Читайте также:
|
Экстремальный секс – это всегда классно, и его я обожаю. Нет, честно – безумно возбуждает невозможность кричать из-за страха, что кто-то зайдет, боязнь даже дышать громко. От этого все прикосновения чувствуются в два раза ярче, перед глазами все плывет, самоконтроль на пределе…
Первый мой такой раз был, разумеется, не с Антоном, а с какой-то девушкой в туалете кинотеатра, да и после этого, еще пока я не начал встречаться со своим вожатым, несколько раз приходилось потесниться в узких кабинках или на скамеечках в парках.
Но вот такое – у меня точно впервые.
Я чуть повернул голову, затуманенным взглядом скользя по лицу Антона. На его губах – возбужденная широкая ухмылка, он явно едва сдерживается, но пока ничего не делает, просто зарываясь пальцами в мои волосы и заставляя чуть откидывать голову. Про позу я вообще молчу – я стою напротив парты, упираясь в нее обеими руками, край стола стискивают побелевшие пальцы – только так можно хоть немного себя сдерживать.
Колено парня между моих ног, чуть потирается о пах, ладно хоть штаны этот придурок с меня догадался спустить. Зато сам вот явно делать этого не собирается. Издевается же, знает, как я не люблю, когда он не раздевается.
Правда, задумываться о горестях жизни мне мало дают – Антон буквально покрывает мою шею горячими поцелуями, ладонь оглаживает бедра, чуть сжимает ягодицы, потом шлепает по ним и скользит выше, по члену, затем по животу, груди, заставляя меня едва ли не в голос стонать. Губы у меня уже болят – настолько сильно я их кусаю. Но парень явно решил меня избавить от необходимости кусать губы – два его пальца скользнули в мой рот, я чуть прикрыл глаза, покорно принимая их, облизывая.
Знаю, что ему просто нравится меня к чему-то принуждать. К чему-то… вот такому. Или просто заставлять не шевелиться вообще. Нравятся ему «бревна», видите ли. Но на самом деле он любит, когда я проявляю инициативу. Он считает это забавным.
Влажные пальцы еще раз проходятся по моему языку, скользят вниз, проделывая обратный путь, и, наконец, медленно проникают в меня, тут же касаясь простаты. Горячая ладонь, которая до этого была в моих волосах, плотно закрывает рот – я не могу кричать, только приглушенно постанывать в руку, жмуря глаза и чувствуя, как ноги сводит от наслаждения и предвкушения.
Но Антон же любит издеваться, да, конечно, как я мог забыть!
Его горячие пальцы, приносящие столько наслаждения, исчезают, только вновь проходятся по бедрам, парень на несколько мгновений отстраняется зачем-то, а потом я чувствую, как на меня натягивают презерватив.
- А это за?.. – спросить мне не дают, затыкают рот горячим поцелуем, и после Антон чуть усмехается. Он вообще ничем не выдает то, что возбужден – разве только потемневшими глазами и стояком, который я неплохо так ощущаю – парень все же спустил штаны, теперь буквально прижимаясь к моим бедрам, чуть потираясь.
- Хочешь потом класс отмывать от… - самые простые и вроде как обычные слова меня смущают просто безумно, и так красное лицо просто бордовеет. Я судорожно мотаю головой, случайно щекоча растрепавшимися волосами шею парня, и он фыркает.
- Расслабься, - один короткий толчок – и я буквально лежу на шатающейся хлипкой парте, задыхаясь от боли в известном месте, еще сильнее сжимая пальцы на краю столешницы и кусая Антона за ладонь, которой он зажимает мне рот.
Он входит почти полностью, заставляя прогнуться и тихо захрипеть от боли. Первые несколько минут всегда больно, но потом…
Если бы не горячая ладонь на моих губах и не хриплое, но все же почти неслышное дыхание Антона сзади – я кричал бы. Стонал в голос, требовал бы двигаться быстрее, но сейчас не мог, только подавался всем телом назад, сам стараясь насадиться на парня, запрокидывая голову, задыхаясь, чувствуя, как все тело горит от просто нереальных чувств, как по телу бегут мурашки, когда парень немного грубовато, но вместе с тем бережно проводит рукой по бедру, затем по ребрам, чуть царапая подрагивающими пальцами кожу.
