Читайте также:
|
для студентов вузов. – М.: Аспект Пресс, 2000, с. 3 – 8.
| …здесь необходимо пояснить, что мы будем понимать под этим термином – «искусство книги». Ещё столетие назад такого понятия вовсе не было, говорили лишь об «искусстве в книге». Казалось бы, почти то же самое, но есть важный оттенок. Предполагалось, что книга – предмет, в сущности, технический, готовая форма, заданная художнику извне, из мира полиграфического производства. Художник же может её обогатить и украсить, внести и разместить в ней свои рисунки, узоры, знаки, как размещают росписи или картины в готовом здании. Книга мыслилась не целостным произведение искусства, а лишь вместилищем более или менее значительных произведений: графических, живописных, декоративных. В своей совокупности они могут дать нам представление о духе времени, в котором эта книга создавалась, о художественном стиле, одним из воплощений которого становится таким образом книга. Достаточно, кажется, сопоставить узоры на полях готической рукописи со столь похожими на них орнаментами в архитектуре и прикладном искусстве, сравнить построение изобразительного пространства в книжной миниатюре и в стенописи, установить наконец, явное сходство пропорций шрифта и его угловатых начертаний с общими особенностями архитектурной и пластической формы, чтобы готическая книга вписалась в чёткий круг художественных явлений своего времени, в систему готического стиля. Однако речь ведь не шла пока только о готическом стиле в графике, пусть тогда ещё не самостоятельной, не отпочковавшейся от целостного книжного искусства. О книге же как о художественном целом, о закономерностях её структуры, не менее значимых, чем пространственный строй готического собора, такой анализ не говорит почти ничего. Судить о книге только по её взятым в отдельности орнаментам, иллюстрациям, даже шрифтам – то же самое, что судить об архитектуре собора, не касаясь ни его плана, ни конструкций, только по резьбе и росписи, покрывающим стены, по завиткам капителей и статуям в нишах. Целостное же восприятие художественного строя книги заставляет видеть её знаковые, орнаментальные и изобразительные элементы не изолированно, но в определённой связи, в системе композиционно-пространственных, смысловых и функциональных отношений с этим целым – с самой книгой, имеющей собственную, меняющуюся из века в век «архитектуру». Подобно тому, как архитектура преобразует окружающее нас пространство не только для удовлетворения наших практических потребностей, но и вносит в него порядок и меру, даёт обживаемому с её помощью миру определённый строй и характер, наделяет его эмоциональным содержанием, так и книжное искусство организует и одухотворяет мир книги. Оно материализует этот мир как особую духовную среду, сферу общения читателя с текстом, с содержанием книги, придаёт ему осязаемую предметность. Поэтому, изучая историю искусства книги, необходимо обращать внимание не только на красоту и своеобразие тех или иных её графических элементов, но и на её общий строй, художественную организацию целого. Это даст нам, кроме всего прочего, возможность увидеть определённые качества не только в особенно нарядных и роскошных шедеврах книжного дела, но и в деловых, скромных, никак специально не украшенных книжных памятниках. Рассматривая книгу с этой её «архитектурной», а точнее сказать – архитектонической стороны, вдумываясь в особенности её построений, мы должны будем увидеть её в первую очередь как некий предмет, предназначенный для вмещения текста и сопровождающих его изображений и создающий определённые удобства в их использовании. Книга – конструкция. И вся её техническая сторона – выбор и обработка материалов, их физические качества – добротность, вес, фактура поверхностей, цвет, контрасты красок – не безразличны нам, входят неотъемлемой частью в наше восприятие книги как предмета искусства. Здесь важен её формат большой или маленький (совсем разные образы – монументальный или интимный), и пропорции, и способы изготовления – ручные или машинные, и само устройство книжного блока, его свойство раскрываться нам навстречу веером бумажных листов, и, конечно, возможные усложнения этой конструкции – вкладные листы другой бумаги, тем более другого формата, выкидные, которые нужно развернуть, и проч. Во всех этих отношениях искусство книги ближе всего к иным видам прикладных и промышленных искусств, формирующих наше предметное окружение с его практической и одновременно с художественной стороны. Однако книгу мы воспринимаем не только как вещь, но и как своеобразное пространство. Раскрывая, мы «входим» в неё, «погружаемся», «уходим с головой»… Конечно, всё это лишь метафоры, но они отвечают некоторым реальным и важным свойствам книги, проявляющимся в нашем с нею общении. Эти свойства определённым образом формируются её создателями и, в первую очередь, художником. Их можно различать и изучать. В физическом смысле «пространство» книги можно считать двухмерным – это система плоских, в принципе, разворотов, сменяющих друг друга при чтении перед нашими глазами. На них в заданном порядке размещаются знаки и изображения. Порядок этот и представляет пространственную организацию книги, её композицию. При всём многообразии возможных вариантов, представляющих те или иные композиционные системы в книге, порядок этот всегда ясен и строг. Основа его – геометрически чёткая система координат, образуемая вертикальными и горизонтальными обрезами одинаковых прямоугольных листов и вертикалью корешкового сгиба – единой осью вращения перелистываемых страниц. Сложнее обстоит дело с третьим, перпендикулярным плоскости страницы измерением. Оно в книге лишь умозрительно, иллюзорно, однако может тоже быть очень сильно выражено и активно влияет на композиционную цельность построения. Его вносят в книгу главным образом различные изображения, имеющие свой особый пространственный строй, так или иначе соотносимый с общим книжным пространством. Оттенок трёхмерности несёт с собой и пластическая выразительность, присущая неизобразительным знакам. Пространство книги организовано как путь, создаёт определённые условия и вехи для движения о нему. Перемещается по строкам текста, от текста к иллюстрациям и обратно зона читательского внимания. На этом пути, через посредство пространственной реальности слова и графики на страницах, читатель проникает в мир их содержания. Тем самым пространство книги оказывается носителем и в известном смысле моделью пространства умозрительного и образного, потому что перемещение в первом из них обозначает и продвижение во втором. Динамика чтения определяет асимметрию книжного пространства, его направленность от начала к концу. Движение в нём организуется определённым ритмом, членениями текста, паузами, заголовками, чередованием текста и иллюстраций. Названные выше архитектонические качества книги, при всём их художественном богатстве, могут быть почти вовсе независимы от внутренних качеств текста, от его стиля, характера, содержания. Многие эпохи книжного искусства оставили нам блестящие памятники, насыщенные духом своего времени, ярко воплотившие его стиль, но не отражающие никак конкретное содержание заключённых в них сочинений. Лишь в последние полтора-два столетия, с ростом и количеством изданий и разнообразия жанров, тем, назначений и видов литературы, в облике книги стала так или иначе отображаться сперва принадлежность её к тому или иному кругу изданий (например, сборник стихов выглядит иначе, чем учебник), а затем уже и характерные качества конкретного произведения. Такая книга стала как бы «портретом» своего текста, в каком-то смысле его рекламой, выражением его оценки, отношения к этому тексту её издателя и художника. Не только иллюстрации (внутри книги или вынесенные на её обложку, наружу), но и все другие, порой чисто технические, её элементы (материал, цвет, шрифты, формат, фальцовка, шитьё) начинают так или иначе характеризовать данную книгу. Любая её деталь окрашивается и осмысливается тем обстоятельством, что она могла бы быть существенно иной в книге другого содержания, другого характера. Так возникает проблема интерпретации текста – возможностей, путей и границ вмешательства художника книги в его прочтение, понимание и оценку. Вмешательство это может быть деликатным и тонким, не покушающимся на самостоятельность читателя, или же, напротив, решительным, расставляющим резкие акценты. Оно может быть обращено к различным сторонам текста – к сюжету, эмоциональному строю, стилистике, к отвлечённым идеям. Оно может воплотиться – целиком или главным образом – в различных элементах и особенностях книжной формы. Всё вышесказанное должно нам послужить основой для изучения истории книги как произведения особого синтетического вида пространственных искусств. Речь будет всё время идти о стилевых, т.е. чисто художественных, аспектах книжной структуры. Они, однако, не являются единственными или даже главными факторами, формирующими специфический облик книги любой эпохи. На него всегда активно воздействуют сложно соотнесённые между собой технологические и экономические причины, содержание и назначение публикуемой литературы, характерные для данного времени способы пользование книгой, её распространённость и т.д. Все эти факторы, однако, не будучи сами по себе художественными, не противостоят в нашем понимании стилю книжного искусства, а входят в него как некие заданные условия, подлежащие художественному осмыслению и выражению. Вот почему содержательный анализ стиля книжного искусства не сможет ограничиться обособленным изучением своего непосредственного предмета – книги. Он неизбежно включит в круг своего внимания также сферу книжного производства со всеми особенностями и возможностями каждого этапа её исторического развития – от высокого ремесла неторопливого средневекового переписчика до последних чудес современной полиграфии. Такой анализ должен будет учёсть также и определённые условия общественного бытия и назначения книги. Ведь в зависимости от того, включалась ли она в ряд предметов богослужебных или деловых, предназначалась для целей нравственно-поучительных или же для научных занятий, претендовала на возбуждение высоких эстетических переживаний или только на развлечение, самым решительным образом изменялись её облик и структура, ритм и пространственный строй. Изменение функции меняло украшения, по-другому определяло способы иллюстрирования, отношения графики к тесту. При этом для разных эпох, для различных стилей тот или иной вид литературы мог оказаться определяющим, получал наиболее полное художественное воплощение в структуре книги и распространял своё влияние на общий характер книжного искусства. «…» |
Дата добавления: 2015-02-16; просмотров: 174 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |