Главная страница | Контакты | Случайная страница Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Вопрос № 5 Философия и искусство. Понятие творческой деятельности

По мнению Хайдеггера и Шеллинга, эти области знаний наиболее близки др. др. Философия и искусство говорят об одном и том же, но занимают различные вершины.

1.Понятие творчества связывает философию и искусство. Искусство – творчество на уровне чувств, к. стремится к гармонии с миром. В искусстве возникают различные системы творчества: каждый художник стремится утвердить или развить собственную систему творчества. Возникает тезис: «Я во всём». Так в искусстве та или иная концепция может доминировать, но не одна не исключает другую. Все находятся в диалоге. Философия – творчество на уровне мышления, к. также стремится к гармонии с миром. Здесь важна связь с идеей, согласованность. Формируется система знаний, возникает тезис «Всё во мне». Не одна оригинальная философия не подменяет другую. Диалогический подход работает в обеих областях знания.

2. «Я» художника является определяющим. Но это не означает, ч. т. о. выражается его «богатый» внутренний мир. Его «Я» - это сквозная точка/мембрана, пропускающая сквозь себя нечто. Это нечто м. именовать вдохновением, но оно ни в коем случае не принадлежит «Я». Скорее наоборот: «Я» художника всецело принадлежит тому, что оно сквозь себя пропускает. Философия и искусство в этой связи – 2 способа предъявления субъективности. Истины науки достижимы и недостижимы. Сверхзадача науки лежит на бесконечности.

3. ПРОИЗВЕДЕНИЕ 1. ПРО => говорит о том, о чем идет речь => или то, что дает о себе знать (объективная составляющая) 2. ИЗ => исходя из чего (субъективная) 3. ВЕДЕНИЕ – процесс творчества.. Предъявление субъективности выражено через понятие «произведение». «Про» --> «то, о чём/то, что даёт о себе знать» - объективная составляющая произведения. «Из» --> «исходя из чего/из чего» - субъективная составляющая. «Ведение» - процессуальность творчества. Здесь не существует отдельно субъективной и объективной реальности. Они равны и разделимы на уровни рефлексии.

4. Оригинальные произведения искусства (шедевры) не устаревают, как не устаревает ни одна философская система. Они свидетельствуют о гениальности творца. Это определенное совершенство, то, что невозможно повторить. Это целостность, которая оказывается притягательной. Как замечает Ж. Бодрийяр, «нас всегда очаровывает то, что своей логикой и своим внутренним совершенством полностью исключает нас…». В отношении к философии речь всегда идёт о системе знаний. Это также целостность, как шедевр в искусстве. Эта целостность представляет собой философский текст. Существование текста как целого утверждается через утверждение презумпции смысла. Смысл тождественен пониманию. Понимание тождественно мышлению, т.е. интерпретации. Смысл всякий раз интерпретируется. Это единственный способ существования смысла --> бесконечная возможность прочтения философского текста. «Рассуждения всякий раз должны набрасываться заново». Отсюда связь текста философского и текста литературного. Чем чаще то или иное произведение уступает свое место интерпретации, тем с большей вероятностью оно м.б. названо шедевром.

8. Понятие герменевтического круга (Ф. Шлейермахер, М. Хайдеггер, Г.-Г. Гадамер).
Впервые понятие герменефтического круга появляется по отношению к Шлейхермахеру.

Универсальность понимания для Шлейермахера исчер­пывается одним-единственным законом: целое понимается из частей, а часть только в связи с целым. Этот принцип как раз и называют герменевтическим кругом, хотя сам Шлейермахер этим термином не пользуется. При анализе мы достигаем первоначального понимания целого из первого общего обзора, т.е. имеем целое не как знаемое, а только в интуитивном созерцании. Как знаемое мы полу­чим его только после анализа каждой отдельной части. Об­щий герменевтический закон существует в форме двух ка­нонов.

Согласно первому канону мы должны понимать речь на фоне языковой области, близкой автору и первоначальному читателю. В качестве целого здесь выступает языковая об­ласть, а в качестве части – авторская речь (текст). Это вне­шний по отношению к тексту герменевтический круг. Второй канон гласит, что смысл каждого слова в контексте определяется его связью с другими слова­ми. Этот круг существует уже внутри самого текста: целым является контекст, а частью – отдельное слово, реализую­щее внутри текста свои окказиональные значения.

Выйти из этого круга, по мнению Шлейермахера, можно только одним путем: если ин­терпретатору в конце концов посчастливится полностью вник­нуть в смысл произведения, так чтобы между его интерпретаци­ей и смыслом произведения уже не осталось никакого «зазора». В этом случае он повторит – в обратном порядке – творчес­кий акт автора произведения и сможет уже изнутри увидеть все то, на что до сих пор смотрел извне: каждое слово автора, любой его стилистический оборот будет восприниматься им в том же самом множестве оттенков, какое вложил сюда их творец.

Далее проблему круга развивал Хайдеггер в работе «Бытие и вре­мя». Х отмечает, что «круговой» структурой обладает не только историческое, но и всякое позна­ние вообще. И это по той причине, говорит Хайдеггер, что понимание (герменевтика) составляет онтологический базис са­мого человеческого существования. Круг понимания образуется всякий раз оттого, что бытие есть принципиально временная структура. Бытие есть круг, а потому и всякое познание тоже протекает как движение в круге. Он считает, что самое главное – правильно войти в него, в то время как Ш стремился решить задачу, как из этого круга выйти. Что касается выхода из круга, то Х склонен думать, что такой выход и невозможен, да и не нужен. Само требование выйти из круга, прорвать его возникает от непра­вильного, «вульгарного» представле­ния, что интерпретатор и интерпретируемый им текст суть как бы два изолированных мира, так что их полное взаимо­проникновение вообще невозможно. Движение в круге понимания никог­да не приводит к выходу из этого круга. Здесь имеет место другой результат: слияние двух горизонтов понимания – «го­ризонта» текста и «горизонта» интерпретатора. Тем самым образуется некоторый «общий горизонт», который, собственно, и составляет фундамент понимания интерпретируемого, с од­ной стороны, и, что менее заметно с первого взгляда, понима­ния интерпретатором самого себя – с другой.

ГАДАМЕР Историчес­кое познание всегда протекает в круге, говорит он. Этот круг носит онтологический характер, и от него поэтому невозможно и не нужно освобождаться. Круг этот возникает потому, что бытие есть время, а потому ученый не имеет в себе никакой «внеисторической» точки, встав на которую он мог бы занять вневременную позицию. Подходя к любому историческому тексту, историк, согласно Гадамеру, уже всегда имеет некоторое его «предварительное понимание», которое задано ему той традицией, в рамках кото­рой он живет и мыслит; он может корректировать это «пред­варительное понимание», исправлять его, рабо­тая над текстом, но никогда не может полностью освободиться от этой предпосылки своего мышления. Что же представляет собой предварительное понимание? Гадамер считает, что в языке существует слово, которое как нельзя лучше передает смысл этой категории герменевтической философии: слово это – «предрассудок» (отрицательный характер). Герменевтическая ф, как видим, пересматривает отношение к предрассудку, видя в нем неотъемлемую харак­теристику сознания, коль скоро оно понимается исторически, а стало быть, герменевтически. Переосмысляет Г и отношение к авторитету, который всегда есть авто­ритет традиции. Если авторитет занимает место собственного суждения, то он действительно является источни­ком предрассудков. Однако это не исключает того, что он может быть и источником истины. Восстановить авторитет традиции – одна из главных задач философской герменевтики Г. Слово – это не знак, а скорее зеркало, в котором видна вещь. Подчеркивает внутрен­нюю связь слова и разума. Язык - предметен, потому слово и есть зеркало вещи. Язык – это бытие, а бытие невозможно «иметь в своем распоряжении». Это означает так­же, что в противоположность науке, которая опредмечивает все, что попадает в сферу ее действия, язык ничего не опредмечива­ет.