Он двигается быстро, но не резко, как-то восхитительно плавно, просто вынуждая меня выгибаться ему навстречу, сам склоняется невыносимо низко, целует меня в шею, за ухом, в скулы.
Стонать хочется просто неимоверно, я сдерживаюсь едва-едва, тело полностью горит, пальцы, до того сжимающие парту, разжимаются сами, словно и без моего участия, но Антон внезапно крепко обнимает меня за пояс, выходит на несколько секунд, разворачивает и усаживает на стол.
Заглядывает мне в глаза своим темным взглядом, усмехается – просто неимоверно возбужденно. Его пальцы чуть сжимают бедра, но он вновь не дает застонать – целует жадно, горячо и глубоко, одновременно с этим вновь насаживая меня на себя, сам дышит часто-часто, хрипло-хрипло, сжимая пальцы на моей спине, слегка царапая ее и все равно не давая мне обнимать его – он в рубашке, а я бы точно прямо сквозь ткань расцарапал ему спину в кровь, и такое было бы не скрыть.
Под конец я совершенно расслабляюсь в его руках, все же не сдерживая слабых тихих стонов, очень надеясь, что их никто не услышит, одновременно жутко желая, чтобы все же услышали.
Жил бы я где-нибудь в Америке, давно бы рассказал всему миру, что я безумно люблю Антона…
- Люблю тебя, - слабо шепчу своим мыслям и только потом понимаю, что говорил вслух. Антон улыбается, чуть прикусывая губу, целует меня вновь и кончает, тут же выходя из меня и сжимая пальцы на моем члене, быстро водя по нему и в самую последнюю секунду отстраняясь от моих губ так, что я почти что подавился стоном, захрипел и рухнул на парту – ноги у меня все же подкосились от оргазма, по всему телу разлилась слабость.
Захотелось просто лечь на парту и заснуть. И чтоб проснуться обязательно в теплой кроватке рядом с парнем. Со своим парнем, ага-ага.
Но Антон всю идиллию рушит – ощутимо шлепает меня по заднице, стаскивает презерватив сначала с себя, потом и с меня. Перевязывает их, шебуршит чем-то – я понятия не имею, что он творит там, потому что глаза у меня плотно закрыты, перед ними пляшут цветные точки, а голова кружится просто безумно.
- И долго ты так будешь лежать, двоечник? – наконец, сильные властные руки ложатся мне на бедра, чуть сжимая их, а по позвоночнику скользит теплый кончик языка. Я чувствую, что на меня натягивают джинсы, застегивают их. Футболку я надеваю уже сам, поворачиваясь и чуть потирая шею – на ней точно останутся недвусмысленные бордовые пятнышки. Осталось только придумать, как их прятать от родителей и учителей. Не тональником же мне мазаться!
- Ну, я исправил? – язык еле ворочается, Антон прекрасно это видит, поэтому просто приближается и целует меня в лоб. Пододвигает тетрадь, в которой я сегодня на уроке переписывал работу.
Сволота он. Так и не показал мне мою заслуженную двойку, а?
Но когда открываю тетрадь – буквально распахиваю от удивления рот. Потом перевожу взгляд на Антона. Он смотрит на меня с полуулыбкой, своей привычной и мягкой. Но, знаете, сейчас я точно не настроен рассматривать его улыбочку.
- Антон, сука, Константинович, - я даже не кричу, говорю очень тихо и шокированно. – Какого вы хуя, - принципиально «выкаю», зная, что ему это не нравится, - заставили меня только что отклячивать жопу ради исправления оценки, которая, - я откладываю тетрадь в сторону, поправляю растрепавшиеся волосы, миленько улыбаюсь и внезапно набрасываюсь на парня с кулаками, вопя что-то и плюя уже, что нас могу заметить или услышать. – Тупой ты мудила, я же на пятерку написал! На пятерку! Не на пару! На пять! Блядскую пять!
Мои руки все же перехвачены, что не удивительно, и Антон просто прижимает меня к себе, глухо смеясь, счастливый просто до невозможности. Еще бы, провел меня, жучара!
- Придурок! – мне зато совсем не до смеха, но мою голову внезапно ухватывают за подбородок, чуть разворачивают, и Антон целует меня, не прекращая смеяться.
- Повторим?
- Да пошел ты, Антон же ты гребаный Константинови-и-ич!!!
Дата добавления: 2015-09-10; просмотров: 76 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |