Главная страница | Контакты | Случайная страница Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Мольер как провозвестник высокой комедии

Мольер, как и Шекспир, создал много шедевров, обогативших драматическое искусство, но оставил сравнительно мало мате­риала для суждения о его взглядах по вопросам теории драмы. Его творчество имело подчас остро полемический характер, и это побуждало великого комедиографа высказывать мнение о некоторых художественных вопросах, но развернутой системы взглядов он не изложил, и в этом отношении не дает столь обиль­ной пищи для размышлений, как Корнель.

Первые высказывания Мольера относятся уже к тому време­ни, когда он вступил в полосу художественной зрелости. Это его предисловия к изданиям «Смешных жеманниц» (1660) и «До­кучных» (1662). Как и у Корнеля, теоретические высказывания Мольера непосредственно связаны с его драматургической прак­тикой. Ему приходилось отвечать на критику со стороны идей­ных и литературных противников. Наиболее щедры были вы­сказывания Мольера в связи с полемикой, завязавшейся вокруг его комедии «Школа жен» (1662). Издание этой комедии Мольер снабдил предисловием (1663). Он написал, кроме того, небольшую пьесу «Критика «Школы жен»» (1663) и одноактную комедию «Вер­сальский экспромт» (1663). Наконец, надо упомянуть также предисловие Мольера к первому изданию «Тартюфа» (1669), обращение «К королю» во втором издании этой комедии (1669) и обращение «К читателю» в издании комедии «Любовь — целительница» (1675).

Наибольший интерес представляет полемика вокруг «Школы жен». По масштабами историческому значению она не уступает знаменитому спору о «Сиде». Главным оппонентом Мольера был журналист и драматург Донно де Визе. Полемика велась как в пам­флетах, так и в драматургической форме. Заимствуем у Г. Бо-яджиева хронологию этой литературной битвы: де Визе «Новые новости» — май 1663 года; Мольер «Критика «Школы жен»» — 1 июня 1663 года; де Визе «Зелинда» — 4 августа 1663 года; Бур-со «Портрет художника» — 10 октября 1663 года; Мольер «Вер­сальский экспромт» — 18 октября 1663 года; де Визе «Месть маркизов» — ноябрь 1663 года; Робине «Панегирик «Школе жен»» — ноябрь 1663 года; де Визе «Письмо о театральных де­лах» — декабрь 1663 года; Монфлери ««Экспромт» Отеля Конде»— 29 января 1664 года; Шевалье «Любовь Клеопатры» — 1664 год; Филипп де ла Круа «Комическая война» — 1664 год ^п.

Приведем извлечения из «Новых новостей» Донно де Визе, где сформулированы обвинения, выдвинутые против комедии Мольера «Школа жен». «Пьеса эта произвела совершенно необы­чайное впечатление. Все находили ее слабой и все бегали на ее представления... Пьеса имела успех, не понравившись, и пон­равилась она некоторым лицам, которые не считали ее хорошей пьесой. Но если вы хотите знать мое мнение, то в этой пьесе мы имеем на редкость неудачно построенный сюжет, и я готов утвер­ждать, что в ней нет ни одной сцены, которая не изобиловала бы бесчисленными ошибками.

Но так как я хочу воздать должное всем заслугам ее автора, я вынужден признать, что эта пьеса — чудовище, которое име­ет красивые части, и что никогда не было видано такого изоби­лия хорошего и дурного, смешанного воедино» '². Де Визе при­знает: «В этой пьесе есть вещи настолько естественные, словно над ними трудилась сама природа» ⁷³. Критиков, однако, не ус­траивала простонародная грубость Мольера, трезвая постановка этических проблем, точная обрисовка характеров.

Защищаясь, Мольер должен был определить свое понимание некоторых кардиальных вопросов комедийного творчества. Г. Бояджиев находит в «Критике «Школы жен»» и в «Версальском экспромте» Мольера «принципиально новые решения важней­ших вопросов современной классицистской эстетики». Этих воп­росов четыре:

«1. Общая оценка жанра комедии.

2. Определяющая роль в оценке искусства народного здра­вого смысла.

3. Традиционные классицистские критерии художественности и правда действительности.

4. Теоретическое обоснование нового типа драматургии — высокой комедии» ⁷⁴.

В диалоге, происходящем между действующими лицами ко­медии «Критика «Школы жен»», затрагиваются различные вопро­сы драматургического творчества и обсуждается пьеса Мольера «Школа жен». Обвинения, выдвигаемые против Мольера его про­тивниками, читатель и зритель узнают из речей персонажей «Критики «Школы жен»»: в комедии проявлены неуважитель­ное отношение к религии, неуважение к женщине, в пьесе есть неприличия и вульгарности. С точки зрения драматической ей недостает действия и более глубокой разработки характеров, в частности — характера Арнольфа.

Главный защитник Мольера в комедии — Дорант. Эту роль играл сам Мольер. Он отвергает нападки критиков. Только лю­ди, желающие находить неприличия, находят их в пьесе. Нет в ней также ничего, что оскорбляло бы религию. Если некоторые выражения кажутся недостаточно возвышенными или утончен­ными, то это объясняется характером лиц, произносящих их, ибо каждый говорит соответственно своему положению, воспи­танию и т. п.

Маркиз, выражающий взгляды противников Мольера, зая­вляет, что пьеса уже потому никуда не годится, что она вызы­вает смех партера, то есть наиболее демократической части зри­телей. На это Дорант отвечает, что высокое сословное положе­ние отнюдь не служит гарантией хорошего вкуса. «Я сторонник здравого смысла,— говорит Дорант,— и не выношу причуд на­ших маркизов Маскарилей». Он замечает, что «в театре не отве­дено особого места для здравого смысла». Те, кто платят дороже за хорошие места в театре, совсем необязательно наделены боль­шим здравым смыслом или лучшим вкусом, по сравнению с теми, кто может уплатить лишь за входное место. «Стоя и сидя, можно одинаково высказать неверное суждение»'⁵.

Сопоставляя взгляды Мольера с позицией сторонников клас­сицистской догмы, Бояджиев пишет: «Мольер открыто и смело заявил всей этой высокопоставленной публике, восседавшей на сцене и в ложах, что здравый смысл не подчиняется сословному табелю о рангах. В то время, когда Д'Обиньяк мечтал перестроить французский театр и отделить чистую публику от плебса, в то время как Д'Обиньяк, Скюдери и Шаплен называли народную аудиторию «бессмысленным животным» и предлагали «заткнуть ей глотку, как камнем клюв гусю», в это время Мольер смело и открыто заявлял о суждениях партера как о высшем суде в воп­росах искусства... Для Мольера не педантичные знатоки искусства, а, если можно так выразиться, знатоки жизни были под­линными ценителями творчества» ⁷⁶.

Бояджиев отмечает, что самая форма изложения взглядов у Мольера имела демократический характер. «В век, когда сущест­вовало «высшее судилище разума и вкуса» — Французская Ака­демия, когда аристократические салоны устами великосветских дам и прециозных поэтов устанавливали нормы прекрасного, в этот век Мольер перенес спор о литературе и театре в шумный, многолюдный зал Пале-Рояля, в партер, в самую гущу народ­ных суждений...» "

Мольер разделяет точку зрения Корнеля, что драма должна доставлять удовольствие. Дорант спрашивает: «Разве не вели­чайшее из правил — нравиться? Разве не на верном пути теат­ральная пьеса, достигшая этой цели?» Правила были созданы для того, чтобы содействовать наибольшему эффекту драмы. Если они перестают способствовать успеху у публики, то их вполне правомерно можно заменить новыми правилами, действенность которых подтверждается отношением публики. Дорант, как и Мо­льер, отнюдь не питает безоговорочного уважения к поэтике Аристотеля и Горация.

Дорант защищает права комедии, ее общественное и художе­ственное значение: «Мне кажется, что гораздо легче парить в об­ласти высоких чувств, сражаться в стихах с Фортуной, обви­нять судьбу и оскорблять богов, чем вникать как следует в смеш­ные стороны человека и давать на сцене приятное изображе­ние общих недостатков».

Устами Доранта Мольер провозглашает требование реализма в комедии. Портреты людей нужно писать с натуры. Образ, соз­даваемый художником, должен быть правдоподобным: «Портреты их должны быть схожи, и вы ничего не достигли, если в них не узнают людей вашего века».

Наконец, Мольер утверждает, что с точки зрения чисто творче­ской, писать комедии гораздо труднее, чем трагедии: «В них нужно шутить, а это нелегкое предприятие — заставить смеяться порядоч­ных людей».

