Главная страница | Контакты | Случайная страница Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Семья общего права. Учение о соучастии в общем праве восходит к XVII— XVIII вв., когда на основе более ранней практики и прецеден­тов предшествующих столетий в доктринальных

Учение о соучастии в общем праве восходит к XVII— XVIII вв., когда на основе более ранней практики и прецеден­тов предшествующих столетий в доктринальных трудах посте­пенно выстраивается достаточно стройная и четкая концепция ответственности нескольких лиц за совместно совершенное преступление.

Основные положения доктрины соучастия по общему пра­ву в ее исходном облике могут быть изложены следующим об­разом.

Прежде всего, юридическое закрепление фактически раз­ных ролей участвующих в совершении преступления лиц про­изводилось только применительно к фелониям; в великой из­мене (high treason) и при совершении мисдиминоров все без исключения участвующие в совершении преступления лица de iure признавались «исполнителями» (principals). Соответственно в фелониях согласно общему праву могли наличествовать сле­дующие соучастники: исполнитель первой степени (principal in the first degree), исполнитель второй степени (principal in the second degree), соучастник до деяния (accessory before the fact,;

имеется в виду до совершения преступления) и соучастник после деяния (accessory after the fact, имеется в виду после со­вершения преступления).

Согласно «Дигестам» Джеймса Ф. Стифена, «всякий, кто непосредственно совершает или принимает участие в непо­средственном совершении преступления, является исполните­лем первой степени независимо от того, находится ли он на месте совершения преступления или нет; и если преступление совершается частью в одном месте и частью — в другом, каж­дый, кто совершает любую часть его в любом месте, является исполнителем первой степени....Всякий, кто помогает или способствует непосредственному совершению преступления как на месте его совершения, так и где-нибудь еще, является исполнителем второй степени в таком преступлении»¹. Соуча­стником до деяния, в свою очередь, «является тот, кто прямо или подразумеваемо советует всякому иному лицу совершить любую фелонию или пиратство, добивается совершения вся­ким иным лицом любой фелонии или пиратства либо предпи­сывает всякому иному лицу совершить любую фелонию или пиратство, которые совершаются как следствие такого совета, добивательства или предписания»². Соучастник после деяния определялся в «Дигестах» следующим образом: «Всякий явля­ется соучастником после содеяния фелонии, кто, зная о со­вершении фелонии другим лицом, укрывает его, поддерживает его или помогает ему с целью предоставить ему возможность избегнуть наказания; или спасает его от ареста за фелонию; или, отвечая за него как за заключенного за фелонию, наме­ренно и добровольно позволяет ему бежать; или препятствует его задержанию»³.

С точки зрения наказания общее право не проводило ис­торических различий между соучастниками, однако точное оп­ределение роли в совершении преступления имело немаловаж­ное значение как следствие господствовавшей в Средние века акцессорной теории соучастия. Говоря словами Уильяма Блэкстоуна, «ни один человек не может быть судим как со­участник до тех пор, пока исполнитель не будет осужден, или, по меньшей мере, судим одновременно с ним», или accessorius sequitur naturam principalis sui. Иными словами, исторически английское уголовное право рассматривало факт осуждения за фелонию исполнителя первой степени как необходимую пред­посылку к осуждению соучастника до (или после) деяния (ис­полнитель второй степени мог быть осужден независимо от исполнителя первой степени).

Согласно доктрине английского уголовного права лицо для признания его соучастником преступления, во-первых, должно выполнить действия, характеризующие поведенческий аспект соучастия (actus reus соучастия), и, во-вторых, должно дейст­вовать с требуемой правом mens rea. Actus reus соучастия описывается в Законе о соучастниках и подстрекателях 1861 г. с помощью четырех слов — «помогает (aid), подстрекает (abet), советует (counsel) или добивается (procure) совершения любого преследуемого по обвинительно­му акту правонарушения».

Указанным четырем словам Закона о соучастниках и под­стрекателях 1861 г., как уже отмечалось, судебная практика склонна придавать, «если то возможно, их обычное значение». В свою очередь, четыре приведенных слова образуют две пары действий соучастника: с одной стороны, помощь и подстрека­тельство и, с другой, совет и добивательство. В литературе из­редка встречается указание на то, что первая пара предполага­ет помощь во время совершения преступления (т. е. отчасти охватывает действия тех соучастников, которые в истории об­щего права именовались исполнителями второй степени), то­гда как вторая пара ориентирована на действия до момента совершения преступления (т. е. на действия тех, кого можно было бы именовать соучастниками до деяния)¹; тем не менее, это не безусловное правило и возможны обратные ситуации.

Помощь и подстрекательство. По определению Эндрью Эшворта, «подстрекательство подразумевает некое приободрение исполнителя относительно совершения правонарушения и обычно сопутствует или неотъемлемо включается в действие по помощи. Помощь может выражаться в предоставлении ору­дия исполнителю, наблюдении за окружающей обстановкой, совершении приготовительных действий и в любых других формах помощи, предоставляемой до или во время совершения правонарушения»². Перечень действий соучастника в таком слу­чае открыт для пополнения жизнью и судебной практикой.

Совет или добивательство. Если следовать характеристике этой пары действий соучастника, данной Эндрью Эшвортом, то можно сказать, что «отличительный вклад советующего или добивающегося заключается в подстрекательстве, побуждении или совете исполнителю совершить правонарушение как тако­вое....Обычное значение «советования» можно связать с под­стрекательством или побуждением к правонарушению, и охва­тывает оно такие действия, как совет совершить правонаруше­ние и предоставление информации, требуемой для совершения правонарушения; тогда как обычное значение «добивательства», как считается, заключается в «побуждении с усилием»³, что идет дальше, чем простое побуждение»⁴. Как далее отмеча­ется Эндрью Эшвортом, «формы советования и добивательства, признаваемые английским правом, видятся простирающи­мися от дачи совета или информации через приободрение или попытку убедить другое лицо совершить преступление до та­ких действий, как угроза или предписание совершить право­нарушение»⁵. В исключительных случаях совета или добивательства непосредственный исполнитель преступления может даже ссылаться в свою защиту на принуждение (duress), и то­гда подстрекатель de iure превращается в исполнителя, дейст­вующего посредством так называемого невиновного агента.

Как и в первой паре действий, образующих соучастие, пе­речень действий по советованию и добивательству открыт для пополнения жизнью и судебной практикой.

Следует также отметить существующее в английском уголов­ном праве достаточно древнее правило, связанное с ответствен­ностью за действия так называемого невиновного агента и при­менимое и к действиям, выражающимся в помощи и подстре­кательстве, и к действиям, выражающимся в совете и добивательстве. Если следовать «Дигестам» Джеймса Ф. Стифена, то «всякий, кто совершает преступление посредством не­виновного агента, является исполнителем первой степени»¹.

На практике это означает, что действия лица, совершаю­щего actus reus преступления без требуемой правом mens геа или могущего сослаться на какое-либо основание защиты в свое оправдание, вменяются тому его соучастнику, который инициировал совершение преступления, так что последний de iure становится исполнителем преступления.

Пределы ответственности соучастников: отличные результа­ты действий исполнителя. То, что в российской доктрине уго­ловного права именуется «эксцессом исполнителя», в англий­ском уголовном праве охватывается группой норм, объединен­ных под наименованием «общее дело» (joint enterprise).

В рамках доктрины «общего дела» судебная практика рассмат­ривает три группы ситуаций: во-первых, причинение того же вре­да (совершение того же преступления), что и планировавшийся, однако иным образом (в самом широком смысле последнего вы­ражения); во-вторых, совершение исполнителем преступления ме­нее тяжкого, чем планировалось; и в-третьих, совершение испол­нителем преступления более тяжкого, чем планировалось.

Обращаясь к первой группе ситуаций, связанных с причине­нием того же вреда (совершением того же преступления), что и планировавшийся, однако иным образом, их исходно можно разделить на две подгруппы: во-первых, связанные с ненаме­ренным отклонением исполнителя от согласованных действий; и, во-вторых, связанные, напротив, с намеренным отклонением исполнителя от согласованных действий.

В случае ненамеренного отклонения исполнителя от согла­сованных действий ответственность соучастника определяется согласно принципу акцессорное™: ответственность исполните­ля за совершенное преступление предопределяет ответствен­ность соучастника. Таким образом, ошибка в развитии причин­ной связи, ошибка в личности потерпевшего и т. п. ошибки как не влияющие на ответственность исполнителя не влияют и на ответственность соучастника.

Иной подход (контракцессорный) используется в случаях намеренного изменения исполнителем преступного замысла: соучастник в таком случае не несет ответственности за совер­шенное преступление, хотя бы оно и было точно таким же, что и планировавшееся.

Что касается случаев совершения исполнителем менее тяж­кого преступления, чем планировалось, то здесь также можно ус­мотреть отход от принципа акцессорности: если ранее считалось, что совершение исполнителем менее тяжкого преступления не позволяет, по общему правилу, вменить соучастнику намеревав­шееся им более тяжкое преступление, то в 1987 г. Палата Лор­дов решила, что совершение исполнителем менее тяжкого пре­ступления не влияет на ответственность соучастника за планиро­вавшееся им более тяжкое преступление.

Соучастие: обстоятельства, исключающие ответственность соучастника. Одним из наиболее сложных вопросов в. судеб­ной практике и доктрине уголовного права остается вопрос о том, в какой мере отказ соучастника может повлиять на его ответственность за совершенное исполнителем преступление.

В настоящее время признание отказа исключающим ответ­ственность соучастника обстоятельством зависит, в целом, от стадии, на которой имеет место отказ: чем далее зашло пре­ступление, тем более активные действия должен предпринять соучастник в рамках своего отказа. Общий принцип сформу­лировать достаточно сложно, и вопрос об отказе решается в зависимости от обстоятельств конкретного дела.