Главная страница | Контакты | Случайная страница Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Глава 11

Мартин опять вернулся Рє «Ловцам жемчуга» Рё давно Р±С‹ уже покончил СЃ РЅРёРјРё, если Р±С‹ то Рё дело РЅРµ отрывался, пытаясь писать стихи. Его вдохновляла Руфь, Рё стихи РѕРЅ писал любовные, РЅРѕ РЅРё РѕРґРЅРѕРіРѕ РЅРµ завершил. Высоким искусством РїРѕСЌР·РёРё Р·Р° день РЅРµ овладеешь. Рифма, ритм, композиция стиха уже сами РїРѕ себе достаточно сложны, РЅРѕ РєСЂРѕРјРµ этого, сверх этого, есть Рё еще что-то неуловимое, ускользающее, РѕРЅ ощущал это РІРѕ всех прекрасных стихах великих поэтов, Р° поймать, заключить РІ СЃРІРѕРё стихи РЅРµ РјРѕРі. РўРѕ был сам непостижимый РґСѓС… РїРѕСЌР·РёРё, Мартин чуял его близость, охотился Р·Р° РЅРёРј, РЅРѕ тот РЅРµ давался. Казалось, это – жаркое СЃРёСЏРЅРёРµ, обманный уплывающий туман, РґРѕ которого РЅРµ дотянуться, лишь изредка РІРґСЂСѓРі посчастливится ухватить несколько прядей Рё сплести РёР· РЅРёС… строчки, которые звенели внутри неотступным СЌС…РѕРј или проплывали перед мысленным РІР·РѕСЂРѕРј воздушными видениями неправдоподобной красоты. Это было РіРѕСЂСЊРєРѕ. РћРЅ жаждал высказать себя, Р° получалась обыкновеннейшая болтовня, такое РјРѕРі РІСЃСЏРєРёР№. РћРЅ читал написанное вслух. Уверенной поступью шагал размер, рифма подхватывала, отбивала столь же безукоризненный ритм, РЅРѕ РЅРµ было РЅ РЅРёС… РЅРё жара, РЅРё высокого волнения, которое ощущал РІ себе Мартин. РќРµ РјРѕРі РѕРЅ этого понять Рё, РІ отчаянии, поверженный, угнетенный, СЃРЅРѕРІР° Рё СЃРЅРѕРІР° возвращался Рє очерку. Конечно же, РїСЂРѕР·Р° более легкий СЃРїРѕСЃРѕР± высказаться.

После «Ловцов жемчуга» РѕРЅ написал очерк Рѕ РјРѕСЂРµ Рё Рѕ жизни матросов, Рё РѕР± охоте РЅР° черепах, Рё еще Рѕ северо-восточных пассатах. Потом попробовал себя РІ рассказе Рё СЃ С…РѕРґСѓ написал шесть рассказов Рё разослал РёС… РІ разные журналы. РћРЅ писал РјРЅРѕРіРѕ, усердно, СЃ утра РґРѕ вечера, РґРѕ поздней ночи, отрывался лишь, чтобы войти РІ читальню, РІ библиотеку Р·Р° книгами или Рє Руфи. РћРЅ был поистине счастлив. Р–РёР·РЅСЊ была полна как РЅРёРєРѕРіРґР°. Пламя, горевшее РІ нем, РЅРµ слабело РЅРё РЅР° РјРёРі. Рљ нему пришла радость созидания, та, которой будто Р±С‹ владеют только Р±РѕРіРё. Р’СЃРµ, что было РІРѕРєСЂСѓРі – запах гниющих овощей Рё мыльной пены, неряшливый РІРёРґ сестры, злорадная ухмылка Хиггинботема, – просто СЃРѕРЅ. Подлинная жизнь шла Сѓ него РІ голове, Рё каждый рассказ был частицей этой подлинной жизни.

Дня РЅРµ хватало. Столько всего хотелось узнать. РћРЅ урезал СЃРѕРЅ РґРѕ пяти часов, Рё оказалось, этим вполне можно обойтись. Попробовал спать четыре СЃ половиной часа Рё СЃ сожалением вернулся Рє пяти. РћРЅ Р±С‹ СЃ радостью посвятил РІСЃРµ остающееся РѕС‚ СЃРЅР° время любому РёР· СЃРІРѕРёС… занятий. Жаль было отрываться РѕС‚ сочинительства ради ученья, отрываться РѕС‚ ученья Рё идти РІ библиотеку, приходилось гнать себя РёР· штурманской СЂСѓР±РєРё знаний или РёР· читальни, РѕС‚ журналов, полных секретами мастерства тех, кто сумел продать плоды трудов СЃРІРѕРёС…. Что-то рвалось РІ нем, РєРѕРіРґР° надо было встать Рё уйти РѕС‚ Руфи, РЅРѕ РїРѕ темным улицам РѕРЅ РЅРµ шел, Р° мчался, спеша скорее попасть РґРѕРјРѕР№, Рє СЃРІРѕРёРј книгам. Рђ труднее всего было захлопнуть учебник алгебры или физики, отложить РєРЅРёРіСѓ Рё карандаш, закрыть усталые глаза Рё уснуть. Самая мысль, что надо выключиться РёР· жизни, даже так ненадолго, была ненавистна Рё утешало РѕРґРЅРѕ, что уже через пять часов зазвенит будильник. Р’СЃРµ же РѕРЅ потеряет РЅРµ больше пяти часов, Р° потом трезвон вырвет его РёР· беспамятства, Рё начнется новый чудесный день длиной РІ девятнадцать часов.

Тем временем шла неделя за неделей, деньги таяли, а новых доходов не было. Через месяц после того, как он послал в «Спутник юношества» приключенческую повесть для мальчишек, рукопись ему вернули. Отказали в самых деликатных выражениях, и Мартин ничуть не обиделся, решил, что редактор славный малый. Совсем иные чувства вызвал у него редактор «Сан-францисского наблюдателя». Прождав ровно две недели, Мартин ему написал. Еще через неделю написал опять. На исходе месяца поехал в Сан-Франциско и направился к редактору. Но увидеться с этой высокой персоной не удалось, помешал охранявший врата цербер – рыжий мальчишка-рассыльный. К концу пятой недели рукопись вернулась по почте, без единого сопроводительного слова. Ни письменного отказа, ни объяснения, ничего. Так же поступили с его материалами и прочие ведущие сан-францисские газеты. Получив рукописи, Мартин послал их в журналы восточных штатов, но их вернули и того быстрей, в сопровождении печатных бланков с отказом.

Так же вернулись и рассказы. Мартин читал их и перечитывал, они нравилась ему, очень нравились, он просто понять не мог, почему их отвергают, пока однажды не прочел в какой-то газете, что рукописи должны быть перепечатаны на машинке. Все стало ясно. Ну конечно, редакторы так заняты у них нет ни времени, ни сил разбираться в чужом, почерке. Он взял напрокат пишущую машинку и за один день научился печатать. Каждый день теперь он перепечатывал написанное за день, а прежние рукописи перепечатывал, как только они возвращались. К немалому его удивлению, стали приходить обратно и те, что он отпечатал на машинке, Казалось, челюсть у него стала еще упрямей, подбородок выпятился воинственней, и он отправил рукописи в другие редакции.

Подумалось, что он не судья своим же сочинениям. Он испробовал – как отнесется к ним Гертруда. Прочел ей вслух рассказ. Глаза у нее заблестели, она посмотрела на него с гордостью и сказала:

– Знатно, вон ты, стало быть, чего пишешь.

– Да, да. А рассказ… нравится он тебе? – нетерпеливо спросил Мартин.

– Знатно, а как же, – был ответ. – Знатно, страх как интересно.

Мартин, однако, заметил, сестру что-то смущает. На ее добродушном лице все ясней проступало недоумение, И он ждал.

– Слышь, Март, – после долгого молчания, – а чем дело-то кончилось? Этот молодой, он еще все пыжится, чудно так разговаривает, досталась она ему?

Он объяснил развязку, написанную, как ему казалось, мастерски и вполне понятно, и сестра сказала:

– Во-во, я это и хотела знать. Чего ж ты так прямо не написал?

Он прочел ей не один рассказ и не дна и уяснил себе одно: ей нравятся счастливые концы.

– Знатный рассказ, рассказ что надо, – объявляла она, отрывалась от корыта, распрямляла спину, красной распаренной рукой отирала потный лоб, – а только запечалилась я. Плакать охота. Печалей этих кругом и так полно. Вот про чего хорошее подумаешь, тогда и самой вроде хорошо. Слышь, а чтоб ему жениться на ней и… Ты не в обиде, Март? – опасливо спрашивала она. – Устала я, потому, видать, и хочется хорошего. А все одно, знатный рассказ… знатный, а как же. И куда ж ты его запродашь?

– Ну, это уж другое дело, – засмеялся Мартин.

– Нет, а как и впрямь запродашь, сколько, думаешь, дадут?

– Да уж сотню. Никак не меньше, такие нынче цены.

– Ишь как! Вот бы и впрямь запродать.

– Легкие денежки, а? – Потом с гордостью прибавил: – Это я за два дня написал. Выходит, полсотни долларов в день.

РћРЅ страстно хотел прочесть СЃРІРѕРё рассказы Руфи, РЅРѕ РЅРµ смел. Надо подождать, пускай сперва хоть несколько напечатают, решил РѕРЅ, тогда РѕРЅР° поймет, чего ради РѕРЅ трудился. Тем временем РѕРЅ продолжал усиленно заниматься. РќРёРєРѕРіРґР° еще РґСѓС… приключений РЅРµ манил его так неодолимо, как РІРѕ время этих поразительных странствий РІ царстве разума. РћРЅ РєСѓРїРёР» учебники РїРѕ физике Рё С…РёРјРёРё Рё РЅРµ оставлял занятия алгеброй, решал теперь Рё новые задачи, вникал РІ опыты. Результаты лабораторных работ РѕРЅ принимал РЅР° веру, Р° могучая сила воображения помогала ему представлять реакции химических веществ яснее, чем СЂСЏРґРѕРІРѕРјСѓ студенту РІРѕ время опытов РІ лаборатории. Мартин поглощал страницы, несущие РіСЂСѓР· знаний, Рё, ошеломленный, обретал ключи Рє РїСЂРёСЂРѕРґРµ вещей. Прежде РѕРЅ воспринимал РјРёСЂ, РЅРµ задумываясь, Р° теперь постигал, как РІСЃРµ РІ этом РјРёСЂРµ устроено, как связаны, взаимодействуют энергия Рё материя. Р’ сознании постоянно вспыхивали объяснения то РѕРґРЅРѕРіРѕ, то РґСЂСѓРіРѕРіРѕ, что было давно знакомо. РћРЅ думал, как это РјСѓРґСЂРѕ Рё просто – рычаг, блок, вспоминал корабельные лебедки, ганшпуги, тали. Теперь ему понятна стала теория навигации, благодаря которой корабли безошибочно находят путь РІ РјРѕСЂСЃРєРёС… просторах, РіРґРµ нет РЅРё РґРѕСЂРѕРі, РЅРё вех. Ему открывались секреты штормов, Рё дождей, Рё приливов, Рё причины возникновения пассатов, Рё РѕРЅ задумался, РЅРµ поспешил ли РѕРЅ СЃРѕ СЃРІРѕРёРј очерком Рѕ северо-восточном пассате. Сейчас-то РѕРЅ, конечно, написал Р±С‹ лучше. Раз РѕРЅ побывал СЃ Артуром РІ Калифорнийском университете, затаив дыхание, исполненный благоговения, прошел РїРѕ лабораториям, смотрел, как делаются опыты, Рё слушал лекцию профессора физики.

Но сочинительство он не забросил. Поток рассказов не иссякал, и еще он начал писать стихи попроще, какие встречал в журналах, но однажды, потеряв голову, попусту потратил две недели – написал белыми стихами трагедию и был огорошен, когда ее тотчас отвергли шесть журналов. Потом он открыл для себя Хенли и по образцу его «Больничных зарисовок» написал цикл стихов о море. Незамысловатые эти стихи полны были света, красок, романтики, приключений. Он назвал их «Голоса моря», и ему казалось, ничего лучше он еще не писал. Стихотворений было тридцать, Мартин написал их за месяц, сочиняя по одному в день, после окончания дневной работы над прозой, а прозы он за день писал столько, сколько обычный преуспевающий автор пишет за неделю. Труд не пугал его. Да это разве труд! Он обретал дар речи, и вся красота и чудо, что годами копились в его немой доныне, косноязычной душе, теперь полились живым неукротимым потоком.

«Голоса РјРѕСЂСЏВ» РѕРЅ РЅРµ показал РЅРёРєРѕРјСѓ, даже редакторам. РћРЅ РёРј больше РЅРµ доверял. РќРѕ РЅРµ РѕС‚ недоверия РЅРµ представил РѕРЅ «Голоса» РЅР° РёС… СЃСѓРґ. Такими прекрасными казались ему эти стихи, что РѕРЅ хотел приберешь РёС… РґРѕ того далекого лучезарного РґРЅСЏ, РєРѕРіРґР° решится прочесть РёС… Руфи Рё разделить РёС… СЃ ней. Рђ РїРѕРєР° РѕРЅ хранил РёС… Сѓ себя, читал вслух, возвращался Рє РЅРёРј СЃРЅРѕРІР° Рё СЃРЅРѕРІР° Рё РїРѕРґ конец уже знал РЅР° память.

РћРЅ жил полной жизнью каждое мгновенье, РЅРµ только наяву, РЅРѕ Рё РІРѕ СЃРЅРµ, РІСЃРµ эти пять часов СѓРј его бунтовал против передышки Рё претворял мысли Рё события РґРЅСЏ РІ нелепые, немыслимые сновидения. Р’ сущности, РѕРЅ РЅРёРєРѕРіРґР° РЅРµ отдыхал, Рё организм менее выносливый, РјРѕР·Рі РЅРµ столь уравновешенный, РЅРµ выдержали Р±С‹, сломились. РћРЅ теперь реже бывал вечерами Сѓ Руфи: приближался РёСЋРЅСЊ, СЃРєРѕСЂРѕ ей сдавать экзамены РЅР° степень бакалавра Рё РѕРЅР° окончит университет. Бакалавр искусств! РћРЅ думал Рѕ ее ученой степени, Рё ему казалось, РѕРЅР° слишком далеко умчалась, РЅРµ догнать.

РћРґРёРЅ вечер РІ неделю РѕРЅР° дарила ему, Рё РѕРЅ РїСЂРёС…РѕРґРёР» РїРѕР·РґРЅРѕ Рё обычно оставался обедать, Р° потом слушал, как Руфь, играла РЅР° фортепьяно. РўРѕ были праздники. Атмосфера РґРѕРјР° РњРѕСЂР·РѕРІ, так резко отличающаяся РѕС‚ той, РІ какой жил Мартин, Рё сама близость Руфи укрепляли решимость взобраться РЅР° те же высоты. РќРµ красота, живущая РІ нем, двигала РёРј, РЅРµ острое желание творить – РѕРЅ сражался ради нее. РћРЅ прежде всего Рё, превыше всего любил. Р’СЃРµ остальное РѕРЅ подчинил любви. Отвага любящего затмила отвагу искателя знаний. Ведь РјРёСЂ изумлял РЅРµ столько тем, что состоял РёР· атомов Рё молекул, движимых необоримой силой, сколько тем, что РІ нем жила Руфь. РћРЅР° была изумительнее всего, что РѕРЅ знал, Рѕ чем мечтал, Рѕ чем догадывался.

РќРѕ его удручала разделявшая РёС… пропасть. Так далека была РѕС‚ него Руфь, РѕРЅ РЅРµ знал, как Рє ней подступиться. РЈ девушек Рё женщин своего РєСЂСѓРіР° РѕРЅ пользовался успехом, РЅРѕ РЅРё РѕРґРЅСѓ РёР· РЅРёС… РЅРёРєРѕРіРґР° РЅРµ любил, Р° ее любил, Рё РѕРЅР° была РЅРµ просто РёР· РґСЂСѓРіРѕРіРѕ РјРёСЂР°. Сама его любовь вознесла ее над РјРёСЂРѕРј. РћРЅР° совсем особенная, РѕРЅР° так РЅР° всех РЅРµ похожа, что, РїРѕРґРѕР±РЅРѕ РІСЃСЏРєРѕРјСѓ влюбленному стремясь Рє близости СЃ ней, РѕРЅ совершенно РЅРµ знал, как это сделать. Правда, обретая знания Рё дар речи, РѕРЅ становился ближе Рє ней, РіРѕРІРѕСЂРёР» РЅР° ее языке, находил общие СЃ ней мысли Рё радости, РЅРѕ это РЅРµ утоляло острую любовную тоску. Воображение влюбленного окружало ее ореолом святости – слишком РѕРЅР° святая, чистый, бесплотный РґСѓС…, Рё РЅРµ может быть СЃ ней близости РІРѕ плоти. Как раз его любовь Рё отодвигала ее РІ недосягаемую даль. Сама любовь отказывала ему РІ том единственном, чего жаждала.

А потом, однажды, внезапно, через разделявшую их пропасть на миг был перекинут мост, и с той поры пропасть стала не такой широкой. Они ели вишни, огромные, сочные, черные вишни, исходившие темно-красным соком. А после она читала ему вслух «Принцессу» Теннисона, и вдруг Мартин заметил у нее на губе вишневое пятнышко. На миг она перестала быть божеством. Она же из плоти и крови, из обыкновенной плоти, как он и как все люди, те же законы правят и ее телом. У нее такие же губы как у него, и их тоже окрасила вишня. А если так с губами, значит; и с ней со всей. Она женщина, вся как есть, просто-напросто женщина. То было внезапное откровение. И оно ошеломило его. Будто у него на глазах солнце упало с неба или он увидел оскверненную святыню.

Рђ потом РѕРЅ РїРѕРЅСЏР», что же это означает, Рё сердце заколотилось, требуя вести себя СЃ этой женщиной как подобает влюбленному, ведь РѕРЅР° РІРѕРІСЃРµ РЅРµ РґСѓС… РёР· иных РјРёСЂРѕРІ, РѕРЅР° просто женщина, вишневый СЃРѕРє оставил след РЅР° ее губах. Дерзкая мысль эта бросила его РІ дрожь, Р° душа пела Рё ликовал разум, убеждая его, что РѕРЅ прав. Руфь, РІРёРґРЅРѕ, уловила какую-то перемену РІ нем Рё перестала читать, подняла голову, улыбнулась. РћРЅ перевел взгляд СЃ ее голубых глаз РЅР° РіСѓР±С‹ – вишневое пятнышко сводило его СЃ СѓРјР°. РћРЅ чуть было РЅРµ рванулся Рє ней, РЅРµ РѕР±РЅСЏР», как обнимал РґСЂСѓРіРёС… прежде, РєРѕРіРґР° жил беспечно, как жилось. Ему казалось, РѕРЅР° подалась вперед, ждала, Рё РѕРЅ удержался лишь огромным усилием воли.

– Вы совсем не слушаете, – укорила она.

И засмеялась, довольная его смущением, Р° РѕРЅ, встретив ее открытый взгляд, РїРѕРЅСЏР», что РѕРЅР° Рё РЅРµ подозревает, что РѕРЅ сейчас чувствует, Рё устыдился. Да, РІ мыслях СЃРІРѕРёС… РѕРЅ занесся невесть РєСѓРґР°. Любая знакомая ему женщина догадалась Р±С‹, – любая, РЅРѕ РЅРµ Руфь. Рђ Руфь РЅРµ догадалась. Р’РѕС‚ РѕРЅР°, разница. Руфь Рё РІРїСЂСЏРјСЊ совсем другая. Его ужаснуло сознание собственной грубости, охватил благоговейный трепет перед ее чистотой Рё наивностью, Рё РІРЅРѕРІСЊ РѕРЅ смотрел РЅР° нее через пропасть. РњРѕСЃС‚ обрушился.

Рђ РІСЃРµ-таки СЃ этой минуты Руфь стала ему ближе. Случай этот остался РІ памяти, Рё, РєРѕРіРґР° одолевало уныние, Мартин жадно вспоминал Рѕ нем. Пропасть уже больше РЅРµ была так безмерна, как прежде. РћРЅ преодолел РѕРіСЂРѕРјРЅРѕРµ расстояние, РєСѓРґР° большее, чем требовалось, чтобы получить степень бакалавра искусств, даже десяток степеней. Руфь чиста, это верно, такая чистота ему прежде Рё РЅРµ снилась, РЅРѕ РѕС‚ вишен РЅР° ее губах остаются следы. РћРЅР° подвластна законам вселенной так же неотвратимо, как РѕРЅ. РћРЅР° должна есть, чтобы жить, Р° если промочит РЅРѕРіРё, схватит простуду. РќРѕ РЅРµ РІ том дело. Раз РѕРЅР° чувствует голод, Рё жажду, Рё жару, Рё холод, значит, может почувствовать Рё любовь, любовь Рє мужчине. РќСѓ, Р° РѕРЅ мужчина. РўРѕРіРґР° отчего Р±С‹ РЅРµ Рє нему? «Все зависит РѕС‚ меня, – лихорадочно бормотал Мартин. – РЇ РґРѕР±СЊСЋСЃСЊ, чтоб РѕРЅР° выбрала меня. Добьюсь».