Комментируя это положение Мольера, исследователь пишет: «В нарушение всех установленных эстетических норм, Дорант ут­верждал, что комедию написать труднее, чем трагедию. Аргументом служило противопоставление двух методов творчества — поэтиче­ского, основанного на отвлеченном фантазировании, и реалистиче­ского, основанного на наблюдении действительности. Дорант гово­рил: «Я нахожу, что гораздо легче распространяться о высоких чув­ствах, воевать в стихах с Фортуной, обвинять судьбу, проклинать богов, нежели приглядеться поближе к смешным чертам в человеке и показать на сцене пороки общества так, чтобы это было занима­тельно» ⁷⁸.

Как раз это особенно ожесточало людей, подобных де Визе. Про­тивник Мольера писал о нем: «Он чрезвычайно виновен потому, что сделал своей профессией открыто говорить на публичной сцене правду обо всех» ⁷⁹. Враги упрекали Мольера еще и в том, что он изображает определенных лиц, тогда как на самом деле великий ко­медиограф стремился к тому, чтобы создавать обобщенные типы лю­дей. Он вкладывает в уста Урании, персонажа «Критики «Школы жен»», слова о том, что, смотря комедию, не следует «обижаться и принимать что-либо на свой счет. Такого рода сатира бьет по нра­вам, а если и задевает личность, то лишь осторожно». Ей же принад­лежат слова о том, что «сатирические места в комедии имеют общий смысл». Г. Бояджиев замечает, что «... внутренняя диалектика обоб­щенного образа сводилась к тому, что, заключая в себе «общий смысл» («la these generate»), он в силу этой своей всеобщности касал­ся каждого носителя данного порока, не имея в виду при этом изоб­ражение частного лица как такового. Эта особенность созданных Мольером сатирических характеров имела огромное принципиаль­ное значение, и Мольер сам это понимал» ⁸⁰.

Как относился Мольер к вопросу, который теоретики классициз­ма сделали главным пунктом исповедания своей веры,— к пресло­вутым правилам единств? Ответ на это мы находим в суждениях До­ранта. Когда Лисидас, повторяя обвинения противников Мольера, заявляет, что «Школа жен» «погрешает против всех правил искусст­ва», установленных Аристотелем и Горацием, Дорант замечает «За­бавны вы с вашими правилами, которыми вы ставите в тупик профа­нов и то и дело ошеломляете нас! Послушать вас, выходит, что в этих правилах искусства кроются величайшие тайны; на самом же деле это лишь несколько непринужденных наблюдений здравомыслящих людей о том, как не испортить себе удовольствия от этого рода пьес; тот же здравый смысл, сделавший эти наблюдения во время оно, лег­ко их делает и теперь без помощи Горация и Аристотеля. И разве не величайшее из правил — нравиться? Разве не на верном пути теат­ральная пьеса, достигшая этой цели? Неужели вся публика оши­бается в этих вопросах и никто не отдает себе отчета в удовольствии, которое получает?».

Далее Дорант решительно заявляет: «Если пьесы, которые соот­ветствуют правилам, не нравятся, а пьесы, которые нравятся, не соответствуют правилам, то из этого необходимо следует, что прави­ла составлены дурно. Итак, пренебрежем придирчивыми правилами, которым думают подчинить вкус общества, и будем ценить в комедии лишь действие ее на нас. Доверимся тому, что задевает нас за живое, и не будем нарушать удовольствия нашими умствованиями».

Крупнейший исследователь французской драмы XVII века Г. К-Ланкастер назвал «Критику «Школы жен»» «Декларацией независи­мости от правил» ⁸¹.

Суммируя все вышесказанное, мы приходим к выводу, что Моль­ер, вопреки сложившемуся мнению о комедии как о низшем жанре, утверждал ее высокое достоинство рядом с трагедией; он признал судьей искусства и драмы народ; он отказался считать догматические правила классицизма основой для оценки драматических произве­дений; наконец, выдвигая принцип типизации персонажей, Мольер обосновал художественный метод высокой комедии как зеркала нра­вов и средства критики пороков.

В заключение отметим, что в споре о «Школе жен» поддержал Мольера не кто иной, как Буало, который писал в «Стансах Мольеру»

Толпа завистников надменных,

Мольер, пыталась дерзновенно

Твой лучший труд критиковать.

И все. ж прелестное творенье

Потомство будет развлекать

От поколенья к поколенью.

Сумел ты с пользой поучать

И правду весело вещать.

Всем у тебя мораль готова.

Прекрасно все, разумно в ней,

И часто шутовское слово

Ученой лекции ценней ⁸².