Студопедия  
Главная страница | Контакты | Случайная страница

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Попытка объять необъятное

Читайте также:
  1. XVII. Попытка отговорить от ставки
  2. А лишь попытка выпутаться из агонии.
  3. Борьба афинян с попытками восстановления власти аристократии
  4. Все негативные воздействия являются попытками игры остановить меня
  5. Вторая попытка
  6. Второй Зимний поход: попытка освобождения Украины или провокация ЧК?
  7. Общий кризис капитализма и попытка его преодоления на основе марксизма 1 страница
  8. Общий кризис капитализма и попытка его преодоления на основе марксизма 2 страница
  9. Общий кризис капитализма и попытка его преодоления на основе марксизма 3 страница
  10. Общий кризис капитализма и попытка его преодоления на основе марксизма 3 страница

В рассматриваемый период мне приходилось заниматься одновременно многими вопросами. Ежеквартально нужно было отчитываться за проделанную работу в Госкоматоме, а, следовательно, ее выполнять. В конце каждого квартала я ездил в Киев с отчетом. В 1994 году «Хартрон» фрахтовал самолет для полетов своих сотрудников в Киев. Специалисты предприятия посещали различные министерства и ведомства столицы с целью получения работы. Такой динамики в последующие годы уже не было. И самолет больше не фрахтовали. Но в 1994-м году я часто им пользовался. Случалось, что утром я летел в Киев, проводил там целый день, а вечером тем же самолетом возвращался обратно. Но в последующем я стал задерживаться в Киеве подольше. Нашим куратором в Госкоматоме был начальник отдела радиационной безопасности и экологии научно-технического управления Василий Федорович Белоусов. Начальником научно-технического управления работал в то время Виктор Дмитриевич Чебров. Оба в прошлом сотрудники Чернобыльской АЭС.

С Белоусовым у меня сложились дружеские отношения. Мы вскоре перешли на «ты». Близкого человека Белоусов любил называть по имени, предваряя его словом «дядя». Так и ко мне он стал обращаться. «Ну, как дела, дядя Игорь?»,– говорил он мне, когда я появлялся у него в рабочей комнате. Помню такой случай. Однажды я приехал в Киев на один день по приглашению Белоусова. Но оказалось, что его нет на работе. В тот день хоронили его сотрудника по цеху радиационной безопасности Чернобыльской АЭС. Все же я не хотел уезжать, не встретившись с Василием Федоровичем. Домашнего телефона у него тогда не было, сотовых тоже еще не существовало. Поэтому я узнал домашний адрес и поехал к Белоусову домой. Дома никого не оказалось. Я подождал под дверью и дождался, когда пришел домой его сын. Вскоре появился и Белоусов. Не один – с ним пришло человек пять его друзей. Все чернобыльцы. После поминок они не хотели расходиться. Быстро организовали стол. Пригласили и меня поучаствовать. До поезда у меня оставалось несколько часов, и я остался. Говорили о скончавшемся товарище, о Чернобыльской катастрофе. Катастрофу они называли войной. Так и говорили: «до войны», «после войны».

Вспоминали интересные случаи, приключившиеся с ними во время ликвидации аварии. Работники цеха радиационной безопасности, в том числе и Белоусов, в те дни не покидали станцию. Его жене, работавшей в другом подразделении, как-то удалось пробраться в помещение, где работали радиационщики. Все сотрудники цеха покинули комнату, оставив их одних. Никто не знал, удастся ли им еще когда-то встретиться и заняться любовью… Вспоминая этот случай, все весело смеялись. Ведь все для них пока обошлось. Для них, но не для их товарища, которого сегодня похоронили. Представляю, о чем думали эти люди, которые в те памятные дни находились рядом с ним и получили те же дозы облучения. О работе мы так и не поговорили. Домой я возвращался под сильным впечатлением от поминок незнакомого мне ликвидатора аварии на Чернобыльской АЭС…

У Белоусова со времен работы на ЧАЭС осталось много знакомых специалистов из разных организаций. Со многими он меня познакомил. С некоторыми из них я заключил договоры на выполнение работ, к другим присматривался, изучал их возможности. Сейчас всех я уже, очевидно, не вспомню. Но вот тех, кто оказался для меня наиболее полезным, я помню. В первую очередь это: Истомин Николай Иванович, директор АО «Интератоминструмент», Симонов Игорь Михайлович, начальник отдела Научно-технического центра Госатомнадзора Украины (НТЦ ГАНУ), Дячук Виктор Анатольевич, заместитель директора по науке Научно-исследовательского гидрометеорологического института (НИГМИ). Свои киевские командировки я планировал с учетом посещения перечисленных выше организаций. Напоследок я, как правило, оставлял встречу с Истоминым потому, что он после нашей беседы на своей машине отвозил меня прямо на вокзал. Однажды, когда я спешил на поезд, его машина поломалась, и я чуть не опоздал.

А количество работ увеличивалось. Однажды Белоусов предложил мне заняться АСКРО Восточного горно-обогатительного комбината (ВостГОК, г. Желтые Воды), предприятия, добывавшего урановую руду. Он объяснил свое предложение дополнительными деньгами, которые он сможет выделить на работу с нами. Отказаться от предложения было не возможно – я должен был обеспечивать деньгами сотрудников своего сектора. Выполнив очередной этап этой работы, кажется, это было Техническое задание на систему, я понес документ на подпись Синельникову. Евгений Яковлевич взглянул на обложку документа и спросил: «А что, мы и этим занимаемся?».

КБ в то время выполняло работы по старым космическим заказам, а также АСУ ТП энергоблоков АЭС, и до систем радиационного контроля у начальства руки не доходили. Я был предоставлен сам себе. В этом были и плюсы и минусы. Плюсы заключались в том, что я самостоятельно, ни с кем не советуясь, мог принимать важные решения. Минусов тоже было предостаточно. Решить любой вопрос внутри «Хартрона» по-прежнему было очень сложно. Однажды, обращая внимание на мою автономность и количество выполняемых сектором работ, Денисенко спросил у меня: «Ты, наверное, хочешь стать начальником отделения?» Очевидно, что это было бы выходом и для меня и для тематики. Но так не случилось…

Я иногда заглядывал в кабинет начальника отделения Чернышова. Там постоянно шло совещание. Присутствовало, как минимум человек 15 – 20 и все не ниже начальника сектора. Эти перманентные совещания шли с утра до обеда и с обеда до конца работы. Как в таких условиях можно было что-то сделать, я не понимал. Не случайно работа по АСУ ТП так и закончилась пшиком. Но об этом потом…

Мне много приходилось заниматься контрагентами, среди которых главное место занял институт «Проектавтоматика» (г. Санкт-Петербург). Ведущими специалистами «Проектавтоматики» были Татьяна Константиновна Федченко и Сосновский (к сожалению, не помню его имени и отчества). Я решил использовать их знания, опыт и связи для внедрения в отрасль. На первых порах мне сопутствовала удача. Я договорился с начальником отдела радиационного контроля ЗАЭС Николаем Алексеевичем Верховецким о выборе его атомной станции в качестве базовой по системам радиационного контроля. Мой выбор был не случайным. ЗАЭС была самой крупной станцией на территории бывшего Советского Союза, а после пуска шестого блока стала и самой крупной в Европе. Кроме того отдел радиационной безопасности станции занимался не только текущей работой, но, во многом благодаря энергии Верховецкого, интересовался и перспективой. Поэтому к мнению ЗАЭС прислушивались на всех АЭС бывшего Союза.

Мы заключили с ЗАЭС договор на создание автоматизированной системы радиационного контроля (АСРК) энергоблока. В этой работе я предполагал сотрудничать с ХИЭП и «Прооектавтоматикой». Здесь следует пояснить отличие АСКРО, которой я занимался ранее и АСРК.

АСКРО это – система радиационного контроля в контролируемой зоне АЭС (3 км). По контролируемой территории распределяются датчики радиационного контроля. Датчики устанавливаются на трубах, осуществляющих выброс радиоактивных веществ со станции. Устанавливается метеорологическая станция, позволяющая прогнозировать распространение радиационного загрязнения, обусловленное ветром. Контролируются жидкие стоки с АЭС и распределение радиоактивных веществ в пруде-охладителе. Оцениваются дозы радиоактивного излучения, получаемые населением.

АСРК это – система радиационного контроля технологических систем энергоблока и АЭС в целом.

АСКРО на момент, описываемый мной, на АЭС не существовало. Установку ее требовали нормативные документы. Но для станции был важен не столько факт ее существования, сколько работы по ее созданию, поскольку этого требовали контролирующие организации. Как долго будут продолжаться эти работы, руководство станций не волновало. Более того, после введения в строй АСКРО, АЭС вынуждена была выполнять требования нормативов. Пока же АСКРО не было, у станций были в этом плане некоторые послабления.

АСРК на станциях существовало всегда. Без таких систем блок не разрешили бы ввести в эксплуатацию. Эти телемеханические системы разработки СНИИПа морально и физически устарели и требовали модернизации. Уцепившись за эти системы, я надеялся на серьезный рост.

Но заключенный договор так и не суждено было выполнить. Собственно, мы даже не приступили к его выполнению. Причина, как я теперь понимаю, была одна. Верховецкий и, очевидно, более высокое начальство хотели получить «откат». Наше руководство должно было написать некое письмо и встретиться с руководителями ЗАЭС, но Синельников почему-то был не готов к такому ходу событий. А я владел слишком малыми суммами, чтобы заинтересовать Верховецкого. Я мог привезти 100 – 200 долларов Белоусову, но кормить ЗАЭС я был не в состоянии. Я продолжал ездить на станцию, но интерес ко мне был потерян. У Верховецкого периодически появлялись какие-то деятели, заключали с ним договоры, но так ничего и не сделали.

И тут появился «ИНЭК». С этой фирмой жизнь меня свяжет позднее, но тогда я этого не знал. Я познакомился с представителем «ИНЭКа» Борисом Александровичем Савченко. Мы встретились в кабинете Верховецкого. Там же присутствовали и Федченко с Сосновским. Очевидно, Верховецкий хотел добиться какого-то взаимодействия между нами. Но мне Савченко показался страшным авантюристом, каким он, в сущности, и есть, и я не пошел на сближение. В дальнейшем один наш общий знакомый говорил о Савченко: «Боря хороший парень, но у него есть один недостаток – он совсем не разбирается в технике». На что я заметил: «Я не разбираюсь в гинекологии, но не считаю, что это мой недостаток. У Бори недостаток в другом – он не просто не разбирается в технике, а не понимает, что в ней не разбирается».

Может быть, и зря я не пошел на сближение с «ИНЭКом» в тот раз, но, что сделано, то сделано. Я не знал тогда, что у «ИНЭКа» очень широкие связи с ЗАЭС. В те годы в экономике страны господствовал бартер, и «ИНЭК» очень умело этим пользовался. Фирма продавала металлургическим комбинатам электроэнергию, выработанную ЗАЭС. Взамен получала металл, часть которого привозила на ЗАЭС для ее нужд, а остальной металл продавала на стороне. На вырученные деньги снова покупала металл и снова продавала.

Кроме того, «ИНЭК» имел филиал в Киеве, где работал в то время сын заместителя руководителя Госкоматома Нура Рашитовича Нигматуллина. По знакомству филиал «ИНЭКа» получил от Госкоматома заказ на систему радиационного контроля. Они что-то там сделали. С этой «работой» «ИНЭК» и пытался тогда внедриться на ЗАЭС. Но я всего этого не знал и потерял заказ от ЗАЭС.




Дата добавления: 2015-09-11; просмотров: 20 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав

Предыстория | Новая работа | Четырехсотый заказ | Конец четырехсотого | Сежелек | Отдел Батаева | Кризисный центр | Поиски новой работы | Мы расстаемся с Романчуком | Мы остаемся в отделе САТЭ |


lektsii.net - Лекции.Нет - 2014-2024 год. (0.006 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав