Главная страница | Контакты | Случайная страница Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Этические основы использования отдельных видов доказа­тельств.

Доказательства разыскивают, проверяют и оценивают люди, а сами до­казательства исходят от других людей, которые или являются «источниками» сведений об обстоятельствах, существенных для дела, или привлекаются к их исследованию. Отсюда ясно, какую важную роль играют нравственные каче­ства тех, кто оперирует доказательствами, и тех, от кого их получают, а так­же нравственные начала законодательства, регламентирующего получение и использование доказательств различных видов.

Современный уголовной процесс исходит из принципиального запрета принуждать человека свидетельствовать против самого себя. Из этого следу­ет, что никто не вправе принуждать подозреваемого, обвиняемого вообще давать показания, а также домогаться от него признания себя виновным. Нравственное содержание этого запрета состоит в том, что обвинение (или подозрение) человека в преступлении должно быть доказано тем, кто обви­няет. Каждый считается невиновным до соответствующего юридически зна­чимого решения. Требовать от человека изобличать самого себя — значит вступать в противоречие с презумпцией невиновности. Если же обвинение адресовано невиновному, на которого ошибочно пало подозрение, то оно унижает достоинство честного человека. Обвиняемый и подозреваемый должны быть свободны в принятии решения о том, давать ли им показания и какие именно.

Обвиняемый не несет уголовной ответственности за заведомо ложные показания, в отличие от свидетелей и потерпевших. Ложные показания обви­няемого могут быть даны в разных ситуациях: тот, кто действительно совер­шил преступление, отрицает свою вину и, защищаясь от обвинения, пытается ложными показаниями уйти от ответственности; виновный стремится пере­ложить ответственность за собственное преступление на других, ложно их оговаривая; виновный в тяжком преступлении дает ложные показания о со­вершении менее тяжкого преступления. Наконец, невиновный (а такие слу­чаи встречаются в жизни) по важным для него причинам дает ложные пока­зания, признаваясь в преступлении, совершенном другим или вообще не имевшем места.

Отсутствие уголовной ответственности обвиняемого за заведомо лож­ные показания и «право на ложь» — разные вещи. Отсутствие обязанности говорить правду под угрозой юридической ответственности нельзя смеши­вать с правом лгать.

М. С. Строгович писал, что «если бы обвиняемый и подозреваемый имели право давать заведомо ложные показания, следователь и суд были бы обязаны не только разъяснять им это право, но и содействовать, помогать им в его осуществлении. Речь идет, очевидно, не о праве на ложь, а об отсутст­вии уголовной ответственности за ложные показания, что, конечно, не одно и

то же».

Иногда то обстоятельство, что обвиняемый не желает давать показания или дал ложные показания, пытаются использовать в качестве одного из до­казательств его виновности. Однако такая практика, основанная на игнори­ровании права обвиняемого свободно определять свою позицию по отноше­нию к обвинению, в настоящее время приходит в противоречие с конститу­ционным положением, запрещающим принуждать человека к самоизобличе­нию. Она противозаконна и не соответствует этическим нормам.

Переоценка признания обвиняемого и стремление получить его и «за­крепить» имеют довольно широкое распространение. Методы, которые при этом применяются, не всегда соответствуют как закону, так и нравственным нормам. Так, например, для его получения используется положение закона о чистосердечном раскаянии как обстоятельстве, смягчающем ответствен­ность, которое подменяется признанием вины; принимаются меры, препятст­вующие свободе обвиняемого в определении своей позиции по отношению к обвинению и в связи с этим к «закреплению» признания, предпринимаются попытки возлагать на обвиняемого обязанность доказывать свою невинов­ность и т. п.

Показания обвиняемого, отрицающего свою вину, могут иметь разные нравственные оценки, как и действия и решения в связи с такими показания­ми должностных лиц, ведущих производство по делу.

Если обвиняемый отрицает свою вину, то эта его позиция обязывает обвинителя опровергнуть ее достаточными доказательствами или же убе­диться в невиновности обвиняемого. При этом одно лишь утверждение о не­виновности при отсутствии сколько-нибудь развернутых показаний обви­няемого по существу имеет и юридическое, и психологическое, и нравствен­ное значение. Версия обвиняемого, отрицающего свою вину, подлежит про­верке и может быть отвергнута лишь при достаточных к тому доказательст­вах.

Установленная уголовно-процессуальным законом обязанность следо­вателя и суда выяснять отношение обвиняемого к предъявленному ему обви­нению обусловлена нравственно. Следователь и суд обязаны спросить обви­няемого на этапных моментах производства по делу (после предъявления об­винения при допросе на предварительном следствии и перед началом судеб­ного следствия) о том, признает ли он себя виновным в предъявленном ему обвинении. Это вызвано не только соображениями, связанными с определе­нием более рационального порядка дальнейших действий следователя и суда. Не менее важно, что это правило отражает внимание к обвиняемому как че­ловеку, чья судьба зависит от исхода дела, нравственную обязанность выяс­нить его позицию и нравственное право обвиняемого на ее высказывание и учет.

Показания обвиняемого во всех случаях подлежат объективной про­верке. Если они противоречат обвинительной версии, то могут быть отверг­нуты лишь при их опровержении достаточными доказательствами. При этом действует общее правило о толковании сомнений в пользу обвиняемого.

Показания свидетелей и показания потерпевших относятся к числу наиболее распространенных доказательств. Среди других этических вопро­сов, возникающих при использовании показаний свидетелей, заслуживает внимания широко распространенная практика допросов в качестве свидете­лей будущих обвиняемых, фактически подозреваемых в совершении престу­плений, но официально в соответствии с нормами действующего УПК не считающихся подозреваемыми. Допрос этих "свидетелей" по поводу их соб­ственных действий, направленный на изобличение их самих в совершении преступлений, с постановкой соответствующих вопросов по сути своей амо­рален. Такого "свидетеля" допрашивают с предупреждением об уголовной ответственности за отказ давать показания и за заведомо ложные показания. Но привлечь его к ответственности невозможно, как в случае, если он потом станет обвиняемым, так и при ошибочности подозрения. Таким образом, до­прос в приведенных ситуациях сопровождается фактически обманом со сто­роны допрашивающего. Аморальность рассматриваемой практики состоит и в том, что человека принуждают свидетельствовать против самого себя. В настоящее время это приходит в прямое противоречие с конституционным запретом требовать самоизобличения.

Привлечение к уголовной ответственности за лжесвидетельство сопря­жено с решением определенных нравственных вопросов. Лжесвидетельство, как и все другие преступления, аморально. Но нравственные оценки его в общественном сознании различаются в зависимости от того, каково содержа­ние заведомо ложных показаний. Если свидетель дает заведомо ложные по­казания с целью обвинить в преступлении невиновного, то такие действия однозначно признаются аморальными, низкими. Но в случаях, когда ложные показания направлены на освобождение от ответственности виновного, оценки могут различаться. Здесь приобретает значение мотив, которым руко­водствовался свидетель (жалость к виновному, особые с ним отношения, уг­роза со стороны мафиозных структур, подкуп и т. п.). Обобщение практики привлечения к ответственности за лжесвидетельство показывает, что в пре­обладающем большинстве случаев оно имеет место с целью избавить от от­ветственности действительно виновных. Это приводит к тому, что такие пре­ступления все чаще остаются безнаказанными. Между тем подобная практи­ка способствует распространению в нравственном сознании не только без­различного, но едва ли не положительного отношения ко лжи, которую гра­жданин сообщает представителям власти, будучи обязан по закону говорить правду. В конечном счете, это может повлиять и на оценку в обществе такого нравственного качества, как правдивость, честность вообще.

До последнего времени в законодательстве и практике производства по уголовным делам не получали должного решения вопросы свидетельского иммунитета. Действовавшее длительное время законодательство исходило из приоритета интересов установления истины и изобличения виновного перед охраной нравственных ценностей. Запрет допроса в качестве свидетеля рас­пространялся только на защитника обвиняемого, причем лишь по поводу об­стоятельств дела, которые стали ему известны в связи с выполнением обя­занностей защитника.

Многие ученые длительное время доказывали необходимость расши­рения круга лиц, не подлежащих допросу в качестве свидетелей, именно вследствие этических соображений, когда обязанность свидетельствования на следствии и суде для определенных категорий людей может оказаться со­пряженной с попранием моральных ценностей. К настоящему времени в за­конодательном порядке приняты принципиально верные решения: никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких род­ственников; охраняется тайна исповеди; расширены пределы адвокатской тайны. Предстоит облечь в конкретные процессуальные формы на уровне УПК России процедуру реализации этих важных положений, как и охрану врачебной тайны, тайны личной жизни и других нравственных ценностей при производстве по уголовным делам.

При использовании показаний потерпевшего следует учитывать нрав­ственную сторону его процессуального положения и специфику отношений его с обвиняемым. Потерпевший вправе дать показания, но одновременно обязан дать показания, причем правдивые. Он находится не только в процес­суальных, но и в нравственных отношениях с обвиняемым. Потерпевший при общении с подозреваемым, обвиняемым может испытывать дополнительные стрессовые ситуации во время очных ставок, допросов на суде и при иных следственных и судебных действиях. Потерпевший может быть тем, кто сво­им поведением определенным образом спровоцировал преступление. Пока­зания потерпевшего могут содержать преувеличения и неточности, естест­венные для человека, ставшего жертвой преступления. Потерпевший нередко в первую очередь подвергается негласному воздействию со стороны пре­ступников и их окружения.

Все эти обстоятельства обязывают при получении, исследовании и оценке показаний потерпевшего проявлять особую чуткость к нему как чело­веку, оберегать потерпевшего от дополнительных нравственных страданий, не допускать унижения его достоинства с чьей бы то ни было стороны, про­являть разумную снисходительность при возможных заблуждениях и ошиб­ках потерпевшего, дающего показания.

Вопрос о нравственных аспектах использования других видов доказа­тельств (заключения экспертов, вещественные доказательства, документы) здесь рассматриваться не будет, хотя в дальнейшем определенные сведения на этот счет будут изложены применительно к анализу конкретных процес­суальных действий.