Читайте также:
|
- Да, конечно, Любовь Николаевна, мы все прекрасно понимаем, - мама вздыхала в трубку, а я сидел на кухне рядом с ней и пытался отвлечься на музыку, играющую в наушниках. С учетом, что играла она слишком тихо, прислушиваться приходилось. К сожалению.
Директриса все же позвонила моим родителям, и вот сейчас отец собирался в школу, а мама пыталась хоть как-то смягчить мое наказание. Как всегда. А ведь осталось учиться-то… И почему-то у меня такое ощущение, что хер меня куда-нибудь еще возьмут просто так, а экзамены я могу и завалить. Даже скорее всего. Я сейчас, блять, даже кофе сделать себе не могу!..
Даже несмотря на то, что мы с Антоном поссорились окончательно всего два дня назад. В школу я больше не ходил – мое состояние заметили даже родители и в кои-то веки разрешили остаться дома. А не разрешили бы – я все равно прогулял бы школу. Ну не могу я видеться с ними. Ни с Антоном, ни с Марком.
Американцу я, кстати, все рассказал. Включая то, что переспал с ним только чтобы своеобразно отомстить. Хотя, не скажу, что «рассказал». Прорыдал, скорее – тогда у меня была безумная истерика, я вообще не помню, чтобы когда-нибудь… так было. А, блять, ну да! Раньше-то я никогда любимого человека не предавал!
- Кир! – мама положила трубку и обернулась ко мне. Я поднял голову, вытащил из ушей наушники и уставился на нее красными глазами. – Что с тобой творится? Неужто любовные проблемы?
Я вздрогнул и чуть скривил губы. Спасибо, мам, ты сейчас своими чуть насмешливыми словами ну очень мне помогла. Да-да. Я совсем не хочу теперь прыгнуть откуда-нибудь с крыши, ты что.
- Да, типа того… - протянул я тихо, ощущая, что мне первый раз в жизни хочется курить. Довольно странное ощущение – меня ведь от сигаретного дыма буквально тошнит, я терпел сигареты только от Антона, да и то заставил его бросить. Но он просто безумно красиво курил… - Как ты отнесешься к тому, что я напьюсь?
Мама чуть приподняла брови. Несмотря на то, что она во многом была слегка истеричка, в этом плане понимала. Но явно не сейчас.
- Успокойся, Кир, все пройдет. Мы с твоим отцом тоже постоянно ссорились, и ничего вот… - она принялась что-то рассказывать, а я чуть скривился. Плевать мне, мам. На все мне сейчас плевать. Мы с ним не помиримся. Антон меня не простит. Никогда не простит – я же знаю, как он относится к изменам… Как он в прошлый раз злился, когда мы только начали встречаться, как он орал на меня!..
Я тихо всхлипнул и махнул рукой, поднимаясь со стула.
- Пойду прогуляюсь, - я потащился в коридор, проходя мимо отца, который начал что-то говорить, но я даже не пытался его слушать – натянул куртку и кроссовки и пошел на улицу, даже не подумав умыться или как-то заколоть челку. Даже волосы не расчесал, что там – они давно уже стояли дыбом, потому что я не расчесывался третий день.
- Может, хоть оденешься нормально? – крикнули мне вслед, но я только покачал головой, уходя в тонкой осенней курточке, под которой была только футболка, тонких джинсах и не таких уж теплых кроссовках. Про шапку и шарф можно вообще не вспоминать – их на мне не было.
На улице шел снег, я замерз в первые же секунды своего нахождения на ней, но было как-то плевать, хотя когда я дошел до своих качелей, пальцев рук уже не чувствовал. Засунул их в карманы, даже не думая о том, что может быть какое-то дурацкое обморожение. Похуй.
С каждым часом я все больше утверждался в мысли о том, что я себя наказываю. Любым способом – творю какую-то херню, чтобы мне было плохо, вчера минут десять просто стоял и смотрел на свои руки, подставив их под кипяток и только изредка выдергивая, чтобы ожоги не получить. Колол себе пальцы иголкой. До крови прокалывал и просто смотрел. У меня гребаная апатия, я знаю.
С тихим выдохом я задел ногами снег, тут же чувствуя, что кроссовки уже насквозь промокли.
- Хэ-хэ-эй, - прозвучало просто до жути уныло, и я низко опустил голову. Рыжие волосы закрыли обзор.
Моего плеча неожиданно коснулись, и я повернул голову просто с неописуемой надеждой, но она тут же погасла – за моей спиной стоял чуть покачивающийся Марк, щуря глаза и разглядывая меня. Присел на качели рядом, совсем как Антон, и я хрипло попросил парня:
- Мог бы ты встать?
Он чуть пожал плечами и послушно поднялся, опускаясь на корточки передо мной – ноги его теперь утопали в снегу. Чуть склонил голову, словно спрашивая, как я себя чувствую, а я только покачал головой, не желая с ним разговаривать больше. Хоть он и извинялся вчера, все равно… гадкое чувство. Я предал сразу двух человек!..
- Слушай… - парень внезапно отвел взгляд и растрепал красные волосы, полностью запорошенные снегом.
- М?
- Ты с ним расстался, да? – я поднял голову, теперь все же встречаясь с ним взглядом, и Марк неожиданно прямо спросил меня: - Почему ты переспал со мной?
Я уставился на него уже с изумлением. В… смысле? Он сейчас из-за… этого? В глазах снова защипало. Черт, ну зачем мне напоминать об этом сейчас?!
- Я… просто хотел…
- Ты мне нравишься. Ты знал, - тихо сказал он, кривя губы. – Зачем меня использовать? – кажется, парень был серьезен – я действительно ему нравлюсь. И ему действительно больно. Какой же я… охуенный. Ну просто. Молодчина, хули. Самый большой идиот на всем свете.
- Я… тебя… - воздуха уже не хватало, у меня на секунду появилось чувство, что я сейчас задохнусь, и Марк, увидев это, подскочил, быстро шагнул ко мне, но я едва не свалился с качелей, отскочил от него. Махнул руками, завалился и так и остался сидеть в сугробе, дрожа от холода и обнимая себя руками, глядя на парня огромными глазами и дрожа как испуганная девочка. От своей ничтожности реветь захотелось.
Марк помолчал, а затем выдохнул и на секунду коснулся моей макушки, растрепывая волосы.
- Иди и мирись с ним, - он развернулся, засунул руки в карманы и пошел вперед. Перелез через низкую оградку площадки, выбрался из сугроба и скрылся за поворотом.
Мирись… легко сказать. Он меня теперь ненавидит, и… не хочу, чтобы он меня снова бил. Точнее, хочу, но… и так пришлось оправдываться перед родителями из-за разбитой губы и синяка на пол-лица, а если будет еще больше… я просто ничего от них уже не скрою.
Хотя… я неожиданно поднялся из сугроба, вздрогнул от пронизывающего меня холода, и сильно куснул себя за губу. Знаю прекрасный способ, как себя наказать. Просто превосходнейший.
Я коротко глянул на часы, отмечая, что проторчал на качелях довольно долгое время, да и прогулялся до этого достаточно, так что папа уже должен прийти со школы.
На губы выползла горькая улыбка, я развернулся, запихнул руки в карманы и пошел вперед, по колено утопая в снегу и плюя уже на падавший с неба снег, потихоньку превращающийся в дождь. Простыну – похеру мне. А в больницу попаду – еще лучше будет. Может, хоть как-нибудь смогу забыть…
Дома, как и ожидалось, меня уже ждали. Отец встретил прямо в коридоре, сурово глядя на меня, а мать стояла за ним и чуть ли не плакала.
- Ну что ж ты за человек такой?! – крикнула она, не успел я переступить порог, но ее слова у меня вызвали только кривую улыбку, которую она точно приняла на свой счет. Зря, мам. Очень зря. – Ты неблагодарный! Мы что только не делаем, что бы ты нормально жил, а ты!..
- Я гей, - она аж пошатнулась, схватившись за отца, а я пожал плечами и присел на свою обувницу. – Ага. Педик. С мужиками трахаюсь.
- Т-ты что такое говоришь, Кир… - она побледнела, а отец, наоборот, покраснел.
Я расстегнул куртку и оттянул воротник футболки, показывая засосы. Она их видела, конечно, но я соврал, что это оставила девушка. Типа, слишком уж страстная.
- Ага, и это тоже от мужика. И знаете, почему я расстроен? Потому что изменил любимому парню, дав трахнуть себя какому-то левому! – имен я, конечно, не называл, но им и этого хватило.
Отец внезапно рванулся вперед, чего я совсем не ожидал от него, довольно грузного мужчины, и с силой ударил меня по лицу.
- Блядь ебучая! – он орал, не кричал даже, а я только с какой-то совсем уже кривой улыбкой смотрел, как рыдающая мать его удерживает. Не шевелился даже. Блять, лучше бы он меня совсем убил. – Дрянь! Убирайся из моего дома! Трахаешься с мужиками – живи у них! Я больше не собираюсь тебя обеспечивать!
- Иди отсюда, Кир! – отчаянно крикнула мать, но, кажется, совсем не от того, что отец может реально меня избить. Я им обоим отвратителен. Да… как и ожидалось.
Я поднялся на ноги, криво улыбаясь, развернулся и просто вышел, тихо закрывая дверь. Шагнул к лифту, думая снова идти на улицу, но неожиданно пошел к лестнице, принявшись спускаться и сам не замечая, куда я иду. В глазах щипало, дыхание сбилось мгновенно. Домой я больше не вернусь. Они меня не простят. Никогда. Я слишком хорошо знаю своих родителей.
Я неожиданно запнулся за что-то, услышал грохот и только тогда заметил табуретку, валяющуюся у моих ног. Ее, видимо, поставили сюда курильщики. Я осторожно ее поднял, замечая, что у меня не просто дрожат пальцы – они даже табуретку удержать не могут, разжимаются. Плевать. Я присел, упираясь затылком и лопатками в стену, и мутными глазами глянул на дверь какой-то квартиры, что была мне видна из этого места.
Я понятия не имею, сколько просидел так, пялясь в одну точку. Очнулся только тогда, когда где-то щелкнул замок, а на улице, как я заметил, совсем уже стемнело.
- Я покурю пойду, - крикнули внезапно в квартире, на чью дверь я смотрел, и она чуть приоткрылась.
Я задохнулся на секунду, встречаясь глазами с вышедшим парнем, в зубах у которого была зажата сигарета. Ну конечно, кто же еще. Антон. Любимый, блять, Антон Константинович. Он вроде как спокойно поджег сигарету и спрятал в карман зажигалку, подошел ко мне.
- Мне казалось, что вы бросили, - тихо прошептал я, пытаясь не глядеть на парня.
- Позавчера начал, - спокойно отозвался он, выдыхая молочно-белый дым и тоже на меня не глядя. Сигарета в его пальцах чуть подрагивала. На свои руки я даже не смотрел – они просто тряслись. Снова начал курить. Из-за меня, конечно. – Что ты тут делаешь, Кирилла?
Ненавижу, когда он меня так зовет. Так спокойно, словно ничего и не было, так отстраненно, холодно.
- Я… - у меня задрожал голос, и я неожиданно поднял глаза на парня, запрокидывая для этого голову. – Меня, кажется, выгнали из школы и… и… - вот тут голос сорвался, и я поспешно моргнул, пытаясь убрать слезы, но они явно не желали убираться. – Меня из дома выгнали, - в его глазах мелькнуло удивление, - потому что я сказал им, что я педик, - я горько улыбнулся, глядя на сигарету в его пальцах. У него очень красивые пальцы.
- Зачем?
- Потому что мне плохо, - по щекам текли слезы, и я быстро склонил голову, тихо жалобно всхлипывая. Антон, ну пожалуйста, ну пойми ты это! – Я… Я… я предал тебя… и Марка… и вообще, я просто полный уебок. Всегда тебе только вредил, еще и претензии предъявлял, я понимаю, ты прав, что меня бросил, но я… я!.. – я поспешно утер глаза рукавом куртки и хрипло закашлялся. – Я тебя так, блять, люблю! Я так не хочу, чтобы ты меня бросал! Я сдохнуть хочу, Антон, я не могу-у!.. – ну вот, охуенно, теперь я вою.
Блять! Я уткнулся лбом в свои колени, тихо подвывая и мотая головой. Да похуй мне, что меня выгнали отовсюду, откуда только можно. На-сра-ть! Но, пожалуйста, пусть он не смотрит так на меня! Лучше б ушел, чем так смотрел!
Я разрыдался еще сильнее. Нет… если он просто уйдет – я пойду и сброшусь. Честно. Ну а захер мне еще-то жить? Ненавижу себя! Я даже сейчас хочу от всего сбежать!
- П-прости меня, я не могу, бля-ать! Я больше так просто не могу! Я тебя люблю, ты понимаешь, я тебя люблю, люблю, люблю, люблю!!! – я вскинул заплаканные глаза на парня, натыкаясь на потемневшие глаза и совершенно ошарашенный взгляд. Сигарета валялась на полу, но парень этого, кажется, даже не заметил.
Не простит. Неужели?..
Я неожиданно подскочил и кинулся вверх по лестнице, действительно желая сейчас только одного, но парень перехватил меня за пояс, прижимая к себе так крепко, что ребра тут же заболели.
- Дай мне сдохнуть, Антон, блять, да хоть это ты мне позволь! – я рыдал, бился в его руках, не чувствуя, как меня поглаживают по голове теплой, пахнущей сигаретами ладонью, как теплее закутывают в куртку, застегивают ее, как теплое, горячее почти что дыхание обжигает макушку.
Все, что накопилось за эти дни, выплескивалось. Я то орал на парня, пытался бить его, то, наоборот, умолял его вернуться, не оставлять меня, то порывался вырваться и чуть ли не с окна выбрасываться, то прижимался к парню и дрожал. Кричал, хотел идти извиняться перед родителями, через секунду уже хотел орать на них… Я не помнил больше половины того, что нес. Голова болела, было жарко, дыхание совершенно сбилось, под конец я просто тряпкой висел в руках Антона. Молчаливого Антона. Он меня теперь никогда не простит. Никогда-никогда, после того, что я сейчас нес.
Только не это…
- Прости меня… - я вцепился в его руку, поднимая заплаканные красные глаза на Антона и почти тут же почувствовал, что ноги подкашиваются. Перед глазами все поплыло, и я попросту рухнул, отключаясь.
Слишком много всего.
Дата добавления: 2015-09-10; просмотров: 20 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |