Читайте также:
|
Таким образом, относительно брачного возраста в семейном праве одно-временно действовали гражданские и церковные законы. К.П. Победоносцев, начиная изложение вопроса о возрасте, как условии вступления в брак, пишет, что «по этому предмету обнаруживается раздвоение между церковным и граж-данским правом»1.
Особое постановление о браке психически больных лиц было издано при Петре I. «От которых доброго наследия к Государственной пользе надеяться не можно... и буде по свидетельству явятся таковые, которые ни в науку, ни в службу не годились, и впредь не годятся, отнюдь жениться и замуж идтить не допускать и венечных памятей не давать»2. По мнению М.Ф. Владимирекого-Буданова, эта норма имела применение только к дворянскому сословию, т. к. военная служба и профессиональное образование были обязательными для дворян3. Это же правило было подтверждено в 1762г.4. В указе Святейшего Синода 1775 года запрещены браки с безумными5.
Брачный обряд брака на Руси включал два существенные действия: обру-чение и венчание. Греко-римские законы определяли обручение, как память и взаимное обещание брачующихся о действительном заключении брака6. Цер-ковь придавала обручению большее значение и силу. Она не одобряла растор-жения обручения по согласию обрученных лиц и не признавала возможным брак для них с иными лицами. Общие принципы обручения не видоизменялись до XIX века. В своде законов гражданских установлено, что законный брак до-лжен совершаться при личном присутствии невесты и жениха, а венча-ние – со-единено с обручением.
К сожалению, после отрицания Бога в Советском государстве и учению атеизма, мы утратили нравственный стержень, контролирующий все волевые человеческие поступки. Утратив веру, народ стал морально разлагаться, пыта-ясь внешними воздействиями (полицейская система) установить порядок в го-сударстве и непосредственно в семье.
Естественно, что, просуществовав несколько веков в России, морально-нра-вственные правила жизни врезались в сознание нашего народа, и уже на подсознательном уровне мы пытаемся по Евангелийским принципам устраи-вать семейный быт. Несмотря на то, что сейчас мы живем в светском государ-стве, где семейные отношения полностью регулируются семейным и граждан-ским правом, христианская мораль невидимой сетью переплетает рассматрива-емый нами вид отношений.
В современном обществе также не одобряются прелюбодейство супругов; родители стараются своим детям проповедовать культуру сексуальных взаимо-отношений, неодобряя добрачную половую жизнь; называем мужей находящи-хся под волевой властью жены «подкаблучниками»; неуважаем детей, кото-рые бросают своих престарелых немощных родителей на произвол судьбы и т.д. На данный момент количество разводов превалирует над количеством зак-лючения браков, что свидетельствует о непрочности современных браков, что влеет новые социальные проблемы («матери одиночки», «безотцовщина», по-полнение детдомов при живых родителях и т.п.)
Семья как социальный институт породила несколько правовых течений: брачно-семейное, наследственное и иные имущественные направления. По об-разу структуры семьи потестарных обществ строилась властная иерархия ран-него государства.
Имущественные отношения супругов. Так же как и система устройства власти первобытного общества менялась с матриархата на патриархат, традици-онно-правовое регулирование имущественных связей между супругами на протя-жении веков, особенно после принятия христианства претерпевало трансформа-цию. Цепочка изменений выглядела примерно следующим образом: от независи-мости женщины в имущественных правах в допетровский период до зависимости от мужа в XVII веке законодательство пришло к раздельности имущества супругов. Безусловно, удельный вес и значимость имущее-ственных прав был изменчив.
Имело место отсутствие имущественных прав при покупке или при похищении невесты, вследствие того, что жена, как обычная добыча или купленная вещь стано-вилась собственностью мужа или его семьи, или его рода[44]. Достаточно простые формы имели имущественные отношения и складывались по вульгаризированной схеме. Согласимся с мнением К.А. Неволина, что «в тех случаях, когда браки заключались по согласию между мужем и женой, а также их семей или родов, только тогда возникали имущественные отношения между супругами»[45]. Например, у полян было в обычае: «не хожаше зять по невесту, по приводяху вечер, а завтра приношаху по ней, что вдадуче»3.
Современным языком обязанностью родственников было принести в дом жениха приданое невесты. Невеста приобретала имущественные права путем выде-ления из имущества своей семьи надела, который составлял ее. После прекращения брака, он оставался за ней или ее наследниками. Однако кто и как мог управлять и распоряжаться этой собственностью во время брака, древнейшие юридические источники не говорили. Опираясь на труды К. Алексеева и К. А. Неволина, можно сделать вывод, что в дохристианской Руси существовало разделение имущества супругов, т. к. летопись не называла ограничений права жены распоряжаться своим имуществом[46].
Весьма актуальным и целесообразным замечанием было сделано профессором В.И. Сергеевичем, который указывал, что в памятниках действительно не говорится об ограничении прав жены, но на молчании древних памятников нельзя строить никакой теории, т. к. они не исчерпывают своего предмета[47]. А известный правовед исследователь М.Ф. Владимирский-Буданов, утверждал, что для древнейшего права Руси нет доказательств разрешить этот вопрос с научной точностью, «лишь предположение, но за то наиболее вероятное можно сделать такое: имущественные права жены подчинялись правам мужа»[48].
По этому поводу интересно исследование Э. М. Левшина, который в своем труде акцентировал на биполярность формирования имущественных прав: с одной стороны восточнославянские обычаи, с другой - греко-римское законодательство[49].
После принятия христианства церковь подчинила себе вопросы организации семьи. При определении условий и форм совершения брака и личных отношений между супругами церковь руководствовалась каноническими постановлениями., а при определении имущественных отношений она применяла нормы светского византийского законодательства, содержащиеся в Кормчей. В древней Руси поло-жения об имущественных отношениях супругов нашли свое выражение в Русской Правде (пространной редакции). Нормы права, закрепленные ею и Псковской Судной Грамотой, были сформулированы под влиянием византийского права[50].
Опираясь на авторитет государственной власти, духовенство постепенно под-чинило своей юрисдикции все стороны семейной жизни, в том числе и споры отно-сительно имущества супругов: «промежи мужем и женою о животе их»[51]. К.А. Неволин признает, что подсудность духовной власти этих споров, существовавшие до Петра Великого, делает уже весьма вероятным, что по отношении к этому предмету в древние времена действовали у нас законы греко-римские[52].
Под влиянием византийских законов и древнерусских семейных обычаев и раз-вивались правовые воззрения на имущественные отношения супругов. В науч-ной юридической литературе выработалось два прямо противоположенных направ-ления. К.А. Неволин указывал, что "раздельность имуществ супругов была корен-ным началом русского законодательства. Право каждого супруга обладать отдель-ным имуществом, отсутствие всякого слияния имуществ супругов посредством брака, предполагается в самых древнейших известиях об этом предмете"[53].
К такому же выводу приходит и К.П. Победоносцев: ''У нас во всей истории с замечательною последовательностью проведено начало раздельности имущества между супругами...ни один из супругов не стеснялся законом в распоряжении своим имуществом без согласия другого, тем более не имел права по своей воле распоряжаться имуществом другого; оно в отношении к нему всегда было чужим имуществом"[54]. Вместе с тем они допускали исключение только в отношении приданого. По мнению К.А. Неволина, "приданое на время брака становилось имуществом мужа. Он пользовался приданым, переводил крестьян из приданых вотчин в свои поместья, закладывал, продавал, вообще отчуждал приданое имущество, не исключая и вотчин. Для отчуждения приданой вотчины требовалось согласие жены; но это требование не было соблюдено[55].
Иного мнения придерживался И. Оршанский, указывавший на общность имущества супругов: "русскому правовому сознанию не чужды были до последнего времени те идеи, на которых основано законодательство всех европейских народов по этому предмету, эти идеи суть: 1) сознание общности интересов между супругами, и 2) сознание личной зависимости жены от мужа, как препятствия к имущественной самостоятельности ее"[56]. Аналогичную точку зрения занимал М.Ф. Владимирский-Буданов, отмечавший, что «русское право имеет отличительным характером своим равенство имущественных прав обоих супругов, но это достигается в нем не одною раздельностью прав супругов в некоторых отношениях, но также и общностью права их в других отношениях.
Полная раздельность есть начало мертвое, противоречащее древнему справедливому понятию о браке»[57]. Исследователь обычного права проф. С.В. Пахман не отдавал предпочтения ни одному началу, указывая, что в некоторых местностях имущество супругов общее, а в других раздельное[58]. Таким образом, в большинстве случаев, имущество, которое могло быть объектом прав жены, по всей видимости, состояло исключительно в приданом. Принцип имущественной раздельности супругов был чужд языческим понятиям и взглядам на женщину древних славян, этот принцип, занесенный вместе с христианством из Византии, возникал как таковой только при имущественных спорах в случаях расторжения брака.
По мнению А. Савельева, имущество в допетровскую эпоху принадлежало женщине, однако, под ним понималось имущество, данное мужем[59].
В конце XVII в. в ряде царских указов имущество жен защищалось от произвола мужей. В указе от 21 февраля 1679 года установлено: "Которым вдовам и девкам даны родственные вотчины, а оне с теми вотчинами шли замуж; и родственники тех вдов и девок бьют челом, что мужья тех своих жен, а их родственниц бьют и мучают и велят им те свои приданые вотчины продавать, закладывать своими именами, и тобе челобитье их записать, чтобы мужьям их, тех их родственнице вотчин жен своих именами не продавали и не закладывали; и в Поместном Приказе, по таким купчим и закладным тех вотчин не записывать и таким челобитчикам отказывать, а родственницам их приданые свои вотчины продавать и закладывать своими именами вольно и в Поместном Приказе по купчим и по закладным те вотчины записывать"[60]. Требование это было подтверждено указом от 19 июля 1679 г., в котором указывалось: "и впредь жениных вотчин мужьям своим именем не продавать и не закладывать, и таких купчих и закладных в Поместном Приказе не записывать"[61].
Уже в этих актах в некоторой степени выражается признание за женщиной права самостоятельного субъекта имущественных прав. Исследователь права Н. Рейнке, не соглашаясь с выводом К.П.Победоносцева «о замечательной последова-тельности», указывал, что из немногих известных случаев нельзя вывести какие-либо правила о степени зависимости жен в распоряжении имуществом, также как и нет в законодательстве прямых указаний на право замужней женщины свободно распоряжаться своим имуществом[62].
Реформы Петра I внесли существенные изменения в сфере имущественных отношений супругов. Передав все дела об имущественных отношениях супругов в ведение светских судов, Петр I целым рядом указов, начиная с указа от 23 марта 1714 года о единонаследии, решительно установил права женщины на принадлежащее им имущество, как движимое, так и недвижимое. В указе от 15 апреля 1716 года указано: "а ея (жены) недвижимое и движимое, с чем она шла за него замуж, или по родству ей данное, по свидетельству письменному при ней да будет"[63]. Это же начало подтверждалось и в указе от 17 марта 1731 года,, отменившим установленный Петром I новый порядок наследования: "а собственным их (жен) приданым имениям и что они будучи замужем куплею себе или после родственников по наследству присовокупили, быть при них"[64].
Передача споров по могуществу светским судам, несомненно, положительно сказалось на развитии и укреплении имущественных прав жены. "Вследствие крайне низкого уровня развития тогдашнего духовенства, светлые начала христианско-византийских воззрений на имущественные отношения супругов в его грубых и неумелых руках потускнели и померкли. Не имея перед собой твердого и для него обязательного закона, духовенство вносило в разбор семейных дел начала произвола и личного усмотрения. С передачею же спорных дел по имуществу супругов ведению светских судов, явилась вместе с тем необходимость дать этим судам обязательное законодательное руководство. Этому обстоятельству мы обязаны первым твердым шагом законодательства на пути регламентации сферы имущественных отношений супругов; уже с этой точки зрения значение реформы Петра I велико и благодетельно"[65].
Вместе с тем предпринимались попытки по ограничению самостоятельности жен по распоряжению имуществом. В наказе Судиславского дворянства своим депутатам в Екатерининской комиссии об издании нового Уложения указывалось на то, что жены: "не любя мужей своих и не проча имущество своим наследникам, другие же просто ради неумеренного и роскошного житья, проедают и закла-дывают имения, данные им в приданое без позволения и согласия своих мужей. Вследствие чего надлежало бы постановить, чтобы подобных продаж и закладов без согласия мужей не давали"[66].
Попытка внести изменения в режим раздельного имущества была предпринята 14 декабря 1844 года главным управляющим 2 отделения графом Блудовым. В докладе, посвященном принятию мер к ограждению интересов кредиторов мужа против случаев злонамеренной передачи мужем имения жене, он указал: "основанием всех отношений супругов по имуществу признается в законодательстве нашем отдельное каждого из супругов владение и распоряжение своим имением. Вследствие чего, имение не только мужа., но и жены считается и может всегда быть в самом деле вне всякого влияния со стороны другого супруга. Преимущество важное, коим замужние женщины пользуются едва ли не в одной России. Но может быть нужно бы постановить, что оно распространяется только на имения, коим каждый из супругов действительно владел при вступлении в брак, или которые дошли к нему по наследству. Приобретенное во время брака имущество лучше бы даже для выгоды, для обеспечения участи обоих супругов, признать общим"[67]. (Таким образом, суть его предложения заключалась в воспрепятствовании сделок между супругами с целью избежания имущественных взысканий по требованиям кредиторов. При рассмотрении в Департаменте Законов правил, выработанных Блудовым, барон М.А. Корф высказался еще категоричнее: "Полезнее было бы, вместо издания этих правил, обратиться прямо к уничтожению отдельного между супругами владения, на предложенных графом Блудовым основаниях"[68]. Впоследствии правила о злонамеренной передаче одним из супругов другому своего имущества были закреплены в Законах о Судопроизводстве и Взысканиях Гражданских[69].
Наследственные отношения представляют несомненный интерес с позиции многих факторов. Правомерно будет отметить тот факт, что наследственные от-ношения стали зарождаться в поздний первобытнообщинный период, при пере-ходе от присваивающей экономики к производящей. Неолитическая революция привела к появлению собственности на средства производства и продукт про-изводства, вследствие чего это явилось причиной выделения из общего рода се-мей, обладающих правом собственности на определенные вещи. Как обычно-правовой институт наследственное право регулировало определенную группу отношений. Последние возникали в связи со смертью лица и передачи его прав и обязанностей другим лицам. Естественно, что после смерти основного вла-дельца на средства производства и продукт, последние должны были перейти на правах собственности члену или членам семьи. В зависимости от сложности внутренней структуры семьи (малая и неразделенная семьи) определялся круг лиц, имеющих право наследовать.
Уже в первом письменном обычно-правовом источнике Руси, Русской Правде, отводится немаловажное значение наследованию. Вот что пишет о данных правоотношениях историк С.М.Соловьев: «О наследстве в Русской Правде встречаем следующие статьи: если умрет простой человек, смерд и сы-новей у него не будет, то имущество его переходит к князю; если останутся у него дочери, то давать часть на них, какую не сказано; впрочем, она зависела от князя; если же дочери будут замужем, то не давать им части. Если умрет боя-рин или дружинник, то имение нейдет ккнязю; но если не будет сыновей, то дочери возьмут…»1.
Здесь мы наблюдаем, что основными наследниками являются члены по прямой мужской линии. Однако уже намечается классовое деление общества, что влияет на определение круга наследников. Так, боярские дочери в отличие от дочерей смердов имели право на наследство в виде имения. Классовое деле-ние в данном случае объясняется родством: князь смерду заменял родоначаль-ника (отца), а дружинник был вольнонаемный на службе к князю.
Важным аспектом является то, что имение могло идти только к сыновьям, а не в боковые линии: «родич, выделившийся из рода, прерывал с последним всякую связь – ни он не имел права вступаться в общую родовую собствен-ность, ни остальные родичи также не имели права вступаться в его имущест-во»1. Следовательно, обычно-правовые нормы в сфере наследования в Русской Правде ознаменовали собой переход от родовых связей к родственным, что предполагает собой семейные связи.
Далее в исследовании С.М.Соловьева находим следующее об общих прин-ципах наследования в древней Руси: «…о праве отца при смерти делить дом свой детям; если же умрет без завещания (ряда), то имение идет всем детям, которые обязаны дать часть по душе умершего; двор отцовский идет всегда меньшому сыну. Сестра при братьях не получала наследства, но последние обязывались выдать ее замуж. Жена если остается жить с детьми, имеет часть наследства; но когда муж назначил или дал ей особый участок из своего имущества, то она уже не наследует вместе с детьми.
Мать может разделить свое имущество между всеми сыновьями или же отдать его кому-нибудь одному, даже одной дочери; но если она умрет, не распорядившись, то наследство после нее получает тот, у кого она жила в доме, кто ее кормил и у кого она умерла. Из детей от двух разных отцов те и другие получают наследство только после своего отца; если они от разных матерей, то наследство после своей матери. Если мать малолетних сирот пойдет замуж, то они с наследством своим поступают в опеку к своему ближайшему родственнику; отчим также мог быть опекуном. Если жена, давши слово сидеть по смерти мужа с детьми, растеряет имущество последних и пойдет замуж, то должна выплатить детям все ею потерянное… О незаконных детях встречаем следующее положение «Если будут у мужа дети от рабы, то они не имеют доли в наследстве, но получают свободу вместе с матерью»»2.
Итак, согласно Русской Правде наследственное право раскрывает сущ-ность имущественных отношений внутри рода, семьи, оголяя правовое поло-жение каждого из членов семейных отношений. Где обычно-правовые нормы воспевают и поощряют имущественно лиц, наделенных физической (трудовой и военной) силой – мужчин, и в то же время не забывают о слабых мира сего, обеспечивая их опекой со стороны последних (в частности опека сыном над престарелой матерью или сестрой). Основополагающая идея и цель обычных норм наследственного права - не позволить перейти имуществу в чужой род, и тем более, растратить его.
Почти в неизменном виде обычные нормы Русской Правды о наследстве дошли до XIX века, особенно укоренившись в крестьянской среде. В крестьян-ской сфере устоялись родовые отношения, тем более их социальная жизнь была общинной в отличие от тенденции к индивидуализации цивилизованного «вне-шнего» мира.
В данной монографической работе мы хотим доказать целесообразность и важность использования обычно-правовых норм в наследственной сфере обще-ственных отношений. Во-первых, поставленная задача обусловлена природой возникновения имущественных отношений между членами рода, впоследствии семьи. Во-вторых, материальная сущность обычных норм кроется в сознании социума, где они действуют, при этом мировоззрение общины складывается не на теоретических догмах, а на реальной эмпирике. И, в третьих, смысл неко-торых норм обычного права оправдывается генетической спецификой этноса, его географическим расположением и климатическими условиями проживания.
Так, допустим, у абхазов до выделения малой семьи в экономически само-стоятельную единицу существовала общая коллективная собственность боль-шой семьи, распорядителем которой являлся старший из мужчин. Право насле-дования у абхазов регулировалось адатами, но в некоторых районах Абхазии в вопросах наследства пользовались одновременно нормами мусульманского права, в частности, при составлении духовного завещания. Наследованию под-лежало все движимое и недвижимое имущество: пахотная земля, скот, хозяй-ственные постройки, оружие, украшения и т.п.
Так же как и у русского крестьянства, наследование у абхазов осуществ-лялось по мужской линии. Женщины же никакого права на него не имели. Од-нако причины такой дискриминации кроются в том, что именно мужчина счи-тался у абхазов продолжателем рода, а не женщина. У русских такое ограни-чение в правах объясняется тем, что женщина в силу своих физиологических особенностей не могла быть полноценной тяглоспособной единицей. Имущее-ство умершего горца в порядке наследования переходит к его сыновьям в рав-ных частях.
Примерно следующим образом перераспределялось наследство после сме-рти основного собственника: имущество, наследованное сыном от отца в случае смерти сына, если у него нет прямых наследников, переходит к братьям. А так-же, имущество умершего переходит к родственникам по восходящей линии, к родным братьям, племянникам, дядям и двоюродным братьям, в том случае, ес-ли не было прямых наследников. Важно то, что при жизни отца умершего сына, у которого не осталось наследника, все имущество сына переходит к отцу.
Особенность абхазского отношения к роду и его составу отражает принцип равного положения в семье всех детей, кровнородственных или приемных соб-людается и при решении вопроса о наследстве. Молочные или приемные дети участвуют в наследства наравне с кровнородственными.
Что же касается наследования по завещанию, то у абхазов в отличие от русского крестьянства1 допускалось преимущественно по закону, хотя случаи наследования по завещанию не исключались. Указанный факт объясняется тем, что по обычному праву абхазов порицалось заблаговременное распоряжение имуществом на случай смерти. Вследствие этого, если умирающий хотел огла-сить свою последнюю волю, в присутствии двух свидетелей составлялось заве-щание. И только после его физической смерти завещание объявлялось родст-венникам и близким.
Чаще всего завещание у народов Северного Кавказа не содержало в себе никаких распоряжений в отношении имущества. В своей работе "Абхазы (Азега)" Г. Дубровин по этому поводу пишет: "Завещание тогда только имеет силу, когда не противоречит обычаям, т.е. не включает в себя распоряжений на счет имущества"1. Обычно завещание содержало в себе распоряжение умираю-щего о его похоронах и т. д. И только с распространением мусульманской веры духовное завещание стало иметь значение распорядительного документа по наследованию имущества, оставшегося после смерти умершего. Завещатель мог при жизни отменить или изменить завещание.
Для того, что бы завещание приобрело свою правовую силу и реально действовало, должно было соблюдаться два ключевых условия: правоспособ-ность завещателя; завещание должно быть составлено или заявлено устно или при двух свидетелях2. Следует акцентировать внимание на тот факт, что по обычаю владелец имущества не мог его завещать посторонним лицам, если у него имелись прямые наследники. В данном случае проявляется основной при-нцип обычного права в сфере наследования, а именно: сохранение имущества внутри общины рода, семьи.
Специфическим объектом наследования, который особо ревностно охра-нялся «правом отцов» было право собственности на родовую землю. Право соб-ственности на родовую землю было наследственным, и поэтому собственник не мог совершить сделки по продаже, дарению или обмену земли, принадлежащей ему. Несмываемым позором покрыл бы себя тот, кто решился бы продать се-мейное имущество. И у русского крестьянства земля была особо охраняемым объектом, который ни в коем случае не должен был перейти в чужой род.
Данное обстоятельство аргументируется тем, что земля была, во-первых, местом дислокации рода (семьи) (жилые постройки, амбары, сараи, бани и т.п.); во-вторых, основным источником дохода и существования семьи (площадь под пастбища, поля для зерновых культур и иных посадок).
Так, допустим у самоедов родовой собственностью, которая по обычаю не могла отчуждаться чужому роду, а передавалась исключительно по наследству, были дорогие шкуры лисиц и других зверей. Эти шкуры не продавались ни за какие деньги и трудно даже добиться позволения взглянуть на эти шкуры1. В этой связи в рамках дискуссионного подхода проведем сравнительный анализ обычно-правовых норм по наследованию Северных народов с обычноправовы-ми нормами русского крестьянства и народов Северного Кавказа.
На примере карелов мы наблюдаем следующее: «Власть и право распо-ряжаться всем после смерти старшего в роде переходило к старшему его брату. Если же семья состояла из отца и сыновей, то право распоряжения имуществом после смерти отца переходило к старшему сыну. Часто случалось так, что дети после смерти отца производили раздел и мать также принимала в этом участие. Она получала в свою долю корову, одеяло и некоторые вещи, две или три меры хлеба. Все имущество, оставшееся в наследство от отца, делилось между сыно-вьями поровну. Если один из сыновей брал на себя обязанность кормить мать, то получал большую часть»2.
У Лопарей после смерти отца право распоряжения имуществом переходи-ло к старшему сыну. При разделе наследственного имущества между сыновь-ями матери выделялась равная часть, а дочерям – половина «против» сыновей. Поэтому по «понятиям Лопарей женское колено вдвое ниже мужского, отчего девушки и назывались половинками. Приемные и незаконнорожденные, ранее отделенные дети правом наследования не обладали. Из наследственного имущества исключался олень, на котором везли хоронить покойника; этот олень продавался и одна часть вырученных денег поступала на отпев притчу, а другая раздавалась бедным на помин души покойника»»3.
Здесь мы в очередной раз наблюдаем приоритетное право наследования по мужской прямой линии.Обозначенный факт обусловливается несколькими при-чинами. Во-первых, физиологические особенности мужского пола (физическая сила, выносливость, острота ума), что предопределяет рациональное использо-вание имущества и перспектива на его увеличение. Во-вторых, в семейной жиз-ни Северных народов царил патриархат, иными словами родоначальником яв-лялся мужчина, отец и имущество с уходом женщины в другую семью, ни в коем разе не должно было «покинуть» своего исконного владельца.
И, наконец, по обычному праву народов Севера женщина была ограничена в правах в связи с ее женской физиологией, что по предвзятому убеждению делает ее «грязной» и на «одно колено» ниже мужчины. Хотя, в отличие от же-нщин русского крестьянства, будь то самоедка или якутка, были полноценным трудовым элементом и выполняли многие мужские функции: охота, поставка чума, рыбалка и т.п. Данное обстоятельство объясняется суровыми клима-тическими условиями и женщина должна была в случае гибели мужа самосто-ятельно «держать быт и хозяйство».
Обычное право народов России (да только ли России) повсеместно регулировало и вопросы завещания. Рассмотрим подробнее этот пласт человеческой культуры. Для предупреждения ссор и возможных конфликтов при разделе наследственого имущества престарелые родители делали словес-ные завещания при трех посторонних свидетелях: они указывали, что из «име-ния должен получить каждый наследник, и согласно указаниям делался дележ имения после их смерти»1.
Уместно будет, в данном исследовании в рамках сравнительного право-ведения рассмотреть вопросы наследования по обычному праву бурят. Ис-точники обычного права бурят не выделяют должного внимания праву нас-ледования, что, однако не говорит о слабом развитии наследственных отно-шений в бурятском обществе. Их правовое регулирование находит отражение в детальной регламентации семейных отношений.
Наибольшая масса наследственных отношений регулировалась сборни-ком обычно-правовых норм, Сводом степных законов 1824 г., в котором пред-принимается попытка точной регламентации наследственных прав членов семьи. По нему «жене уделялось из имущества покойного мужа, кроме приданого, 1/7 часть, дочерям 1/10 часть, а сыновьям все остальное поровну»[70]. Таким способом законодатели пытались закрепить обычай о равных имущественных правах на наследование имущества невыделенными сыновьями, если не было особо выраженной на этот предмет отцовской воли. Однако, как замечает Е.М.Залкинд, «не известно ни одного дела, в котором бы подтверждалось, что подобный порядок существовал где-нибудь на практике».[71]
До второй половины XIX в. раздел имущества семьи происходил по сложившимся традициям после смерти отца1. Установленный обычаем поря-док наследования предусматривал переход всего имущества в равных долях к сыновьям, при этом приемные сыновья пользовались одинаковым правом наследования. Матери-вдове полагалась определенная доля, но обычно значительно меньшая той, что получали сыновья. Дочери не входили в число наследников отцовского имущества, однако имели право на содержание и приданое сообразно материальному положению отца.
Дата добавления: 2015-09-10; просмотров: 81 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |