Главная страница | Контакты | Случайная страница Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

ОБЪЕКТ ОБЩЕСТВЕННОГО МНЕНИЯ

Говорить об объекте общественного мнения, разумеется, не значит перечислять все конкретные темы, по которым высказывалась или вообще полагает возможным высказы­ваться общественность. Такое перечисление грозило бы обернуться дурной бесконечностью, даже в рамках одного какого-либо общества, даже в границах небольшого отрезка времени и тем более в широком историческом плане. Пест­рый калейдоскоп событий, явлений и фактов, отмечающий процесс социального развития, порождает соответствующий калейдоскоп и в сфере человеческих суждений. В результате общественное мнение по своему содержанию оказывается едва ли не столь же многообразным и сложным, как сама жизнь.

Взятое с точки зрения основных сфер социальной действительности или несколько уже, с точки зрения существующих форм общественного сознания, общественное мнение как уже отмечалось, является поистине «всеядным», действующим всюду. Ему, хотя и в разной мере, «подвласт­ны» и материальный производственный процесс и сублимированные идеологические построения, и поведение гения и деятельность миллионных масс. Анализировать его содержание в этом плане означало бы, в сущности, анализировать содержание каждой из указанных сфер жизни общества.

Поэтому разговор об объекте общественного мнения должен вестись с иных позиций. Как кажется, в первую очередь он должен коснуться двух проблем:

1) анализа общей способности суждения общественного мнения с точки зрения специфики отражения в нем действи­тельности и

2) выделения некоторых критериев, прежде всего формальных, в силу которых то или иное явление — независимо от его конкретного содержания (безразлично, будет ли это факт политики или искусства, науки или религии) — акту­ально становится объектом общественного мнения.

Очевидно, в первом случае анализ явится ответом на вопрос: «Способно (правомочно) ли общественное мнение су­дить «обо всем на свете» или объект его высказываний огра­ничен?»; во втором — «Какими признаками должен отли­чаться объект, суждение о котором может выступать в ка­честве общественного мнения?»

12. МНЕНИЕ О БЫТИИ И МНЕНИЕ О СОЗНАНИИ. «ПОРОГ ДОСТУПНОСТИ»

Имея в виду первую сторону дела, необходимо, прежде всего, напомнить, что объектом общественного мнения могут быть как факты и явления объективной действительности, общественного бытия — экономические процессы, условия материальной жизни, деятельность людей и пр., так и факты и явления субъективной действительности, общественного сознания — нравственные представления, социально-психо­логические процессы, различные системы ценностей и пр.

С точки зрения самой рассуждающей общественности, между этими двумя типами объектов нет сколько-нибудь существенной разницы: общественное мнение имеет равную возможность и проявляет равное стремление судить и о тех, и о других. Однако, с точки зрения исследователя социолога, подобное различение начинает играть первостепенную роль, как только речь заходит о характере отражения во мнении объективной или субъективной действительности, об оценке значимости мнения в качестве непосредственного (прямого) измерителя мира, об оценке степени его точности, возмож­ности практической реализации и т. д. В частности, именно это различение подводит исследователя к принципиальному выводу об определенной объективной ограниченности в вы­сказываниях общественного мнения.

Эта ограниченность касается, прежде всего, познавательной способности общественного мнения. Дело в том, что, в «составе» общественного бытия (как, впрочем, и общественного сознания, но в сфере бытия это можно наблюдать рель­ефнее) обнаруживаются элементы (факты, явления и т. д.), так сказать, «познаваемые» и. «непознаваемые» обществен­ным мнением, или, иначе, обладающие не одинаковой способ ностью к прямому отражению в общественном мнении, заключающие в себе различную большую или меньшую возможность быть измеренным этим мнением! Если бы эти элементы можно было представить в виде неких активных сил, которые сами предлагают себя в качестве предмета для высказываний общественности, сами целиком определяют, высказываются о них или нет, можно было бы сказать: да­леко не все из них стали бы объектом рассмотрения обще­ственного мнения.

К сожалению, такой способ выражения неприемлем, по­скольку в действительности имеет место обратное отноше­ние: объекты для суждений выбираются общественным мне­нием (как отдельными людьми) и она при этом обычно ничуть не считается, по зубам ли ему орешек. Однако по­добное самомнение общественности, позволяющей себе су­дить «обо всем на свете», не меняет сути дела: по своему объективному положению относительно общественного мнения различные элементы мира действительно являются неоднородными на границах прямого отражения они в различ­ной степени оказываются «совместимыми» («несовместимыми») с высказываниями общественности. Следовательно, с объективной точки зрения они в разной мере могут высту­пать и в качестве объекта общественного мнения. Названное обстоятельство непременно должно учиты­ваться теми, кто инспирирует или изучает высказывания об­щественности по тому или иному вопросу. Однако это слу­чается далеко не всегда. Нередко социологи сплошь и рядом подсовывают общественному мнению такие проблемы, кото­рые лежат по отношению к нему, так сказать, за «порогом доступности». Вспомним хотя бы иллюстрацию из пара­графа 4, касающуюся определения классовой структуры со­временного буржуазного общества. Предлагая это явление в качестве объекта для высказывания общественности, со­циологи ставят задачу: по картине мнения о данной объек­тивной реальности получить представление о самой этой ре­альности. Однако уже сама постановка такой задачи в корне неправомерна. Подобный объект не поддается прямому из­мерению посредством мнений, и естественно, что его отра­жение в общественном мнении получается (и, по определе­нию, не может получиться иным!) грубо ошибочным, пре­вратным.

Критикуя подобное ненаучное обращение с обществен­ным мнением, некоторые исследователи, в том числе советские, сделали отсюда самый неожиданный вывод — поста­вили под сомнение полезность всякого, любого исследования общественного мнения с целью прямого измерения бытия. Это вынудило другую часть исследователей защищать дан­ную область социологической науки, обосновывать ее пра­вомерность, равно как и правомерность используемых в ней методов анкетирования¹.

В сущности, позитивное содержание этой дискуссии, не всегда, кстати, осознаваемое ее участниками и часто затем­няемое неуместной или даже ошибочной терминологией, заключалось в констатации: способность суждения общест­венного мнения является ограниченной. Действительная проблема, однако, как и дальнейший шаг в ее анализе, за­ключается в том, чтобы охарактеризовать границы этой спо­собности, чтобы определить, в каких именно случаях обще­ственное мнение в состоянии непосредственно отражать (измерять) общественное бытие и сознание, а в каких — нет.

Ниже мы будем говорить о проблеме компетентности об­щественного мнения, имеющей прямое отношение к постав­ленному вопросу. Но вместе с тем дело не сводится лишь к этому. Больше того, упомянутый «порог доступности» опре­деляется не столько субъективным фактором—количеством знаний, которыми располагают люди, степенью их осведом­ленности о предмете и т. д., сколько объективным факто­ром-— объективной сущностью самих явлений действительности и обусловленным ею объективным же механизмом отражения этих явлений в массовом сознании. В частности, именно механизмом отражения, социальным и гносеологиче­ским, и, прежде всего, тем обстоятельством, что обществен­ное мнение всегда формируется на уровне не только науки, но и обыденного сознания, объясняется тот факт, что классо­вая структура антагонистического общества получается за­печатленной в сознании масс неизбежно в искаженном виде². При этом, разумеется, ясно, что отношения объективного бытия, подобные классовой структуре общества (как и са­мые сложные отношения общественного сознания), в прин­ципе являются вполне познаваемыми и измеримыми. «Не­совместимые» с общественным мнением, они отлично «сов­местимы» с наукой, недоступные, порой даже наглухо закрытые перед первым, они не могут удержать каких-либо тайн перед второй, — просто путь их познания и измерения лежит не через фиксацию туманных образований в головах людей, а через научный анализ объективных фактов и яв­лений, в которых эти стороны бытия находят свое выраже­ние (во взятом нами примере — через анализ отношений собственности, положения различных групп в системе об­щественного производства, характера общественного при­своения и т. д.).

Из всего этого вытекает тот вывод, что когда речь идет об общественном мнении высказывающемся о явлениях и фактах действительности, и когда задача исследования заключается в прямом измерении этой действительности объект высказывания общественности с необходимостью должен быть подвергнут специальному анализу – «на отражаемость в массовом сознании». Такой анализ должен быть проделан исследователем post festum, если стихийно действую­щее общественное мнение уже выразило свой взгляд на предмет, или до обращения к общественному мнению, если опрос организуется самим социологом. Очевидно, что в первом случае с помощью такого анализа можно будет определить действительную познавательную ценность общественного мнения, в другом — получить ответ на вопрос, можно ли вообще обращаться к общественному мнению по данному предмету или нет.

Но все это лишь в рамках задачи прямого отражения действительности. Если же речь идет о косвенном отраже­нии (измерении), понятие о «пороге доступности» теряет ка­кой-либо-смысл и границы объекта общественного мнения расширяются, по сути, беспредельно. Любое ошибочное, искаженное отражение самого «неотражаемого» объекта при­обретает значение для понимания тех сторон действительно­сти, которые породили ошибку в сознании масс; любая ил­люзия становится интересной, поскольку она позволяет нащупать материальный субстрат, лежащий «за» ней.

13. ОБЪЕКТИВНЫЙ И СУБЪЕКТИВНЫЙ АНАЛИЗ. «ПРИНЦИП ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТИ»

Об ограниченности суждения общественного мнения по объекту можно говорить не только в плане его общей позна­вательной способности, кончающейся у «порога доступно­сти». Огромное значение имеет тут и «принцип целесообраз­ности», поскольку далеко не всякое, даже «самое познавае­мое» с точки зрения массового сознания, явление имеет смысл познавать (измерять) именно с помощью обращения к субъективному миру людей, в частности к общественному мнению.

К этому выводу с наибольшей очевидностью приводит также анализ высказываний общественности, касающихся явлений бытия. Больше того, в отношении этих явлений во­обще возникает сомнение: зачем для их познания прибегать к общественному мнению, если они могут быть изучены и, так сказать, непосредственно, сами по себе, с помощью раз­ного рода объективных методов эмпирического исследова­ния: наблюдения, сбора фактов, описания, систематизации, статистической и другой обработки и т. п., тем более что отражение этих явлений в массовом сознании имеет слож­ный характер, сопряжено с многочисленными искажениями, ошибками и т. д.?

Опять же, стихийно действующее общественное мнение может не разделять и, как правило, совершенно не разде­ляет этого сомнения: оно считает возможным высказываться по всем тем предметам, которые так или иначе затрагивают его интересы, и ничуть при этом не задумывается, сущест­вуют ли какие-либо иные, объективные (более точные и на­дежные) способы измерения объектов или нет. Однако это обстоятельство ни в малой мере не колеблет значения на­званного принципа: в свете его действия различные явления действительности объективно также в различной мере могут выступать в качестве объекта общественного мнения. По­следнее может (и должно) использоваться с целью прямого измерения мира лишь тогда, когда это целесообразно.

Выше мы говорили, например, об опросах обществен­ного мнения по поводу классовой структуры буржуазного общества. Подобное занятие было охарактеризовано нами в качестве неправомерного, неправомочного в принципиаль­ном отношении. Однако ясно, что оно не выдерживает кри­тики и с точки зрения практической целесообразности: за­чем, спрашивается, обращаться к ненадежным субъектив­ным методам анализа, если можно обойтись с помощью гораздо более точных объективных методов — например, экономического, статистического и тому подобного анализа?

И все же во многих случаях при изучении социальной действительности обращение к субъективному миру людей, в том числе к общественному мнению, является необходи­мым, «целесообразным». Какие конкретно случаи имеются здесь в виду?

Во-первых, когда мир сознания, в частности мнений, является решающим (иногда даже единственно возможным) путем познания социальной действительности, то есть когда к последней нельзя подступиться иначе, чем через рассмот­рение фактов сознания.

Во-вторых, когда анализ действительности с по­мощью субъективных методов является более предпочти­тельным (удобным, точным, экономным и т. д.), нежели ана­лиз с помощью объективных методов.

Наконец, когда субъективный анализ является необ­ходимым дополнением объективного анализа, то есть когда с помощью одного последнего нельзя получить целостного представления об изучаемом объекте.

Ниже, в главе 6-й, мы подробно остановимся на рассмот­рении первых двух аспектов обращения к общественному мнению. Сейчас же скажем только о последнем. Именно с этим случаем столкнулись при исследовании отношения че­ловека к труду А. Г. Здравомыслов и В. А. Ядов ³- И тем бо­лее часто с ним приходилось сталкиваться нам.

Возьмем, к примеру, такую частную задачу из нашего III опроса, как измерение механизма бурного роста образо­вания в современном социалистическом обществе. Объектив­ная величина этого явления (число учащихся в стране, чи­сло ежегодно поступающих в вузы и техникумы, количество выпускаемых специалистов и т. д.).известна, она опреде­ляется самым точным образом с помощью статистики. Воп­рос заключается в том, чтобы понять реальное содержание явления, то есть определить, какими факторами обуслов­лено столь активное стремление людей к знаниям.

Ясно, что для получения ответа на этот вопрос нужно обратиться, прежде всего, к разного рода объективным данным, например измеряющим степень популярности различных отраслей науки, техники и производства, характеризующим общественное (в широком смысле слова) положение работ­ников тех или иных специальностей, наконец говорящим о характере и величине изменений в условиях жизни людей с повышением образования и т. д. Однако одного такого объ­ективного анализа будет недостаточно. Он не дает возмож­ности точно измерить действительную сложность предмета и в силу своей односторонности способен даже привести к ошибочным результатам.

Как раз в одну из таких ошибок впали американские спе­циалисты в области образования профессора Хойт Лондон и Марк Никольс. В своем интервью журналу «United States News and World Report», определяя мотивацию стремления советских людей к знаниям, они связали ее единственно с тем фактом, что лица с образованием получают в СССР в общем и целом более высокую заработную плату, нежели менее образованные категории работников⁴.

Бесспорно, отмеченный американскими профессорами Фактор имеет место в рамках рассматриваемого явления и играет немаловажную роль. Однако, с другой стороны, су­ществует множество ситуаций, которые опровергают дейст­вие этого фактора и, во всяком случае, показывают, что дело обстоит далеко не всегда так просто.

Ведь, помимо всего прочего, приняв объяснение X. Лондона и М. Никольса, надо было бы предположить, что люди, уже добившиеся высшего образования, должны были бы наконец «успокоиться». Однако факты говорят о другом: стремление к повышению знаний отличает в СССР людей любых социальных положений, любых уровней образования всех возрастов. В том же нашем опросе, например, 60,6 процента опрошенных связали осуществление своих идеалов в первую очередь с дальнейшей учебой. Причем за такой путь к цели высказались: почти 67 процентов опрошенных рабочих, 51 —колхозников, 45 — инженеров, процента служащих; 67 процентов людей с незаконченным средним образованием, 69 — со средним и 41 процент с высшим; 82 процента молодежи до 17 лет, 69 — с 18 до 22 лет и 59 процентов — с 23 до 30 лет.

Никак не укладываются в схему американских профессоров и те широко распространенные объективные факты, которые говорят о стремлении людей к получению знаний (в первую очередь из области современной науки и ис­кусства), вовсе не связанных с их специальностью и потому не могущих как-либо отразиться на их социальном, в частности материальном, положении.

Словом, здесь была допущена ошибочная односторонность в анализе: объективному фактору, действующему в резальном мире наряду со множеством других, в том числе субъективных, факторов, было придано всеобщее значение. И происхождение этой ошибки (если только она не явилась плодом предвзятости) вполне могло быть объяснено недостаточностью исследования рассматриваемого явления с помощью одних только объективных методов.

Последние должны быть дополнены обращением к субъективному миру людей, к их сознанию. И весьма большую роль тут может сыграть как раз исследование общественногомнения. Как показывают результаты проведенного нами опроса, такой путь измерения фактов бытия является совершенно необходимым дополнением к анализу, проведен­ному с помощью объективных методов. Это объясняется тем, что явления, подобные рассматриваемому, находят самое раз­нообразное выражение в мире бытия, наиболее концентриро­ванным образом выражаются как раз в мире сознания — в сфере интересов и стремлений людей, их идей, оценок, надежд и т. д. Поэтому-то методологически и методически точно проведенное измерение фактов сознания позволяет в данном случае сделать немало ценных выводов о содержа­нии фактов бытия.

В частности, если вернуться к примеру из нашего опро­са, анализ общественного мнения пролил достаточно света на поставленную проблему. Как уже отмечалось, 60,6 процента опрошенных назвали в качестве важнейшего средства для достижения своих личных целей учебу, приобретение обра­зования; в какой-то степени сюда должны быть отнесены и те 26,1 процента, которые на вопрос: «Что Вы должны сде­лать для достижения своей цели?» — ответили: «Совершен­ствовать свои способности в избранной области».

Содержательный анализ жизненных целей молодежи⁵ позволяет обнаружить, что в основе механизма бурного ро­ста образования в СССР лежат, прежде всего, объективные требования развития производства, и, в частности, совершающиеся в стране технической революции. «Жизнь идет вперед,— писал в своей анкете один московский инженер-хи­мик.— Мы живем в эпоху межпланетных путешествий и ве­ликих открытий. Это, время, когда нужно очень много знать. Очевидно, молодежь поняла это»⁶. Это верно. В обществе существует прямая пропорциональная зависимость между количеством высокообразован­ных специалистов и успехами народного хозяйства, поэтому оно порождает и приводит в действие такую систему цен­ностей и стимулов — от экономических до моральных, кото­рая пробуждает в людях самое активное стремление к зна­ниям. В силу этого же обстоятельства общество создает и благоприятные условия для претворения этого стремления в жизнь, в первую очередь, соответствующую систему народного образования, характеризующуюся демократичностью школы, широкой доступностью образования, в том числе высшего, государственным финансированием учебных и культурных учреждений, материальным обеспечением учащихся и т. д.

Другим важнейшим источником «тотального похода» в школьные и университетские аудитории, или, как выра­зился один из участников опроса, «августовских потопов в вузах»,— источником, также открываемым с помощью анализа общественного мнения,— является стремление людей удовлетворить свои возросшие и обнаруживающие тенденцию к еще большему росту духовные потребности. Имея в виду эту сторону дела, тот же инженер-химик говорил: «По­следние два года мне приходится наблюдать, что все больше молодежи идет на литературные концерты слушать Гомера, Есенина, Толстого, интересуется музыкой, живописью, ар­хитектурой, наукой, техникой, иностранными языками. Это какое-то непреодолимое желание все знать». И с еще боль­шей силой, чем в нашем опросе, эта важнейшая объективная характеристика современного советского общества обнару­жилась в другом высказывании общественности — в дискуссии «физиков» и «лириков», проходившей на страницах «Комсомольской правды» и получившей выразительное на­звание: «Нужна ли человеку в Космосе ветка сирени?»

Возможно, наша иллюстрация оказалась несколько про­странной. Однако это произошло исключительно из-за стремления к большей доказательности. Дело в том, что оценка целесообразности обращения к общественному мне­нию, измеряющему то или иное явление бытия, представляется, как правило, довольно сложным делом. Она должна включать в себя и рассмотрение специфики самого исследуе­мого явления с точки зрения принципиальной возможности и характера его отражения во мнении, и оценочное сопостав­ление субъективного и объективных методов, с помощью ко­торых это явление может быть исследовано. И каждый раз на практике здесь могут возникать споры: является ли дан­ный объект — может ли и должен ли явиться — объектом для высказываний общественного мнения или нет.