Читайте также:
|
Художественная проза — оригинальная беллетристика, первые опыты русского романа 1760—1770-х гг. — это в эстетическом отношении совершенно новаторское явление.
Первым оригинальным русским романистом нового времени считается Федор Александрович Эмин (1735—1770).«Письма Ернеста и Доравры» (1766). Жанровая форма, которую Эмин придал своему последнему роману— эпистолярный роман (не только любовная, но и дружеская переписка)— свидетельствуето стремительности эволюции русского романа. Общие очертания любовного конфликта — знатность и богатство Доравры препятствуют ее браку с бедным нечиновным Ернестом, но Ернест и Доравра оба принадлежат к дворянскому сословию, и причины несчастья их любви носят иной, психологический характер. Эмин целиком сосредоточился на закономерностях и природе эмоциональной жизни человека, воссоздав в своем романе историю многолетней, верной и преданной любви Ернеста и Доравры, которая пережила все существовавшие препятствия — богатство и бедность, вынужденный брак Доравры, известие о том, что жена Ернеста, которую он считал умершей, жива, но в тот момент, когда эти препятствия исчезли (Ернест и Доравра овдовели), дает о себе знать неисповедимая таинственность и непредсказуемость жизни сердца: Доравра вторично выходит замуж, но не за Ернеста.Основной эстетической установкой Эмина, которую он и пытается выразить в своем предисловии, является не ориентация на должное, идеальное, но ориентация на истинное, жизнеподобное. Для Эмина истиной становится не абстрактная рациональная формула страсти, а реальное, житейски-бытовое осуществление этой страсти в судьбе обычного земного жителя.
Следующий шаг в эволюционном развитии романа оказался предписан этой ситуацией: на смену жизнеподобному в духовно-эмоциональном плане, но условному в бытовом отношении роману Эмина приходит достоверно-бытовой роман Чулкова, созданный с демократической установкой на воспроизведение другой истины: истины национального общественного и частного быта низовой демократической среды. Так русский демократический роман 1760—1770 гг. в своей эволюции отражает закономерность проекции философской картины мира на национальное эстетическое сознание: в лице Эмина роман осваивает идеально-эмоциональную сферу, в лице Чулкова — материально-бытовую.
Роман Михаила Дмитриевича Чулкова (1743—1792) «Пригожая повариха, или похождения развратной женщины» был напечатан в 1770 г., через год после выхода в свет «Писем Ернеста и Доравры». В своей жанровой модели «Пригожая повариха» соединяет традицию авантюрно-плутовского романа-путешествия с традицией психологического романа: форма повествования в «Пригожей поварихе» — автобиографические записки Мартоны — близка эпистолярной форме своим личным характером, отсутствием моралистического авторского голоса и способом создания характера героини в ее самораскрытии.
Его героиня Мартона, является вдовой убитого под Полтавой сержанта — таким образом, действие романа получает изначальную историческую привязку: Полтавская битва была в 1709 г Начало действия романа застает Мартону в Киеве. Превратности судьбы впоследствии забрасывают ее в Москву. В романе упомянуто пешее странствование, которое Мартона предприняла не совсем по своей воле; Московский период жизни героини тоже имеет свои топографические привязки: Мартона живет в приходе Николы на курьих ножках, ее любовник Ахаль — в Ямской слободе, и все это придает роману Чулкова дополнительную бытовую достоверность.
Речь Мартоны обильно уснащена пословицами и поговорками; все происшествия своей жизни она склонна пояснять при помощи общечеловеческой мудрости, Демократическое происхождение делает Мартону органической носительницей национальной народной культуры и типа национального сознания, воплощенного в фольклорном жанре.
Героиня, и история ее жизни были для русской литературы небывалым явлением. Женщина легкого поведения и окружающие ее мелкие дворяне, судейские чиновники-взяточники, воры, мошенники и плуты, — таких героев до Чулкова русская литература еще не видала, во всяком случае, в национальном романе.
Жизненная позиция Мартоны скорее пассивна, нежели активна: при всей своей деятельной инициативности героиня Чулкова способна строить свою судьбу лишь до некоторой степени, она слишком зависит от обстоятельств, к которым вынуждена приспосабливаться, чтобы отстоять свою индивидуальную частную жизнь в борьбе с судьбой и случаем.
По мере сюжета происходит моральная эволюция Мартоны. Если ее событийная биография представляет собой хаотическое скитание по воле обстоятельств, судьбы и случая, то духовный путь Мартоны направлен в сторону роста и нравственного совершенствования.
Дошедший до нас текст романа кончается сценой встречи умирающего от угрызений совести за мнимое убийство Свида-ля Ахаля со своей мнимой жертвой, после чего стоит фраза: «Конец первой части». И до сих пор точно не установлено, была ли вторая часть романа написана, но по каким-то причинам не напечатана Чулковым, или ее не было вообще: таким образом, неизвестно, закончен роман Чулкова или нет. С точки зрения чисто сюжетной он оборван на полуслове: Однако с точки зрения эстетической, дидактической, в романе «Пригожая повариха» все самое главное уже произошло: очевидно, что Мартона изменилась, причем изменилась в лучшую сторону, и женщина-писатель — это уже совершенно другой человек, с высоты своего жизненного опыта способный объективно понять и описать себя самое, несмотря на все заблуждения своей трудной и бурной молодости.
При всем эстетическом несовершенстве русского демократического романа 1760—1770-х гг. его прообразующее значение для истории русской прозы классического периода переоценить невозможно. Необходимо отметить невероятную продуктивность документальных жанров и форм повествования от первого лица в обеих разновидностях русской прозы этого времени. И в сатирической публицистике, и в беллетристике 1760—1770 гг. абсолютно преобладают имитация документа, эпистолярий, автобиографические записки, записки о путешествии и т. д. И это — принципиально важный фактор, определяющий новые эстетические отношения искусства и действительности
19.Журналы Н.И. Новикова «Трутень» и «Живописец» в полемике с журналом Екатерины 2 «Всякая всячина»
Н. И. Новиков был 1 рус. просветителем.Центр проблемы дискуссии новиковских изданий с журналом императрицы связаны с важными факторами своеобразия русской словесности XVIII в., которая являет собой сложный сплав идеологии и эстетики. В качестве центр эстет проблемы на страницах «Трутня» выступает вопрос о сатире как форме литературного творчества, ее социальной функциональности, допустимых рамках, характере и приемах; проблема сатиры возникает в журнале Новикова в ходе дискуссии с изданием Ек II «Всякая всячина». Центральной же идеологич проблемой новиковских изданий становится крестьян вопрос, острозлободневный и, безусловно, очень болезненный в период 1769 («Трутень») — 1772 («Живописец») гг., непосредственно предшествующий пугачевскому бунту.
Начало спору о сатире положила публикация в 53 листе «Всякой всячины», подписанная псевдонимом «Афиноген Перочинов», в ктрой журнал императрицы попытался задать критерии образа сатирика.Здесь сформулирована концепция так называемой «улыбательной сатиры»: сатирик — добродушный остряк, снисходительный к человеческим слабостям, сатира — безличная, легкая ирония по поводу несовершенства человеческой природы, не претендующая на серьезное исправление нравов.озицию в полемике о сатире занял «Трутень». Корреспонденции «Трутня», посвящ проблемам сатиры, подписаны псевдонимом «Правдулюбов», который принадлежит самому Новикову. В 5-м листе «Трутня» за подписью Правдулюбова появился ответ на правила «Всякой всячины».
Т о, новиковская концепция сатиры на лицо, в конечном счете, оказывается концепцией худ творчества, а концепция сатиры на порок Екатерины II, при всей своей эстетвидимости, все-таки является идеологией и политикой по существу. Поэтому одинак личный характер сатир выпадов в журналах «Всякая всячина» и «Трутень» существенно различается формами своего выражения. Если сатира «Всякой всячины» имеет хар-р прямого личного оскорбления, то Новиков придает своим сатир пассажам статус худприема: одним из излюбленных способов неявной сатиры на лицо становится парод цитация и перелицовка текстов «Всяк всячины».
Т. о., в полемике о сатире как форме лит творчества между журналами «Трутень» и «Всякая всячина» эстет проблематика приобрела полит подоплеку, поскольку в конфликте столкнулись властитель и подданный.Центральная публикация «Всякой всячины» по крестьянс вопросу — аллегорическая сказка о мужике и кафтане, принадлежащая перу императрицы, представляет проблему крепостного права как нравственную, а злоупотребления неограниченной властью над крепостными — как проблему частного порока. Смысл сказки сводится к следующему. Жил мужичок, и был у него кафтан. Со временем кафтан износился, мужику понадобился новый. Но «свирепый приказчик» вместо нового кафтана велел мужика высечь, другой «от скорости не молвил, кому и из чего шить мужику кафтан». Наконец, «по смене разных приказчиков сыскался один добрый человек, велел шить мужику новый кафтан», но портные «зачали спорить о покрое, а мужик между тем на дворе дрожит, ибо тогда случилися крещенские морозы». Дворецкий попробовал дать в помощь портным четырех мальчиков, «коих хозяин недавно взял с улицы, где они с голода и с холода помирали». Однако вместо помощи вышла лишняя неразбериха, поскольку «мальчики умели грамоте, но были весьма дерзки и нахальны», и начали требовать себе те кафтаны, которые у них были, когда им было по 5-и лет, а сейчас им по 15-и лет. В результате «мужик без кафтана на улице почти замерз»
Смысл этой аллегории заключается в попытках Екатерины II объяснить причины неуспеха Комиссии о сочинении проекта нового уложения: мужик — русский народ, кафтан — свод законов (уложение, конституция), приказчики и дворецкий — русские монархи вплоть до Екатерины, спорящие портные — Комиссия, четыре мальчика — депутаты от четырех территорий с традиционным местным самоуправлением.Совершенно иначе подошли к нему новик журналы «Трутень» и «Живописец». При том, что подспудно именно крестьянвопрос является лейтмотивным в обоих изданиях, специально ему посвящены следующие публикации: в «Трутне» «Рецепт для г-на Безрассуда» и так называемые [Копии с отписок] — имитация документа, переписки помещика со старостой и крестьянами своей деревни; в «Живописце» — [Письма к Фалалею] — переписка провинциального помещика с сыном, служащим в Петербурге и «Отрывок путешествия в *** И. Т.».Новиков переводит крестьянский вопрос из сферы частных нравственных извращений на более высокий фило-идеологич уровень естеств права, которым каждый человек обладает от рождения: права на жизнь и средства к поддержанию жизни. Оригинальный поворот крестьянского вопроса — экономический — предлагают Копии с отписок. Переписка крепостных с барином насквозь пронизана мотивом денег. Первая отписка, от старосты Андрюшки государю Григорию Сидоровичу, целиком посвящена отчету о взимании оброка.
Наконец, подлинным апофеозом выступлений журналов Новикова по проблеме крепостного права является «Отрывок путешествия в *** И. Т.», предположительно принадлежащий перу А. Н. Радищева. В «Отрывке...», который можно рассматривать как первый эскиз будущего «Путешествия из Петербурга в Москву», просматривается характерный признак радищевской повествовательной манеры: трехкомпонентная структура мирообраза, который складывается из описания, авторский обобщающий комментарий и подчеркнутый субъективизм, патетические интонации в авторском повествовании. Именно эмоциональная насыщенность, открытое проявление авторского пафоса придает картине жизни крепостной деревни в «Отрывке...» и повышенное обобщающе-символическое значение — это образ России в целом — и философскую глубину аналитического исследования коренной проблемы русской жизни.
В «Отрывке...» подспудно затронуты все аспекты проблемы крепостного права, актуальные для русской публицистики 1769—1774 гг. Само описание деревни Разоренной скрыто содержит в себе экономический аспект проблемы. Нравственные последствия рабовладения для крепостных и крепостников, низведенных страхом и властью до уровня животных, очевидны в ряде эпизодов «Отрывка...».
Но все-таки главный аспект проблемы крепостного права в «Отрывке...» — тот, с которого новик издания начинали ее обсуждение: это неприятие крепост права как основы гос устройства России с точки зрения правового сознания, руководствующегося просветительской концепцией естественного права. Этот уровень проблемы раскрывается в центральном композиционном эпизоде «Отрывка...», в так называемой «аллегории трех младенцев» — описании картины, увиденной путешественником в крестьянской избе.
Обе центральные проблемы «Трутня» и «Живописца» — сатирическое обличение власти и крестьянский вопрос, впервые поставленный Новиковым в его журналах как проблема безграничной и бесконтрольной власти одних людей над другими, изначально глубоко и прочно связаны между собой как лицевая и оборотная стороны одного и того же понятия абсолютной власти, определяющего государственное устройство России и ее частный быт.Именно это понятие в своих бытовой и идеологической вариациях подспудно организует скрытую мысль изданий Новикова и материализуется в качественно новом с точки зрения своей эстетической природы сквозном образе «Трутня» и «Живописца» — тиране-помещике.
Жанр письма созд иллюзию достовр-ти.Среда влияет на человека. Сатирич деят Новик оказ больш влиян на дальнейш русск лит-ру.
Дата добавления: 2015-02-16; просмотров: 179 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |