,
Чем так поступать самому»?
- Каждый к этому, если б стремился -
На место другого поставить себя,
Вот тогда бы я не удивился,
Что можно жить в обществе, друг друга любя
(Л. Подвойский)
Толерантное отношение к обществу проявилось у Сократа в ситуации, когда ему, невинно осужденному, друзья и ученики предложили бежать из тюрьмы и все для этого сделали, но он отказался от этого заманчивого предложения. Одним из аргументов такого поступка было то, что он, понимая несправедливость суда над ним, не может бежать, поскольку это противоречит его же принципиальной установке: свято соблюдать законы общества и государств. Поэтому, призывая других к законопослушному поведению, сам он не может, не имеет права совершить побег, поскольку осужден как раз от имени общества. В противном случае получилось бы так, что он отказывается от самого себя как личности нравственной и законопослушной.
Правда, по его убеждению, существует не в другом человеке и не в диалоге между людьми, а где-то независимо от них.
У Сократа был когда-то демон
Доверял ему Сократ вполне
Но откуда говорил он? Где он?...
Был он у Сократа
в глубине!...
И не ум, и не житейский опыт
Вслушивался, что ни говори,
в этот страшный, в этот дальний шепот
голоса, что где-то там, внутри…
И на свет не выходить условясь,
демон был безобразен, бескрыл…
Что ж, Сократ тогда, быть может, совесть
Самый первый на земле открыл!
(Е. Винокуров. Сократ)
Как видим, все дело, пожалуй, в том, что Сократ руководствовался в своей жизни самым главным регулятором поведения – совестью, которая побуждает его совершать хорошие поступки и не совершать дурных. Иначе говоря, он находился в уважительных отношениях со своим внутренним миром, определяющее значение в котором имела его совесть.
Философским основанием толерантности стало провозглашение греческими философами, прежде всего софистами и Сократом, идеалов безразличия, воздерживания от суждений об истине. Вследствие понимания того, что общество по природе своей гетерономно, важным предметом анализа в античной философии стали такие вопросы: как возможна связь между его различными частями, силами и элементами? Какова природа этой связи, скрепляющая разнородное?
Так, Платон в диалоге «Государство», обращая внимание на основания для совместной взаимовыгодной жизни людей в поселении, называемом государством, подчеркивал, что «испытывая нужду во многом, многие люди собираются воедино, чтобы обитать сообща и оказывать друг другу помощь». Продолжая эту мысль, Платон констатирует, что люди рождаются не слишком похожими друг на друга, их природа бывает различной, так что они имеют различные способности к тому или иному делу».
Аналогичные мысли высказывал и Аристотель, подчеркивавший, что всякое общение (семья, селение, государство) есть связь существ по своей природе различных. Таким образом, логика рассуждения двух крупнейших мыслителей античности такова: к совместному проживанию людей толкает их различная природа, определяющая их различные способности, в силу чего они и могут выполнять различную работу по производству товаров и услуг, в которых они взаимно нуждаются. Из этого следует, что отличительный признак государства как феномена совместной жизни людей как раз и составляет общее выполнение определенных дел и решение задач, имеющих важное общественное значение. Как видим, здесь принцип толерантности/терпимости не называется, но явно подразумевается, ибо без его реализации практически невозможно более-менее успешно делать любое большое общее дело.
Самым великим из всех учеников Сократа был Платон (427 –347 до н.э.). Красиво и точно сказал о нем Августин Блаженный: «Из учеников Сократа вполне заслуженно наибольшую славу приобрел Платон совершенно затмивший остальных».
В этике Платона центральное место занимает учение о благе. Благо — это то, к чему стремится всякая вещь и, что делает ее хорошей. Добродетель является максимально возможным воплощением в данном индивиде видовой и родовой сущности. Человек добродетелен ровно настолько, насколько он устремлен от единичного, изменяющегося и преходящего к общему, неизменному и вечному. Если отличие богов от людей в том, что они бессмертны, то добродетель ведет от человека к богу. Платон дал учению о добродетели человека прочную онтологическую и психологическую основу. Онтологической (т.е. бытийной) основой является причастность души истинно сущему бытию: миру идей, в том числе идеям Блага, Истины, Красоты
Согласно платоновской психологии, тремя важнейшими способностями души являются вожделение, страсть и словесное мышление. Наиболее примитивно вожделение — ощущение пустоты в себе и стремление ее наполнить. Таковы голод и жажда, а также низменное половое влечение, которое направлено на то, чтобы «покрыть и оплодотворить». Вожделения присущи всем животным. Что касается страсти, то предметом античной этики является этос, понимаемый как определенное сочетание добродетелей и пороков, положительных и отрицательных качеств человека. Платон связывает страсть с гневом и яростью, подразумевая здесь способность остро воспринимать, проворно преследовать и упорно сражаться. Речь, стало быть, идет не о желании вообще, а о желании нападать, сражаться, побеждать и господствовать. Иными словами, в человеке присутствуют некоторые свойства хищного животного. Третья душевная способность, именуемая многозначным словом «логос», тоже не лишена стремления, но она — особое, свойственное только людям и богам стремление к истине. В зависимости от преобладания того или иного вида души существуют три породы людей: золотая, серебряная и медная или железная. Каждая порода изначально предрасположена к определенной добродетели. Душевное золото отождествляется с мудростью. Мудрым людям больше подходят по складу занятия философией, но они должны принести себя в жертву общественным интересам, ради блага целого править государством. Серебро души порождает мужество. Его обладателям подобает быть воинами. Душа медного или железного состава жаждет телесных удовольствий и богатства. Что-нибудь стоящее из нее получится, если ее вожделения будут укрощены добродетелью рассудительности.
Люди такого нрава могут быть добропорядочными ремесленниками и земледельцами. Золотой склад души, по Платону, встречается только у эллинов, серебряный — у воинственных скифов и фракийцев, а «неблагородные металлы» - у египтян и финикийцев. Человеческую порочность он объясняет разнузданностью какого-либо из двух низших видов души. Неподвластная логосу страсть проявляет пороки хищнического типа: несправедливость, жестокость, властолюбие. Души таких людей после смерти перейдут в породу волков, ястребов и коршунов. Неукрощенное вожделение выражается в чревоугодии, беспутстве и пьянстве, обеспечивая своему носителю новое рождение в облике осла или иного нехищного животного. Душа «чистого золота», увлекаемая любовным порывом к благу, может вернуться на свою занебесную родину через ряд перерождений.
В таком распределении ролей и судеб Платон усматривал высшую космическую справедливость. Земная справедливость состоит в том, чтобы каждый занимал в государстве место, к которому его предназначила порода: философ познавал истину и управлял людьми, воин защищал город от врагов, земледелец и ремесленник обеспечивали всех средствами существования. Подобная справедливость возможна только в идеальном аристократическом государстве. При отступлении от идеала наступает возрастающая нравственная порча. В тимократии, где правителями становятся на основе военных заслуг, господствуют властолюбие и честолюбие. В олигархии, где властвуют богатые, самыми распространенными качествами становятся стяжательство и корыстолюбие. В демократии снимаются всякие сословные различия, и граждане устраивают жизнь по собственному вкусу, лишая ее порядка и гармонии. Не только люди, но даже ослы и прочие скоты при демократических порядках приобретают важность, надменность и сознание собственного достоинства.
В самой худшей государственной системе — тирании — устанавливается поголовное рабство, подданные превращаются в жалких трусов, а у правителей высвобождаются звероподобные влечения, которые обычно дают о себе знать, только во сне: к убийству, кровосмешению, самым бесстыдным удовольствиям.
Учение Аристотеля (384-322 до н.э.) - подлинная жемчужина античной мысли. Оно дошло до нас в книгах «Никомахова этика», «Эвдемова этика», «Большая этика», «Риторика», «Политика». В основе этики, согласно Аристотелю, лежит различие между высшим или абсолютным благом, с одной стороны, и низшими или относительными благами, с другой. Главной этической проблемой является отношение между счастьем, как доступной для человека мерой обретения высшего блага, и добродетелью. Благо вообще Аристотель вслед за Платоном понимает как совершенство. Всякое живое, т.е. одушевленное существо по своей природе стремится к благу, а именно, к возможной для него степени совершенства. Она называется формой, идеей или эйдосом. Высшим совершенством обладает бог как «форма всех форм». Он пребывает за пределами космоса в неподвижности и неизменности, но одним фактом своего существования приводит в движение весь космос. Мир и все в мире движется, потому что стремится уподобиться богу в его совершенстве. Такую же роль играют и низшие формы: только потому, что они существуют, они приводят в движение всякую материю, и все материальное стремится уподобиться им. Живое существо будет причастно благу, если в нем реализована соответствующая форма; оно лишено блага, если формирование не состоялось.
Следовательно, различие блага и зла, хорошего и плохого определяется отношением между формой и материей, в котором ведущую роль играет форма.
Счастье в аристотелевском понимании представляет собой совокупность внешних и внутренних, телесных и душевных благ. Оно складывается из множества факторов: благородного происхождения, обилия друзей, в особенности достойных, богатства, хорошего и многочисленного потомства, здоровья, красоты, силы, почета и т.д. Но удельный вес этих факторов неодинаков. Главное для счастья — деятельность, сообразнаядобродетели. В этом Аристотель вполне следует Сократу. Счастливый человек, по его мнению, в своих поступках и мыслях, насколько возможно, всегда сообразуется с добродетелью, а неизбежные превратности судьбы переносит спокойно и достойно. Благодаря учению и усердию счастье может принадлежать всем, кто не безнадежен для добродетели.
Учение о добродетелях, так же как у Платона, связано со строением души. Разумная человеческая душа включает в себя высшую и низшую части. Высшая обладает логосом в собственном смысле и сама по себе, а низшая только послушна логосу, как ребенок отцу. Именно с этими двумя частями связаны добродетели. Добродетели высшей «повелевающей» части души Аристотель назвал мыслительными, поскольку они прямо зависят от силы ума, и отнес к ним мудрость, сообразительность и разумение (фронесис). Добродетели, связанные с «послушной» частью, получили наименование нравственных. К ним принадлежат щедрость, великодушие, мужество, справедливость и т.д. Ни одна добродетель не дана человеку от рождения. Мыслительные добродетели возникают благодаря изучению философии и других наук; нравственные обретаются через соответствующую деятельность, а именно, формирование привычек повторением одинаковых поступков. Мыслительные добродетели выше нравственных, потому что в их наращивании нет предела, за которым они превращались бы в порок.
Сущность нравственных добродетелей иная. Каждая из них является «золотой серединой» между двумя пороками, один из которых - «эллиптический» - состоит в недостатке, а другой - «гиперболический» - в избытке некоторого качества. Щедрость, например Аристотель, толкует как добродетель, располагающуюся посредине между пороками скупости (недостаток) и расточительства (избыток). По такой же схеме в «Никомаховой этике» анализируются еще 9 качеств: мужество - это середина между безрассудной отвагой и трусостью (в отношении к опасности);
благоразумие - это середина между распущенностью и тем, что можно было бы назвать «бесчувственностью» (в отношении к удовольствиям, связанным с чувством осязания и вкуса); щедрость - это середина между мотовством и скупостью (в отношении к материальным благам); величавость - это середина между спесью и приниженностью (в отношении к чести и бесчестию); ровность - середина между гневностью и «безгневливостью»;
правдивость - середина между хвастовством и притворством;
остроумие - середина между шутовством и неотёсанностью;
дружелюбие - середина между вздорностью и угодничеством;
стыдливость - середина между бесстыдством и робостью.
Характерной особенностью человеческого действия, стало быть, и добродетели Аристотель объявил возможность выбора или свободу воли. К области нравов были отнесены те действия человека, которые связаны с выбором. Нравственные добродетели и пороки - это не страсти, данные нам от природы, а склад души, основанный на свободном выборе. Добродетельным быть трудно, потому что трудно найти середину. Учитывая эту трудность, следует избирать как можно менее дурной путь. Наибольшего осуждения заслуживает не тот, кто немного отступает от середины, а тот, кто уходит далеко на край. Надо подальше держаться от экстремальных действий. Для этого важно узнать, к чему мы по природе склонны, и увлечь себя в противоположную сторону.
Обобщая свое учение о нравственных добродетелях, Аристотель делает сомнительный вывод, что благо единообразно, а зло многолико. Этот вывод кажется убедительным, если считать точной аристотелевскую схему отношения между добродетелями и пороками: на каждую добродетель приходится как минимум по два порока. Но схема неверна. В ней почему-то не обращается внимания на то, что между двумя противоположными пороками располагаются две разные добродетели,а не одна. Между скупостью и расточительством находится не только щедрость, но и бережливость. То же, как легко убедиться, относится и ко всем прочим качествам. Многоликость характеризует не только зло, но и добро. Благо как таковое и совершенство имеют более сложную структуру, чем представлялось Аристотелю и его последователям-перипатетикам.
В своем учении Аристотель сделал слишком сильный упор на количественную сторону дела. Порочность состоит не столько в чрезмерности или недостаточности действий, сколько в их односторонности. Стремясь к какой-то одной ценности, порочное лицо совершенно игнорирует противоположную ценность. Разврат, например, как подмечал сам Аристотель, порочен не потому, что его много, а в любом случае. Ради собственного наслаждения развратник пренебрегает ценностью целомудрия. Туманная завеса количественных различий мешает разглядеть качественное различие благ.
В итоге, поскольку благо было истолковано как нечто единообразное, произошло резкое сужение горизонтов произвольного выбора. Реальный выбор мог производиться между благом и злом или между двумя противоположными видами зла, в крайнем случае — между большим и меньшим благом, и тогда это меньшее благо понималось как зло. Из такой ошибочной интерпретации вытекала идея о том, что в свободе воли проявляется ущербность человека, ибо существо, способное выбирать между благом и злом, хуже существа, которое способно выбирать только благо. У самого Аристотеля эта возможность не была осознана как проблема, но со всей остротой она выявилась позднее — в ожесточенных спорах европейских философов о свободе или рабстве человеческой воли. Аристотелевское учение о добродетелях оказало огромное влияние не только на европейскую, но и на арабо-мусульманскую этику.
Учение о «золотой середине» стало краеугольным камнем средневековой нравственной философии, и от него, как от «раковины» в металле, распространилась трещина по всему ее зданию. Сама эта «раковина» состояла в поверхностном понимании формы. Аристотель не придал должного значения тому, что всякая форма представляет собой единство противоположностей и потому не может быть статичной: неподвижной и неизменной. Совершенство — это не точечное состояние, а более или менее обширный диапазон, в котором противоположности образуют единство, допустим, щедрость совмещается с бережливостью, а мужество с осторожностью. Свобода воли необходима человеку не для того, чтобы выбирать между добром и злом (для этого достаточно одного ума), но для выбора между двумя равнозначными ценностями. Благо, даже самое высшее, всегда альтернативно, всегда имеет две стороны, для выбора которых и нужна особая способность.
Аристотель понимал этику как практическую науку о достижимом добре и зле. Он вывел основное Кредо своей этики:
- помните, что назначение человека состоит в способности быть добродетельным в жизни, в своих поступках;
- чтобы поступать правильно, надо вырабатывать в себе особые нравственные устои, этические добродетели;
- вырабатывайте добродетели, контролируя страсти, не допускайте их избыточности, ибо это путь к пороку. Избегайте экстремальности;
- соизмеряйте наслаждения и страдания;
- и в юности, и позднее относитесь очень внимательно к тому, к чему вы приучаетесь. В делах нравственных воспитание и образование играют важнейшую роль;
- в своей полноте этическая добродетель создается благими поступками;
- вырабатывайте в себе привычку к благим поступкам;
- ориентируйтесь на образцы, берите пример с тех людей, которых считают добродетельными;
- будьте мужественными, благоразумными, щедрыми, великолепными, величавыми, честными, ровными, правдивыми, остроумными, дружелюбными, стыдливыми, справедливыми;
- стремитесь к полноте этической жизни, к счастью;
- следуйте правилу: нет предела для человека в деле этического совершенствования;
-изучайте этику и используйте ее положения как руководство к поступкам.
Внимательно вчитываясь в это кредо, легко заметить, что многие из положений, его составляющих, проникнуты духом толерантности, терпения и уважения к другим. Примерами взаимной толерантности во взаимоотношениях Платона и Аристотеля могут служить их высказывания относительно друг друга. Так, когда юный Аристотель выступал с критикой своего учителя Платона, то тот, добродушно улыбаясь, говорил: «Посмотрите, как жеребенок лягает свою мать». Как яркий пример уважительного, толерантного отношения к личности своего учителя через века звучит голос Аристотеля: «Платон мне друг, но истина дороже». Это самая приемлемая позиция в научном или философском споре, когда критикуются взгляды, а не личность, когда нет апелляции к личности как таковой. В контексте оценки морального отношения одного человека к другому уместно привести античный афоризм «Не человека ненавижу, а его пороки». Очевидно, что в ситуации Аристотеля поиск истины достигается не за счет потери друга. После дискуссии с таким исходным посылом оппоненты вполне могут оставаться друзьями, ибо никто не оскорблен и не унижен. Подкрепим эту мысль стихами:
- «Платон мне друг, но истина дороже…»
- И, как бы вдруг, прозрение
- Приходит мне через сомнение,
- Что истина мне очень дорога,
- Но и Платон мне все же,
- не менее, дороже…
- (Л. Подвойский)
Своеобразной реакцией на возвышение созерцательной мудрости стало движение, призывавшее возвратить этос обратно к природе. В Киренах (Северная Африка) возникла школа киренаиков, которая явила собой образец последовательного гедонизма (удовольствия, наслаждения). Основатель этой школы, Аристипп, протестуя против культа добродетели в нравах, пришел к выводу, что наслаждение выступает высшей целью человеческого существования. Все остальное, в том числе и добродетель, служит только средством по отношению к этой цели. А такие качества, например, как рассудительность и самообладание, необходимы человеку для того, чтобы не только сделать себя способным к удовольствию, но и сохранить эту способность.
Даже счастье как остаточный результат многих отдельных удовольствий имеет, конечно, значение, но не должно быть целью жизни, потому что оно само приходит к тому, кто нашел удовольствие. Общественное суждение об удовольствиях не имеет никакого значения. Как пишет Диоген Лаэртский, наслаждение является благом, даже если оно порождено безобразнейшими вещами, поэтому к нему (наслаждению) надо стремиться ради него самого.
Представления о прекрасном и безобразном поддерживаются в обществе для того, чтобы удерживать в определенных рамках поведение неразумных и низких людей. Для мудреца, знающего правду о человеке, в том числе и о себе самом, нет разницы между рабством и свободой, знатностью и безродностью, честью и бесчестьем, своим и чужим государством. Вообще трудно найти такое действие, которое было бы порочным с естественной точки зрения. Например, ни кража, ни блуд, ни осквернение святынь сами по себе не противоречат природе и вполне могут быть совершены, если это кому-то доставит удовольствие и есть надежда избежать наказания.
Учению киренаиков традиционно противопоставляется учение киников Антисфена, Диогена Синопского, Кратета и других на том сновании, что последние прямо заявляли о своем презрении к удовольствиям. Для них добродетельной считалась та жизнь, которая является максимально естественной, свободной от условностей, ограничений и забот цивилизации Люди окружили себя массой бесчисленных запретов и предписаний, наделили ценностью те вещи, которые совершенно безразличны для естественных потребностей, чем до крайности усложнили себе жизнь и извратили ее.
Весьма интересен известный диалог между Диогеном и Аристиппом: «Если бы ты умел, как я, обращаться с Дионисием, тебе не пришлось бы довольствоваться столь скромным обедом» - «А если бы ты умел довольствоваться таким обедом, тебе не пришлось бы заискивать перед Дионисием!»
Свое прозвание, за исповедуемый ими образ жизни, «киники» получили от названия холма и, стоявшего на нем, гимнасия в Афинах (греч. «Киносарг» - Зоркий пес), где занимался с учениками основатель школы Антисфен. В этом образе жизни было много такого, что бросало вызов общественным приличиям: подчеркнутая нищета одежды, проживание вне дома (например, пифос – винная бочка у Диогена, приспособленная для ночлега), аскетизм, презрение к роскоши и т.д. Налицо физическая толерантность/терпение к условиям жизни. Важнейший призыв киников – «жить согласно природе». Именно благодаря киникам, родилось понятие «космополитизм». Впервые термин «космополит» («гражданин мира») употребил Диоген. Спрошенный, откуда он явился, Диоген ответил: «Я гражданин мира». В соответствии с их теорией, самое противоестественное человеческое чувство это стыд. Следовательно, мудрость должна заключаться в свободе от него, в презрении к публичному мнению. Мудрец должен заботиться о том, чтобы быть сильным, а не казаться им. Впоследствии появился термин «цинизм» для обозначения игнорирования моральных устоев, намеренного бесстыдства, пренебрежения мнением окружающих.
Идеалом для киников являлся мифологический герой Геракл, сочетавший в себе огромную физическую силу, выносливость и житейскую непритязательность, умение переносить любые тяготы и ограничиваться только самым необходимым. Для счастья, считали киники, совершенно безразличны такие внешние факторы как богатство и слава. Счастье понимается в учении киников как добродетель, но не в смысле внешней благопристойности, а в качестве глубинного внутреннего достоинства, когда «судьбе противопоставляется мужество, закону - природа, а страстям – разум» (Диоген Синопский). Так же и по утверждению Антисфена, достаточно быть добродетельным, чтобы быть счастливым.
В отсутствии страдания видели счастье и представители школы скептиков. Название школы произошло от греческого слова, означающего – разглядывание, рассматривание, исследование, нерешительность, обсуждение; в русском языке слово «скепсис» утвердилось в значении «сомнение». В широком смысле слово «скептицизм» означает позицию человека, сомневающегося в способности достижения достоверного знания о вещах и их свойствах, в объективности моральных норм и оценок, не согласного с категоричностью и однозначностью суждений по тем или иным вопросам. Скептиков, которые в целом были наследниками софистов, отличало недоверие к попыткам практически всех философов связать добродетель с природой.
По мнению скептиков, в жизни нужно руководствоваться обычаями и законами своего государства, либо собственными потребностями и чувствами. Скептики говорили также, что строгая приверженность определенным принципам морали может привести к лишнему беспокойству, к сожалению, о неправильно совершенных поступках или к переживанию в связи с тем, что человек недостаточно добродетелен. Интеллектуальный поиск скептиков может быть рассмотрен как призыв к конкретному рассмотрению всех условий жизни человека, в которых ему так или иначе, рано или поздно приходится принимать определенные решения, в том числе и совершать свой нравственный выбор.
Суть философии и этики скептицизма можно передать тремя вопросами:
- какова природа вещей?
- как мы должны к ним относиться?
- какую мы получаем выгоду их такого отношения?
Ответ на эти вопросы кратко можно резюмировать тремя словами: непознаваемость, воздержание, невозмутимость. Два последних ответа, как видим, явно толерантного порядка
Значение практической философии исчерпывается разрушением чрезмерного пристрастия к чему-либо, предостережением от всякой односторонности. Вот именно для этого и полезен скепсис, поскольку он позволяет сохранить спокойствие души – атараксию. Непреходящее этическое значение скептицизма состоит в осуждении нравственной нетерпимости и ограниченности. Представляется, что данную позицию можно считать исторически первым призывом к толерантности – терпимому отношению к чужому мнению и к чужим ценностям.
Наметившееся в кинизме смещение акцента со счастья на добродетель, наивысшего выражения достигло в этике стоиков. Свое название школа получила от портика Стоя (зала в Афинах), где Зенон из Китиона впервые выступил в качестве самостоятельного оратора.
Стоики полагали, что человек в целом подчинен судьбе, а их идеалом является спокойное состояние духа, формирующееся на основе того, что изменить, по существу, ничего нельзя. Хорошо сказал по этому поводу Сенека (3/4 до н.э. – 65 н.э.): «Согласного судьба ведет, сопротивляющегося – тащит». Диоген Лаэртский приводит интересный случай, произошедший с Зеноном и его рабом. Зенон стал пороть раба за кражу. «Мне суждено было украсть», - сказал раб, намекая на всеобщую необходимость и закономерность. «И суждено было быть битым», - ответил Зенон, имея в виду те же принципы.
Одна из центральных идей стоиков заключалась в разграничении того, «что в нашей власти», от того, «что не в нашей власти». Есть ценности абсолютные и относительные, внутренние и внешние. Здоровье, богатство, слава зависят не столько от самого человека, сколько от внешних обстоятельств: от того, кем были родители, в каком полисе выпало жить, с какими людьми общаться. Почти все это находится «вне нашей власти». Согласно Сенеке, суть в том, чтобы стойко переносить все превратности случая, не споря с природой. Такие явления, как болезнь, смерть, бедность и позор, являются внешним злом. Ведь боль, например, плоха не сама по себе и как таковая она вполне естественна (стоики, пожалуй, первыми в истории этики обратили внимание на это обстоятельство). Порок возникает только в личном отношении к боли. Если она лишает человека способности разумно действовать, то он перестает быть человеком. Злом может быть только то, что исходит от самого человека, но не то, что обрушивается на него извне. «Каждый несчастен настолько, насколько полагает себя несчастным», -говорил Сенека. Этика Сенеки это этика пассивного героизма. Поскольку изменить в жизни, в сущности, ничего нельзя, то можно только презирать ее напасти. Твердо стоять против ударов судьбы, спокойно переносить их, включая и телесные страдания – вот величайшее дело в жизни. Лучше всего принимать все, как есть. В этом как раз и состоит пассивная героика стоицизма. Более того, счастье человека, по их мнению, заключается в достижении такой степени апатии, которая бы приближалась к полному безразличию. «Мудрец не шелохнется в ответ на болтовню; никого не осудит за совершенную ошибку. Недостойно сильного человека поддаться мольбам и отказаться от справедливой суровости». Именно в этом, полагали стоики, состоит мудрость человека.
Забота о собственном совершенстве, а именно, о максимально возможном соответствии мировому закону, божественному мироустройству является прямой обязанностью мудреца. Он должен следовать этому долгу в любой ситуации, а если обстоятельства не позволяют ему поступать разумно, то добровольно уйти из жизни.
Показателен в этом отношении пример с Сенекой. Воспитатель Нерона, будущего императора, в самые первые годы после его прихода к власти Сенека оставался любимцем властелина и, продолжая проповедовать бедность, нажил огромное состояние, причем всячески добивался от Нерона все новых и новых подарков. Когда же удача изменила Сенеке, когда на него пала немилость беспощадного императора, то философ оказался достоин своего учения. Ему пришлось покончить жизнь самоубийством по приказу Нерона. Однако современники полагали, что этот приказ совпал с личным решением Сенеки: ведь согласно стоическому учению, запутавшийся в противоречиях жизни философ должен добровольно покинуть этот лучший из миров.
Следует заметить, что в любом возрасте весьма полезно прочитать последнее, итоговое произведение Сенеки «Нравственные письма к Луцилию». Так, Сенека говорил, что мудрец не должен знать сострадания, - но обратите внимание, как он это говорил: «Мудрец отрет слезы других, но не примешает к ним своих… Он не будет сострадательным, но будет помогать другим». А каким высоким гуманистическим достоинством пронизаны следующие его слова: «Природа сделала нас всех родными…Она внушила нам взаимную любовь. Нужно жить для других, если ты хочешь жить для себя… Природа вложила в сердце человека любовь к себе подобным, она приказывает нам быть им полезными, будут ли они свободны или рабы, благородные или вольноотпущенники. Везде, где есть человек, есть место для благодеяния…Есть ли кто любящее человека? Люди рождены для взаимной помощи; они стремятся к соединению, хотят быть полезными; они помогают даже незнакомым, они готовы жертвовать собою ради других».
Восхваляя победу над чувственными страстями и нравственное самоусовершенствование, Сенека призывал человека к исправлению своего духа: «Корень зла не в вещах, а в душе». Он также проповедовал непротивление злу, любовь к ближнему и всепрощение, что видно, например, из таких его мыслей: «Не лучше ли забывать обиды, чем мстить за них; не лучше прощать обиды, чем усугублять одно зло другим». «Обиды со стороны сильных мира сего надо сносить не только терпеливо, но и с приятной улыбкой». Здесь, как не трудно видеть, каждая мысль содержательно наполнена уважительным отношением к людям, наполнена толерантностью. По сути дела, стоики доказывали возможность для человека жить хорошо и добродетельно при любых социальных условиях.
Высшего расцвета стоицизм достиг в I-II веках нашей эры. Интересно, что кроме аристократа Сенеки, крупнейшими стоиками той эпохи были раб Эпиктет и император Марк Аврелий. Император и раб! Человек, стоящий на вершине власти, и человек, за которым вообще не признают никаких прав. Может ли быть большим расстояние между двумя людьми на социальной лестнице? Тем поразительней то, что оба учат очень сходным вещам. Так, Эпиктет утверждал, что рабы равны со свободными, что люди должны находиться в братских отношениях друг с другом, а император Марк Аврелий, словно перекликаясь с рабом, умершим за двадцать лет до его рождения, говорил, что люди рождены друг для друга и призывал любить людей и чаще размышлять о связи всех вещей, находящихся в мире, а также об их взаимоотношениях. Историки философии видят в этом сходстве проявление зависимости человека, каковы бы ни были особенности его биографии и положения, от условий и духа времени, или, точнее, от социального устройства конкретной эпохи.
Своеобразный итог философско-этическому восприятию мира стоиками подвел известный английский мыслитель Бертран Рассел: «Существует действительно элемент «зеленого винограда» в стоицизме. Мы не можем быть счастливыми, но мы можем быть хорошими, давайте же представим себе, что, пока мы добры, неважно, что мы несчастливы».
Стоицизмом завершается чрезвычайно богатая школами и направлениями этическая мысль Древней Греции.
Противоположным стоицизму направлением в античной этике стало учение Эпикура (341-270 до н.э.), позднее изложенное в поэме его римского последователя Тита Лукреция Кара «О природе вещей». С этой точки зрения, лучшим состоянием для людей является безмятежный покой – атараксия (от греч. – невозмутимость, спокойствие). Сделать жизнь человека безмятежной – значит освободить ее от страданий и страха.
Примечательно, что над воротами, ведущими в школу Эпикура, которая называлась «Сад Эпикура» красовался лозунг-призыв: «Путник! Заходи, здесь учат тому, что удовольствие есть лучшее благо!». При входе посетителя ждали кувшин с водой и лепешка хлеба. Какая максимально короткая, эмоционально доходчивая и удивительно прекрасная в целом реклама учебному заведению!
Главной добродетелью Эпикур считал благоразумие и ценил его даже выше философии. Именно от благоразумия, по Эпикуру, происходят и все остальные добродетели. Благоразумие учит, что «нельзя жить приятно, не живя разумно, нравственно и справедливо, и наоборот, нельзя жить разумно, нравственно и справедливо, не живя приятно». А быть благоразумным, значит выбирать свои желания так, чтобы избежать страданий. Желания бывают: естественные и необходимые; естественные, но не необходимые; не необходимые и не естественные. Первым, которые влекут человека к пище, питью, покою, нужно следовать всегда; вторым, например, любовным - иногда, если они не влекут за собой значительных страданий; а от последних (жажды известности, славы, власти и т.п.) лучше вообще отказаться.
Что касается страха, то основными его видами выступают: страх перед богами; страх смерти; страх перед неотвратимостью судьбы. Страх перед богами, по Эпикуру, основан на суеверии, т.е., ложной вере в то, что боги оказывают влияние на жизнь человека. Это было бы верно, если бы боги испытывали нужду в людях, их жертвоприношениях и молитвах, но они самодостаточны и ни в чем этом не нуждаются. Мудрец может уподобиться богу, если станет независимым и от других людей, и от обстоятельств.
Боязнь смерти не менее иллюзорна, ведь «самое страшное из зол, смерть, не имеет к нам никакого отношения, так как когда мы существуем, смерть еще не присутствует; а когда смерть присутствует, тогда мы не существуем». Впоследствии эта мысль Эпикура была зарифмована следующим образом:
«То сказано глупцом, и принято глупцами,
Что смерть творит для нас ужасным свет
Пока на свете мы, она еще не с нами,
Когда ж пришла она, то нас на свете нет»
Не следует страшиться и судьбы, поскольку она не является неминуемой. В мире кроме событий необходимых и неизбежных, например, смерти, есть события случайные, а также те, которые зависят от нас самих. Поскольку за необходимое и неизбежное человек не несет ответственности, а случай непостоянен, то главное внимание надо уделить тому, что в нашей власти. Счастливым сделать себя может практически всякий человек, если у него есть возможность укрыться от мирских потрясений в кругу надежных друзей и единомышленников. Ведь, как правило, удары судьбы обрушиваются на тех, кто сам активно вторгается в политическую жизнь. Поэтому, чтобы оградиться от них, надо следовать принципу: «Живи незаметно».
Эпикурейская этика как атараксия нашла своих приверженцев не только в Греции, но и в Риме, пользуясь определенным влиянием до конца античной цивилизации, где наиболее выдающимся ее представителем был Тит Лукреций Кар. Этика для Лукреция – учитель жизни, который указывает, как избегать страданий и добиться удовольствия, приносящего пользу людям. В поэме «О природе вещей» Лукреций писал:
Неужели не видно,
Что об одном лишь природа вопит и что требует только…
Чтобы не ведало тело страданий, а мысль наслаждалась
Чувством приятным вдали от сознанья заботы и страха?
Мы, таким образом, видим, что нужно телесной природе
Только немногое: то, что страдания все удаляет.
Конечная цель удовольствия, по Лукрецию, - безмятежный покой. Особенно нарушает покой страх перед богами и перед смертью, но боги не вмешиваются в человеческую жизнь, а загробный мир – обман.
В целом следует подчеркнуть, что во времена античности этика имела большое значение, окрашивая развитие космологии, онтологии, гносеологии, учения о государстве и т.д. По мнению исследователей античной эпохи, живая включенность моральных проблем в социально-экономические, политические и общекультурные отношения людей определила ряд черт этического сознания. Так, например, Донских О.А., Кочергин А.Н. в книге «Античная философия. Мифология в зеркале рефлексии (М., 1993) констатируют:
1) этика более явно, чем другие разделы философии, обращается к политико-экономической ситуации. Так, расцвет Афин после побед в греко-персидских войнах вызвал к жизни этические учения, усматривавшие идеал человека в виде добропорядочно иго законопослушного гражданина полиса;
2) практически на протяжении всей античной культуры в мнении граждан авторитет философии в области морали не превосходит авторитета поэтов и драматургов;
3) важнейшей особенностью этических учений является то, что они приобретают высокую цену в глазах окружающих, только в том случае, если за ними стоит жизнь их создателей;
4) если этические учения становятся руководством к гражданской жизни, то они начинают определять политическую роль философа либо профессиональное отсутствие таковой;
5) наличие в обществе разных по имущественному и правовому положению социальных групп определяет сосуществование различных моральных систем.
Дата добавления: 2014-12-18; просмотров: 371 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |