Главная страница | Контакты | Случайная страница Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

II. Формальная логика как первая система методов философии.

В своих систематических формах философская методология открывается логикой, исходным видом которой является формальная логика. Формальная логика, возникая в философии, достаточно быстро становится самостоя­тельной системой знаний, наукой, которую определяют как науку о правильных формах мышления (или о формах правильного мышления).

1. Цели, структура и этапы становления логики.

Суть ее как самостоятельной науки может быть полностью раскрыта только в спе­циальном курсе, в качестве предварительной и самой общей ее характе­ристики можно отметить следующее. Логика возникает как теоретический и рациональный центр философии, как инструмент приведения философии к систематическому совершенству. Она направлена на решение задачи нахождения четких критериев отделения правильного от неправильного, истинного от ложного. При этом различение истинного и ложного должно быть «полным» и «чистым». Различение истинного как такового и ложного как такового без обязательного прямого соотнесения конструкции мысли с предметами мысли.

В основании формальной логики лежит аксиоматическая убежденность, что достоинства и недостатки мысли должны и могут определяться са­мой мыслью. Ее совершенство и несовершенство результат ее собственной орга­низации я структуры. Разработка этой структуры и является центральным предметом науки логики. (Результатом этого является возможность философствовать, так казать, «в за­писи», а не «в живом эфире».)

Поэтому формальная логика выделяет в качестве единиц анализа понятие, суждения, умозаключения, виды дока­зательств и приемы аргументации, а также формулирует четыре основные закона правильного мышления: закон тождества, закон непротиворечив, закон исключенного третьего и закон достаточного основания.

Эта логика впервые оформляется в систему знания в воззрениях Аристотеля и стоиков. Суть и пафос логики – максимальный аналитизм, ее цель – стать инструментом для правильно высказывающегося. (Точность определения предмета и точность слова в этом определении.)

Аристотель изначально говорил не о науке логике, а об «Аналитике», науке различающей «логикос» (высказанное в слове) и «Алога» (то, что в слове не выговаривается). Стоики понимали логику как знание о соотношении внешней речи (собственно языке) и внутренней речи (те­чении мысли).

В воззрениях Аристотеля и стоиков логика обладала одновременно инструментальной и метафизической сутью. Инструмент приобретал метафизический статус, наряду с природой, космосом, бытием. Но при этом инструмент все же оставался вторичным по отношению к предмету мысли. И сама логика рассматривалась как философская дисциплина.

Логика как инструментальное средоточие философии богословской средневековой мыслью воспринимается очень органично, гораздо более органично, чем сама философия. И начинает пониматься как инструмент богословия. Такая логика как утонченно-изысканные «кружева» рассуждений о Боге, как хитросплетения богословских толкований фактически и составляют средневековую схоластику (средневековую философию).

В Новое время осуществляется попытка отстоять методологическую самостоятельность и универсальность логики, найти именно в ней идеал «методологического монизма». В связи с этим анализируются и исследу­ются все возможные направления модернизации и реализации логики. Условно можно выделить три важнейшие течения в развитии логики в это время. В Англии рассмотрение возможностей логики через призму опытной науки. В Германии - через задачи теоретической науки и философии. И во Франции - через ее функционирование в коммуникации.

В Англии это связано с деятельностью Ф. Бэкона и Дж. С. Милля. Во Франции – с деятельностью картезианцев и, прежде всего, школы Пор-Рояля. В Германии – с деятельностью Х. Вольфа и Г. Лейбница. В первом случае логика понимается как инструмент эмпирической науки. Во втором – по преимуществу, как инструмент форм жизнедеятельности людей. В третьем – как культура рациональности, универсальное искусство, в конечном счете, математическое.

На основе этого к XX веку создается множество систем логик, которые наследуют из Франции идеи диалогизма и дискурса / продемонстрирован­ного рассуждения), из Англии – идеи индуктивизма, а из Германии – идеи логистики и логицизма.

Логистика является аккумуляцией и сутью внутреннего контекста развития логики, исходит из безусловного приоритета математики над традиционной формальной логикой. Поэтому она обращается к математической логике, понимает логику в ее новом состоянии как систему математического исчисления.

Внешний же контекст формирует концепцию логицизма, отстаивающую теоретический и культурологический приоритет логики. Прежде всего логика приоритетна по отношению к психологии, но такие и по отношению к математике, поскольку последняя есть особым образом воплощенная логика. Логика – основа и структура научного теоретизиро­вания, а значит, и познания, и мысли.

2. Логика и математика, логика и язык.

Можно сказать, что историческое развитие логики определяется отходом от первоначаль­ной онтологической и предметной обусловленности ее «форм» и «схем» сначала ко все большей языковой работе, а затем и к символически-математической. И в XX веке формальная логика почти полностью трансформи­руется к логику математическую и символическую. Собственно формальная логика сохраняется во многом как своеобразная «методологическая латынь».

Математическая экспансия в логику не случайна. С середины XIX века логика начинает быстро терять совой методологический и социокультурный статус. Она все больше начинает пониматься как анахронизм, неестествен­ность, помеха и т.п. Интересы философской методологии перемещаются в область диалектики и герменевтики. Именно они утверждают недостаточность принципа формализации, демонстрируют, что традиционная логика не спо­собна быть адекватным инструментом познания мира и процессов его развития, вза­имосвязи и взаимозависимости всех феноменов окружающей действительности, их неповторимости и изменчи­вости и т.п.

Математизация внутри логики осуществляется не в последнюю очередь потому, что кто выглядит как ее развитие и «спасение». Логика математическая в определенном смысле означает – логика нефилософская, и потому востребованная в эпоху доминирования эмпиристской науки в культуре. Но результат был обратный. Со всей логико-математической тщательностью выявляется невозможность (а не только недостаточность) абсолютного (математического) формализма.

Очевиднее и точнее всего это выражено у Б. Рассела. В работе «Мое философское развитие» он говорит, что перед ним и его другом и соавтором А. Уатхедом в процессе работы над трактатом «Начала математики» возникли проблемы двух родов: философские и математические. Вторые изначально понимались ими как более полноценные. «Главная цель «Начал математики» состояла в доказательстве того, что вся чистая математика следует из чисто логиче­ских предпосылок и пользуется только теми понятиями, которые опреде­лимы в логически терминах. Это было, разумеется, антитезой учениям Канта», а значит и всей философии.

С древности интересовавшее философию отношение «предмет – мысль – слово» к XX веку сократилось до антитезы «мысль – слово». А у аналитиков, к которым относились и Рассел с Уайтхедом, практически до «слова». Слово (знак, символ, правило) определяет мысль. Всякое знание – знание о словах. Мысль только в по­нятии, понятие только – в слове. Поэтому логика – особый синтез мате­матики и лингвистики.

Математически правильное грамматическое «кружево» слов, открываемое «логическим микроскопом», а не тяжеловесным «умственным телескопом» – это и есть наше знание. Кроме этого знания мы обладаем ещё наивным реализмом (натурализмом) восприятия многообразных вещей. Мир и человек плюралистичны и свободны, не определяются абсолютом, субстанцией, сущностью, единством и т.п.

Рассел говорит, что он ощущал радость «спасение» не только логики. «Радость приносили не только эти сухие, логические теории. Я чувствовал настоящую свободу, как будто удалось вырваться из душного помещения и оказаться на овеваемом свежим ветром морском берегу... В первом порыве освобождения я стал наивным реалисте» и радовался, что трава действительно зеленая, вопреки мнению всех философов, начиная с Локка...»

Но, по словам самого Рассела, «логический медовый месяц» был короток, о чем Уайтхед сказал: «Никогда больше нам не насладиться блаженством утренней безмятежности». Обнаружились парадоксы и противоречия, неустранимые из логико-лингвистических конструкций.

Это изначально известный логике парадокс лжеца, который, по словам св. Павла, демонстрирует порочность язычников. Если лжец говорит; «Я лгу» – лжет ли он?

В XX веке он получил новую форму выражения:

Кроме того, обнаруженная противоречивость понятия «класс» и его неоднозначное отношение с понятием «элемент класса». Далее, теорема Геделя и невозможность создания формализован­ного искусственного языка, так же – парадокс альтернативных онтологий, наконец, проблема соотношения искусственного и естественного языков и т.п.

Первый связан с невозможностью однозначно ответить на вопрос, является ли класс элементом самого себя. Вторая доказывает несовпадение класса всех возможных доказательных и истинных высказываний. Третья конструкция говорит о том, что самодостаточный нормализованный искусственный язык невозможен, поскольку для него всегда будет требоваться «метаязык», задающий правила функционирования. Четвертый говорит о том, что логическая конструкция может иметь невозместимые, но истинные онтологические интерпретации.

Поэтому подлинное развитие пафоса, духа и традиции логики во второй половине XХ века осуществляется не только за границами философии, но и, фактически, за границами самой логики (в области кибернетики, проблем искусственного интеллекта, совершенно по-новому понимаемой логистики и т.п.).

Философская же методология концентрируется в основном в пространстве диалектики и герменевтики, там более, что, как говорилось, они имеют не менее древнюю историю, чем логика.