|
Читайте также: |
Да, жизнь в те годы была, конечно, трудная. С питанием было плохо. Нам давали огороды, и по выходным дням летом мы работали там под жарким солнцем. Осенью собирали не бог весть какой урожай. Однажды приготовились к сбору, договорились с вывозом, но когда пришли на место, то обнаружили пустую землю. Кто-то уже все вывез, и дочиста.
Помню, как-то приобрели где-то фасоль и решили сварить фасолевый суп. Кажется, пришло несколько знакомых, все предвкушали удовольствие. Наконец, суп был готов, и я понесла его к столу - варили его на веранде. И надо же было такому случиться: уронила я каким-то образом кастрюлюссупомв коридоре перед входом в комнату... Мы собирали, что можно было собрать с полу в блюдечки... Всем было в те годы голодно, не только людям, но и животным. Малярстанции откуда-то дали лошадь, а чем было ее кормить? И вот я поехала на ней верхом в аул, внезапно она упала на передние колени, а я, понятно, полетела вперед кувырком через ее голову. Кое-как мы добирались назад, но бедное животное погибало на глазах, пришлось его забить. Я мясо есть не смогла.
Кончилась война, и жизнь постепенно становилась легче. В послевоенные годы мы стали больше заниматься глистными заболеваниями. При малярстанции был открыт стационар. Конечно, продолжалась борьба с малярией, тифом. Я разработала систему эпидкарт, за что получила премию. Вообще, моя малярстанция и Петина санбаклаборатория были на первом месте в республике. В то время у меня бухгалтером работал Костюк, высокий худощавый человек. И вот внезапно его арестовали, и выясняется, что этот негодяй ухитрился вписывать в ведомости фиктивных работников — "мертвых душ» и затем клал себе в карман начисленную им зарплату. На этих документах была и моя подпись, и я тоже была привлечена к следствию. И только тогда я вспомнила, как Костюк, давая мне подписывать бумаги, содержавшие списки работников, каждый раз старался сделать так, чтобы моя подпись была пониже конца текста. В образовавшийся пробел он потом вписывал выдуманные фамилии.
Кажется, кроме этого он несколько раз подделал мою подпись. Дело приняло серьезный оборот. Я была на волоске от обвинения в соучастии в уголовном преступлении, за которое полагался длительный срок заключения. К счастью, все обошлось, хотя моя небдительность была налицо. А Костюк заслуженно получил что-то около десяти лет.
В 1951 году Петя был награжден орденом Ленина за долгую безупречную работу, а главное за то, что сумел выявить случай заболеваний чумой. Раннее диагностирование этого страшного заболевания, несомненно, предупредило его распространение. Было это где-то между Махачкалой и Буйнакском. В то время меня и Петю особенно сильно звали в партию. Я не соглашалась потому, что никак не могла постигнуть науку Карлы Марлы. Не давал своего согласия и Петя. "Ну а как, если тебя будут заставлять силой?" - спрашивала я его тогда. -Если будут заставлять,
— отвечал он мне решительно, — тогда отдам свой орден!-
В те годы произошел такой смешной случай. Внезапно в мое отсутствие - кажется, я была в отъезде - позвонили на малярстанцию: то ли сообщили, что умерла Елена Николаевна, то ли интересовались, когда будут мои похороны. В общем, все мои сотрудники страшно переполошились и, так как прямых известий из нашего дома у них не было, не знали что и делать.
Тем более, что я перед этим не болела. Как выяснилось потом, действительно, тогда умерла женщина по имени Елена Николаевна, и по недоразумению решили, что это я.
По этому вопросу уже неоднократно звонили на малярстанцию и справлялись о похоронах. И вот мои сослуживцы решили почему-то, что нужно купить венок и уже с ним идти к нам домой на соболезнование. Начали собирать деньги, и тут появилась я!..» Это была такая комедия,
- говорит, смеясь, Елена Николаевна, - но это было бы и ужасно, если бы я задержалась хоть немного». Вот так меня хоронили.
Вспоминается много разных людей. Хорошие люди, близкие знакомые Рувинские, Арновы, Павлики, Густава Густавовна... Каким-то неведомым образом в Буйнакске в одно время жила бывшая фрейлина императрицы. Я познакомилась с нею. Через некоторое время она уехала в Дербент. Довольно долгое время я поддерживала знакомство с одной пожилой женщиной, жившей в доме престарелых. Однажды я получила от нее прощальное письмо. Оказывается, она написала его заранее и попросила тех, кто жил рядом с ней, в случае ее смерти отправить его мне по почте... По работе я сталкивалась с молодым врачом, недавно закончившим институт. Его бедой был маленький рост. В сущности он был лилипутом.
Помню, как чуть ли не со слезами на глазах он рассказывал мне о том, как после окончания школы на выпускном вечере директор в порыве, разумеется лучших чувств, внезапно взял его на руки и пронес так по всему залу, восклицая: "А это мой самый лучший ученик!».
Одно время в Буйнакске был странный человек, расклеивавший повсюду рублевки. Но приклеивал он их не просто, а предварительно сделав складку таким образом, что из напечатанных на нем слов "Государственный казначейский билет» в первом слове выпадали семь букв — с третьей по девятую от начала — и получалось «говенный билет». Удивительно, что его не трогали, хотя он приклеивал свои «говенные рубли-, кажется, даже в госбанке. Если мне не изменяет память, про него говорили, что он раньше был богатым человеком, а потом у него все забрали.
И в тяжелые сороковые, и, конечно, в пятидесятые годы при малейшей возможности мы на Новый год ставили и наряжали елку. А под елку всегда ставился Дед Мороз со Снегурочкой. Я здорово научилась делать Дедов Морозов, и делала их не только нам. Однажды сделала Деда Мороза тебе, Леопольд, для школы. Помнишь? Делать дедов не сложно. Самое главное это маска лица. Моделью мне служил небольшой гипсовый бюст Карла Маркса. Его голова очень хорошо подходила для этого дела. Я сначала облепляла ее просто мокрыми кусочками бумаги, а затем кусочками с клеем. В итоге получался муляж головы - теперь уже Деда Мороза. Он раскрашивался. А дальше шли в ход проволока, деревянный стержень, вата, мочалка для бороды, И готово!
В конце сороковых или в начале пятидесятых я была на курсах повышения квалификации. Возвращаюсь и не нахожу своей малярстанции. Оказывается, во время моего отсутствия произошла административная реорганизация местного значения: был образован Буйнакский округ. Буйнакск стал, разумеется, его столицей, и туда прибыло окружное начальство. Начальству надо было где-то жить, и оно захотело жить в помещении малярстанции: центр города, несколько комнат, во дворе бассейн. То, что надо. И в короткий срок малярстанция была переведена из города в Нижнее Казанище, а в нашем помещении с удовольствием разместилось новое начальство. Для меня все это было полной неожиданностью. И я начала борьбу... Эта борьба продолжалась не один месяц. Но я победила. Я посылала и рассылала повсюду письма-протесты. Я приводила доводы, убеждала и требовала. Какую это вызвало у них злость и возмущение! Сколько раз на меня кричали, оказывали всяческое давление. Но я не отступала. Сплетя и сжав пальцы рук, чтобы помочь
себе выдержать шквал их негодования, я стояла на своем. Боялась ли я их? Да, боялась. Но не показывала этого, потому что, если бы они это увидели, то, конечно, скомкали бы меня... Помимо всего, я написала еще и Сталину. И они отступили, хотя и не сразу. Сначала из малярстанции выехал высокий чин, но тотчас на его место вселился какой-то важный энкеведист (работник НКВД). Я продолжала все свои мероприятия, тогда и он вынужден был убраться восвояси. Помню, что уезжая, он не дал нам ключи в руки, а бросил их на землю. Ничего, мы подобрали их. Малярстанция осталась за нами...
За несколько лет до смерти Пети к нему приходила его первая жена. Когда она уходила, я немного проводила ее. Прощаясь, она сказала мне: "Вы хороший человек».
Петя умер 23 марта 1854 года. Помню, вот он умирает, ему нужно сделать укол, но те, кто был рядом, затрудняются в этом. Тогда я сама сделала ему укол. Но Петю это уже не спасло. На похоронах было много народу.
В том же году ты, Леопольд, окончил школу и поступал в институт. Помню, что в день, когда тебе нужно было уезжать, я была в ауле, а своего транспорта у меня не было и, чтобы не опоздать к твоему отъезду, я уговорила какого-то попутного тракториста взять меня к себе на трактор, и ехала всю дорогу в каком-то невообразимом положении на его адской машине.
В пятидесятые годы я неоднократно бывала на курсах повышения квалификации. В 1952 и 1955 годах была в Ростове, в 1959 году - в Харькове. Я любила ездить на повышение квалификации: узнаешь что-то новое, встречаешься с разными людьми. Почти все, что нам читали, было в той или иной степени интересным. Трудной для моего постижения была только наука Карлы Марлы.
Когда я была на курсах в Харькове, то стала свидетелем поистине чудесного исцеления. Где-то в деревне поблизости от Харькова жила женщина, лечившая от разных болезней. К ней приезжали отовсюду. И вот к ней привез свою жену один человек, кажется, он был военнослужащим. Эти люди были знакомы с моей сокурсницей, с которой я жила на квартире. И этот человек - муж больной бывал у нас, я разговаривала с ним. Его жена прожила некоторое время у той женщины. В результате ее лечения она выздоровела, и эти люди уехали к себе. А ведь у нее был рак печени - редкое заболевание и безнадежное дело. Но она выздоровела! Ее муж говорил, что целительница на вопрос: в чем секрет ее искусства — ответила: «Травы и господь бог».
В Харькове мне пришлось расстаться с возникшей некоторое время назад мыслью о написании диссертации. У меня накопился немалый опыт микроскопирования на амебиоз. Все-таки не один год я занималась этим делом, а еще и Петя работал в этом же направлении и снабжал меня своим материалом. И все мои записи по этому вопросу, а главное - зарисовки, были собраны в одной толстой тетради. Я показала эту тетрадь женщине, читавшей у нас сходный курс, она попросила ее у меня на время ознакомиться и... как она мне потом сообщила, где-то потеряла ее.
В последние годы работы я немало занималась лекционной деятельностью. Хотя первые лекции у меня были еще до войны. И проходили они с переводчиком и волшебным фонарем, представлявшим из себя проектор, работавший от обычной керосиновой лампы. Неподвижные изображения комара-переносчика малярии и другие проецировались на белую простынь. Переводчик переводил текст, находившийся под изображением, народ слушал... Я любила читать лекции. Готовила их сама по разным источникам и своим данным. Мои лекции были о предупреждении заболевания сыпным и брюшным тифом, о борьбе с мухами, и тому подобное. Всегда слушали внимательно, задавали вопросы. Текст лекций положено было согласовывать с горкомом. И однажды оттуда поступил запрет на мою лекцию. Дело оказалось в том, что прямо или косвенно из моей лекции следовало, что вши (переносчики сыпного тифа) имеют достаточно широкое распространение среди сельского населения. Это, очевидно, представляло из себя государственную тайну и не подлежало разглашению.
Кажется, в 1960 году я повидалась с милой Анной Павловной. Я останавливалась у нее по пути в Читу и обратно, когда я приезжала к тебе, Леопольд. А на пенсию я пошла в 1963 году, перед тем, как мы переехали в Махачкалу. Но еще несколько раз ездила в Буйнакск для кратковременной работы в своей малярстанции, теперь уже санэпидстанции. Останавливалась я обычно у Нины Ивановны Чекан. Как нам было хорошо тогда. Прежде всего, конечно, работа. Затем разные домашние дела, приготовление обеда. Нина Ивановна — большой специалист по приготовлению борщей. А я заготавливала на зиму варенье, которое потом отвозила в Махачкалу. Нина Ивановна - большой мастер, консервировала разные соленья, которыми снабжала потом чуть ли не всю округу. А потом отдых, то есть чтение. И я, и Нина Ивановна погружались в свои книги, зачитывая время от времени друг другу отдельные места. И стихи звучали в нашей комнате... Было, правда, одно затруднение у
Нины Ивановны. Она большой хлебосол и всегда беспокоилась, как у нее вышло приготовленное, и всякий раз спрашивала меня об этом. Всегда было вкусно. И я, полагая, что все понятно само собой, отвечала шутливо: -Голодным есть можно!».
Как выяснилось несколько позже, Нина Ивановна понимала мою фразу буквально, т.е. в том смысле, что только голодным и можно есть то, что она приготовила. Всякий раз потом, вспоминая это, мы вместе от души смеялись.
Дата добавления: 2015-09-10; просмотров: 75 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |