Читайте также:
|
Второй выходец из ХФТИ в моем секторе – Никифоров не нашел себя в вопросах моделирования радиационных процессов, на что его собственно и приглашали, а занялся проблемой информационного обеспечения системы радиационного контроля. Он начал разрабатывать базу данных для системы. Валерий Иванович имел опыт таких работ еще в ХФТИ. Он понимал, что значит нормализация базы данных. Наши программисты в то время в этом совершенно не разбирались. Никифоров предложил применить его идеи в АСУ ТП энергоблока АЭС, разработкой которой занималось КБ Синельникова. По его предложению мы начали внедряться в вопросы информационного обеспечения АСУ ТП. Для завоевания там определенных позиций пришлось затратить массу сил. Но, в конце концов, к нам стали прислушиваться.
Как раз в это время произошла очередная реорганизация КБ. Синельников пытался усилить теоретическую составляющую своего подразделения. Для этой цели он вел переговоры с Евгением Николаевичем Демидовым, своим институтским товарищем. Предполагалось, что Демидов возглавит новый теоретический отдел, который займется разработкой ряда конкретных систем, которые относились к АСУ ТП. Но о готовящемся переходе Демидова узнал его начальник Батаев. Виктор Александрович развернул бурную деятельность по переходу всего отдела к Синельникову, поскольку на старом месте оставался не у дел. Его демарш имел успех. К Синельникову перешел весь отдел Батаева.
Таким образом, Синельников получил готовый отдел и проблемы, связанные с Батаевым. Они еще ему аукнутся... А я попал в отдел Батаева, вернувшись через много лет к своему бывшему начальнику. Случилось это в начале весны 1996-го года.
Во время этой реорганизации сектор Скоромного попал в другое отделение. Его руководство было заинтересовано в сосредоточении всех вопросов по системам радиационного контроля у себя. Поэтому они предложили мне перейти с сектором в их отделение. Но предупредили, чтобы я занимался переходом сам.
Я к тому времени понял, что на вопросах радиационного контроля я не удержусь. Кроме того, я не хотел ругаться с Батаевым и от перехода отказался. Была еще одна причина моего отказа. В этот момент я решил захватить разработку верхнего уровня АСУ ТП. Я предполагал опереться на Никифорова, который серьезно продвинулся в вопросах разработки базы данных, и на Евгения Васильевича Силаева, который в это время разошелся во взглядах со своим начальником и активно искал новую работу. Я пригласил его в сектор и поручил верхний уровень АСУ ТП, который благодаря моей настойчивости передали нашему коллективу. За вопросы радиационного контроля в секторе продолжал отвечать Коломоец.
В какой-то момент мне показалось, что ситуация исправляется. В секторе несколько работ, под которые сформированы группы, возглавляемые серьезными специалистами. Однако общая ситуация в КБ складывалась неудачно. Многочисленные реорганизации не дали хорошего результата. КБ ориентировалось на вычислительную технику своего производства. В тот момент это был тупиковый путь. Однажды я сказал Синельникову, что не считаю нашу организацию крупным специалистом в вычислительной технике. Да, мы создавали спецвычислители для ракет, но это не значит, что мы в состоянии вступить в конкуренцию с известными в отрасли фирмами. Синельников заявил, что я хочу погубить завод, а на это никто не пойдет. Так, «спасая» завод мы губили КБ…
Я не стал напоминать Синельникову, что предлагал в свое время загрузить завод датчиками. Я, конечно, понимаю, что для этого нужно было переквалифицироваться, подготовить производство и т. п. Но Харторон же был научно-производственным объединением, а не какой-нибудь шарашкиной конторой. Кому же тогда браться за такие задачи?
Не хочу подробно останавливаться на технических вопросах. Отмечу только, что модернизация АСУ ТП АЭС – очень непростая задача, которая и в настоящее время в комплексе не решена. Атомная энергетика – очень консервативная отрасль, что обусловлено большой опасностью для населения аварий. Поэтому внедряться в отрасль нужно было не глобально, а начиная со вспомогательных систем. В том числе и с систем радиационного контроля. Внедрять цифровые системы нужно было, начиная с верхнего уровня и сервисных систем, облегчающих работу операторов. А уже затем очень осторожно подходить к нижнему уровню. Начиная от менее важных для безопасности систем, двигаясь в сторону систем важных для безопасности и, наконец, систем безопасности. Как это делают во всем мире. Ничего этого, судя по всему, в «Хартроне» не представляли. Не зря на АЭС шутили, что они скоро полетят, намекая на ракетную историю «Хартрона».
Денег постоянно не хватало. Специалисты разбегались. Ушел в «ИНЭК» Коломоец. После его ухода я решил предложить свои услуги «ИНЭКу» и если будет возможно поработать с этой организацией по совместительству (уходить из «Хартрона» в тот момент я еще не решил). Я посоветовался с Коломойцем и задумал написать бумагу, в которой излагал свои мысли на систему АСКРО. Эту бумагу я решил передать директору «ИНЭКа» Мелешко. Бумагу я написал, на компьютере ее набрал мой сын. Но как связаться с Мелешко? Я решил ему позвонить. Несколько попыток оказались неудачными, но наконец, мне повезло. Мелешко послушал меня и сразу же отослал к одному из своих заместителей. С этим заместителем (к сожалению, не помню его фамилии) я встретился. На встрече присутствовал и его подчиненный, выходец из «Хартрона» Тарас Шевченко, которого я хорошо знал. Они послушали меня и взяли бумагу. Ответа на мое предложение из «ИНЭКа» не последовало. Коломоец рассказал, что Шевченко часто брал мой труд в руки, читал и откладывал в сторону, но так мне и не позвонил. Моя встреча с «ИНЭКом» откладывалась.
Общая ситуация в КБ ухудшалась. А тут еще в игру вступил Батаев. Конечно, он выступил не по своей воле. Он всегда был человеком Айзенберга, а Айзенберга можно было понять: зачем ему два предприятия внутри «Хартрона», занимающихся атомной энергетикой и конкурирующих между собой? Я имею в виду КБ Синельникова и «Вестрон». И Айзенберг, скорее всего, натравил Батаева на Синельникова.
Батаев написал некую бумагу. Уже не помню, как он ее называл. Суть этой сугубо технической бумаги заключалась в критике всех без исключения технических решений, принятых в КБ. Порой это доходило до анекдота. Так, говоря о верхнем уровне, Батаев заявил, что не следует брать систем управления базами данных импортного производства, а следует разработать свою СУБД. Только этого нам не хватало! Вступить в конкуренцию с «Ореклом»? Я указал Батаеву на эту ерунду, а он заявил, что его простят за такую мелочь. И я сделал вывод, что цель этой «технической» бумаги совсем не техническая. Батаеву была поставлена задача – разгромить Синельникова. Бумагу раздавали всем и просили прочесть. После такой артподготовки отставка Синельникова и реорганизация КБ были делом решенным.
13 Последние дни в «Хартроне»
Приемником Синельникова на посту директора КБ стал Чернышев, к тому времени бывший уже директором «Вестрона». На лицо был явный конфликт интересов, но это никого не волновало. Чернышев с небывалым рвением и непроницаемым лицом принялся за реорганизацию доставшегося ему КБ. Он ликвидировал целые отделы и сектора, на что младшее руководство безмолвно соглашалось. Очередь дошла и до моего сектора. Чернышев заявил, что верхним уровнем занимается «Вестрон» и дублировать эту работу ни к чему. За мой сектор неожиданно для меня вступилось начальство и, в первую очередь, начальник моего отделения Юрий Ильич Федченко. Он сражался дней десять и проиграл. Я ему не помогал, а смотрел со стороны на процесс так, будто он меня совсем не касался – я уже принял решение уходить.
Через некоторое время, когда я уже работал в «ИНЭКе», на похоронах Владимира Ильича – брата Юрия Ильича, Федченко подошел ко мне с извинениями. Просил его простить за то, что не отстоял мой сектор. Я его уверил, что не в обиде, и что все это для меня не имеет значения. И что я очень хорошо отношусь к нему и к его семье и поэтому пришел на похороны его брата. Больше мы с Юрием Ильичем не встречались. Правда, говорили раз, или два по телефону. Вскоре он уехал в Германию на п.м.ж. Недавно мне сообщили, что Юрий Ильич умер.
Но все по порядку. Решение то я принял, но куда уходить? Мне скоро 50 и начинать все с нуля не так просто. Я заинтересовался «ИНЭКом». К тому времени туда ушло несколько человек из моего сектора. Но как туда попасть? И тут неожиданно я узнал, что директор «ИНЭКа» Владислав Иванович Мелешко предложил Синельникову перейти к нему. Недолго думая, я подошел к Синельникову и рассказал, что знаю об этом предложении и не прочь уйти вместе с ним. Синельников ответил, что пока не принял решение. Я попытался убедить его в том, что надо уходить. Он ничего не ответил, а через несколько дней сообщил, что решился.
Синельников перешел в «ИНЭК» в конце сентября 1997 года. Перед уходом он обещал взять меня с собой, а пока сложатся условия, просил подождать.
И я начал ждать. На работе была тоска зеленая. Похолодало, и в сороковом корпусе сидеть было невыносимо. Я передавал дела и помещения, которые за мной числились. Писал поздравительную пьесу к 50-летию Миши Колесникова, моего товарища. Уходил с работы сразу после обеда.
А по холодным полутемным коридорам сорокового корпуса «Хартрона» бродили неприкаянные мужики в серых помятых костюмах, в движении спасаясь от холода…
Так заканчивались первые десять лет из двадцатилетия, которое я взялся описывать. «Эскалатор» в очередной раз спустил меня в самый низ. И снова нужно было подниматься и бежать вверх, но уже в новом месте. Что меня там ждет, я не знал, но с надеждой смотрел вперед…
Синельников дал мне «добро» в последний день октября. Это была пятница. Третьего ноября я уволился, а четвертого уже стал сотрудником «ИНЭКа». Вечером 3-го ноября небольшой коллектив сотрудников провожал меня в неизвестность. Взял слово Демидов. Не помню, что он говорил, но в самом конце своей речи произнес: «Да, твой уход это – мужской поступок…»
14 Первые дни в «ИНЭКе»
Итак, началось второе десятилетие моей борьбы с обстоятельствами. Теперь в «ИНЭКе».
Первая неделя работы на новом месте показалась мне невероятно тяжелой и не потому, что у меня было много работы, а потому, что пришлось высиживать на месте до 18:00. И это после того, как из «Хартрона» в последние дни я уходил не позже 14:00. Кроме того начался ноябрь, и часы перевели на зимнее время. Делать было нечего. Не было никаких материалов, которые можно было бы изучать. Зато из окна нашей комнаты (Она находилась в здании по ул. Конева 16 на седьмом этаже) открывался замечательный вид на город. Был виден весь центр, Павлово Поле, Павловка, Ивановка, Лысая Гора и часть Холодной Горы с Озырянской (холодногорской) церковью. И я с удовольствием смотрел в окно. Так продолжалось до обеда.
Перерыв в то время в «ИНЭКе» составлял полтора часа. Я старался поскорее поесть и выходил на улицу. Я обошел все окрестности. Забирался даже на Холодную Гору. После обеда высидеть было еще тяжелее – после четырех начинало темнеть. Мне казалось, что уходил с работы я глухой ночью…
В «ИНЭКе» меня оформили ведущим инженером. Так я занял должность, которую в «Хартроне» пропустил.
Но были и приятные моменты. Синельников сообщил мне, что получать я буду 300 долларов в месяц. Это при том, что в «Хартроне» я имел не более 200 гривен (Курс в то время составлял, кажется, 2 гривны за доллар). Таким образом, я втрое улучшал свое финансовое положение. Было чему обрадоваться. Но радость была не долгой. Вскоре я узнал, что выплату зарплаты в «ИНЭКе» задерживают месяца на три-четыре. Следовательно, первые деньги я получу только весной, и в «Хартроне» долги мне тоже не выплатили. Жить было не на что.
Синельников понимал мое бедственное положение и однажды дал мне 100 долларов, как я понимаю, из своих запасов. Я ему за это очень благодарен…
В «ИНЭКе» я формально попал в отдел Виктора Дмитриевича Черкашина (Синельников был назначен одним из заместителей Мелешко) тоже выходца из «Хартрона» – рецензента моего дипломного проекта в далеком 1972-м году. Но Черкашин в «ИНЭКе» занимался своей работой – автоматизацией газораспределительных станций и в мои вопросы не вникал. А нам поручили разработку «Кризисного центра» для АЭС, с привязкой к базовой станции – Запорожской. И вот мы с Синельниковым поехали в первую командировку в Энергодар. Ехали вдвоем потому, что других сотрудников у нас пока не было…
Ехали мы на «восьмерке», которую выдали Синельникову в «ИНЭКе». Там принято было всем начальникам, включая начальников отдела, выделять служебную машину.
Дата добавления: 2015-09-11; просмотров: 20 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |