Главная страница | Контакты | Случайная страница Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Изучение институтов 3 страница

Таким образом, исходная посылка феноменологической социологии задает ее оппонирование структурно-функциональной социологии: индивид не является пленником социальной структуры, социальная реальность постоянно воссоздается нами, зависима от нашего сознания и наших ее интерпретаций. Соответственно, в фокус внимания социологии должна попасть человеческая субъективность. Однако взгляд на нее с позиции внешнего наблюдателя как минимум непродуктивен, не позволяет «пробиться» к ее истокам. Следовательно, необходимо погружение в мир, в котором живет человек, т.е. в мир жизни или жизненный мир. Только в этом случае можно дать адекватное толкование, понять принципы конструирования (конституирования) мира и переистолковать, т.е. изменить его, что требует выхода на исходные основания всякого возможного опыта-знания и требует, следовательно, освобождения нас от предвзятости видения, налагаемого реальной историей и культурой, в которой мы (некритически) социализированы.

Следовательно, любая адекватная своему предмету социологическая стратегия должна: 1) исходить из «взятия в скобки» вопроса о существовании мира объектов вне сознания; 2) провести феноменологическую редукцию, т.е. освободиться от «пред-взятостей» видения и обнаружить исходное значимое для всякого субъекта, разделяемое им (но не независимое от него); 3) зафиксировать естественную установку (естественное, «незатемненное» наработанными условностями и абстракциями непосредственное отношение к миру), которая возможна только в жизненном мире (мире повседневности – отсюда более поздние версии «социологии повседневности»); 4) дать анализ-реконструкцию возможных согласований-пониманий, достигаемых субъектами в интерсубъективном взаимодействии-общении и выявить основополагающие принципы и механизмы конституирования (конструирования) при этом социокультурного мира.

В целом, прямое влияние Альфреда Щюца на мир западной социологии достаточно мало. Феноменологические идеи были снова подняты и реанимированы социологами радикального толка, использовавшими их сначала как инструмент эмпирического исследования, а затем построившие на их основе собственную теоретическую концепцию - этнометодологию.

11. Предмет и методы этнометодолгии.

Этнометодология (англ. ethnomethodology) — направление в социологии, занимающееся изучением обыденных норм, правил поведения, смыслов языка в рамках повседневного социального взаимодействия. Это направление универсализирует методы этнографии, распространяя их на повседневное поведение людей во всех, а не только архаических культурах.

Основоположник и автор термина «этнометодология» — американский социолог Гарольд Гарфинкель. В своей работе «Исследования по этнометодологии», 1967 он предложил методику изучения «этнометодов» (обыденных методов), которыми люди пользуются для того, чтобы осмыслить действия и речь других. Каждый человек неосознанно пользуется своими методами осмысления процесса взаимодействия. Верно понять смысл взаимодействия (разговора) можно только в том случае, если известен контекст ситуации, не представленный в самом взаимодействии.

Предмет Э.— процедуры интерпретаций, скрытые, неосознаваемые, нерефлексированные механизмы социальной коммуникации между людьми. Все формы социальной коммуникации сводятся Э. к речевой коммуникации, к повседневной речи.

12. Основные исследовательские направления этнометодологии.

К основным исследовательским направлениям в этнометодологии относятся: анализ разговорных практик и изучение институтов. Анализ разговорных практик

Не удивительно, что социологи, работающие в рамках этнометодологической парадигмы, практически всегда в своих исследованиях пользуются магнитофоном и видеокамерой. Они позволяют объективно зафиксировать мельчайшие компоненты взаимодействия, имеющие место в разговоре, которые в последствии подвергаются очень детальному анализу, включая транскрипцию речи, с целью выявления индексаций. Последние в свою очередь интерпретируются и систематизируются, что позволяет в итоге сделать выводы сфере – телефонный разговор, публичное выступление политика и т.д. Социологов, в частности, интересует место и роль смеха, аплодисментов, свиста и т.п. в разговорных практиках. Так, ошибочно мнение, будто смех абсолютно спонтанное проявление в разговоре. Исследования Г. Джефферсона привели к выводу, что в западной культуре разговорных практик есть ряд общих структурных характеристик, производящие фоновые ожидания, по существу, приглашающие к смеху. Например, в коммуникации двух говорящих одной из них является смех самого говорящего в конце произносимой фразы, что, как правило, вызывает смех у второго партнера по коммуникации. Если же в коммуникации задействовано несколько человек, то инициатором смеха, как правило, становится кто-либо из слушателей. Английский социологи Дж. Херитадж и Д. Грейтбатч изучали место аплодисментов в речах британских политиков. Они выявили семь устойчивых средств, используемых ораторами для того, чтобы заставить аудитори аплодировать. Причем социологи пришли к выводам, что все эти семь средст имеют корни в стабильных моделях взаимодействия, встречающихся в повседневных разговорных практиках, хотя они, как правило, не осознаются говорящими. Теперь знания об аплодисментах используются специалистами по рекламе и связям с общественностью, чтобы искусственно стимулировать позитивные реакции аудитории в моменты выступления политических деятелей и вообще значимых персон.Весьма интересны исследования, в которых проходило совместное изучение вербальной и невербальной деятельности. Язык тела, особые взгляды, мимика, наложенные на определенную речь, позволяют сделать заключения о типичных методах организации деловых переговоров, светских бесед и других разговорных практик, каждая из которых предполагает свои фоновые ожидания в конкретной культурной среде. Этнометодологи Ф. Манниг и Дж. Рай провели исследование стыдливости и самоуверенности в разговорных практиках, результатом чему появилась книга «Стыдливость, самоуверенность и социальная интеракция». Исследователи отметили, что стыдливость и самоуверенность могут быть не только проявления особенностей психики участников коммуникации, но устоявшимися своеобразными социальными стратегиями взаимодействия, рассчитанными на определенные фоновые ожидания собеседников.

Социологи пришли к весьманеожиданным выводам: «стыдливые» («самоуверенные») люди, как правило,стыдливы (самоуверенны) лишь в определенных социокультурных ситуациях ив конкретное время. Эти выводы, несомненно, углубляют наше понимание социальных действий индивидов, участвующих в коммуникации.

Изучение институтов

Значительное число этнометодологических исследований посвящено изучению методов организации практической повседневной деятельности людей в различных социальных институтах. Так, например, одна группа социологов изучала методы организации деловых переговоров представителей бизнеса. Другая – как врачи ведут прием пациентов. Третья – методы организации приема посетителей в органах власти и управления. Несмотря на все своеобразие этих исследований, социологи пришли к опять-таки удивительному выводу: методы организации функционирования делового мира в принципе не отличаются от социальных практик повседневной деятельности. Разумеется, речь идет об образцах взаимодействия, характерных для конкретной культуры. В этой связи некоторые этнометодологи выявляют корреляции междумикросоциальными практиками и характером социальных структур общества

13. Место этнометодологии в системе социологического знания.

По Гарфинкелю, классическая социология имеет существенные ограничения возможностей исследования социальной реальности. По его мнению, её теоретико-методологический инструментарий не позволяет, в частности, исследовать спонтанные социальные взаимодействия, характерные для повседневных коммуникаций. Их нельзя изучать и интерпретировать в духе веберовской формальной рациональности или через призму дюргеймовских социальных фактов, имеющих-де принудительное воздействие на индивида. Ибо, с точки зрения Гарфинкеля, социальные действия взаимодействующих индивидов на локальном уровне будут, в конечном счете, детерминированы не уровнем рационализации общественной жизни в целом, и даже не ценностями и коллективными представлениями, а тем, как индивиды сами оценивают сложившиеся обстоятельства, исходя из того, что они ориентируются на фоновые ожидания и при этом обладают собственной практическойрациональностью. Эти и другие соображения Гарфинкеля приводят его к выводу о том, что предмет и методы этносоциологии, по существу, делают её «альтернативно социологией». В духе этого положения некоторые последователи Гарфинкеля заявляют, что классическая социология стала наукой, которая «отчуждена» от социальных реалий. Они обвиняют социологов-традиционалистов в огрублении и искажении социального мира, заявляя, например, что необходимо изучать не ценности и нормы, обуславливающие характер социальных действий индивидов, а то, какими методами используются ценности и нормы самимииндивидами. Напротив, критики этнометодологов отмечают, что представители данной парадигмы изображают членов общества, как будто у них нет социально детерминированных мотивов. Чем, например, мотивировалось поведение студентов в эксперименте Гарфинкеля? У этнометодологов практически отсутствуют ссылки на то, почему люди ведут себя так или что заставило их действовать таким образом. И все же в последнее время представители разных социологических парадигм все чаще находят общие точки соприкосновения. Возникает синтез этнометодологии с другими социологическими теориями. Так, американский социолог Д. Боден активно работает с использованием теоретико- методологического инструментария и этнометодологии, и символического интеракционизма. Она в частности проводит связь разговорного анализа с исследованиями Г. Блумером совместного действия. Другой американский социолог Р. Хилберт предложил, по его словам, «радикальную концепцию» этнометодологии, которая вообще стирает грани между макро и микро социальными реалиями.

14. Теоретические источники социальной теории Ю.Хабермаса

Напомним, что в современной социологии выделяют два основных подхода к социальной реальности, две методологии социологического теоретизирования, два взгляда на социальную структуру. В основе их различия лежит соотношение (приоритет одной и редукция другой) двух сторон общественного феномена: социальное действие (поведение) и социальная система (некоторая надындивидуальная реальность, жестко диктующая правила и образцы действий).

1. За основу берется индивидуальное действие, поведение, деятельность, общество представляет собой институционализированное действие, его структуры это застывшие образцы поведения, которые уже в силу своей устойчивости способны оказывать обратное влияние на деятельность индивида. Действие - выбор между институциональными альтернативами, в котором и проявляется автономия самой личности.

2. Общество как особый тип реальности, объективно существующий, имеющий свои собственные "законы", доступные объяснению только изнутри, понятие социальной структуры становится выражением этих внутренних законов (связей между социальными фактами, которые могут быть объяснены только другими социальными фактами). Структура - совокупность "императивных правил" организующих, объясняющих и детерминирующих действия индивидов, что делает весьма проблематичной человеческую "свободу выбора".

Юрген Хабермас пытается преодолеть односторонность подходов к рассмотрению общественной жизни.

Круг источников, привлекаемых Хабермасом для решения этой проблемы чрезвычайно широк. Это и марксизм в классической его форме, и неомарксизм Франкфуртской школы, и теория рационализации М. Вебера, и когнитивная психология Ж. Пиаже, и феноменологическая традиция А. Щюца и Т. Лукмана, и психоанализ З. Фрейда, и теория социальных систем Т. Парсонса, и идеи Дж. Г. Мида, и концепция солидарности Э. Дюркгейма.

Основной идеей, объединяющей большинство работ Хабермаса, является идея социальной эволюции. Эволюционно-методологическая направленность научного синтеза Юргена Хабермаса тесно связана с его взглядами на роль и предназначение социологической теории. Основная задача социологии - критика современного общественного устройства, критика идеологии. Эта критика (прежде всего критика знания) возможна только в рамках социальной теории, а также, что сама социальная теория может быть построена только в виде последовательной критики знания. Критический анализ основ социального знания дает социальным субъектам (людям) представление о действительном характере общественного устройства или, по крайней мере, показывает истоки формирования идеологических искажений, осознание которых будет способствовать преодолению противоречий социальной жизни. Для Хабермаса социальная теория также является средством преодоления коммуникативных искажений, возникших под влиянием идеологии.

15. Ю.Хабермас: основные понятия теории коммуникативного действия: «жизненный мир" и его эволюция.

Исходным и центральным пунктом социологической концепции Хабермаса является категория "Жизненного мира" (Lebenswelt) как "нетематизированный горизонт значений, который составляет основание жизненного опыта индивида и являющийся мерилом для всякого внешнего опыта. Сфера непосредственного существования людей и их первичных контактов и взаимодействий, включая в себя всю совокупность разделяемого людьми опыта повседневной жизни

Целью теории коммуникативного действия является описание развертывания "жизненного мира" в эволюционной перспективе. Социальная эволюция состоит в развитии когнитивных способностей человека. Ю.Харбермас вводит различия мифического и современного способа понимания мира - фундаментальное различие понятийных систем, в которых интерпретируется мир. Мифический способ понимания мира рассматривается как неразрывное единство, в котором каждый пункт опыта ассоциируется с любым другим пунктом. Это ассоциирование происходит посредством бинарных отношений сходства и различия. Недостаточность различения сфер отнесения "жизненного мира" характерна не только для мифической стадии развития так называемых "примитивных народов", но существует и в современном типе общества, особенно у детей и подростков.

Современный способ - происходит дифференциация изначально нерасчленённого опыта и в нём образуются структуры, конституирующие собой три мира референции (соотнесение), отличающиеся как «установками восприятия реальности» так и критериями рациональности. Речь идёт об объективном, социальном и субъективном мирах. Объективному миру соответствует описательная рациональность, социальному - ценностная и нормативная, субъективному - рациональность экспрессивная.

Стержнем эволюционного процесса становится веберовская концепция рационализации. Однако Хабермас утверждает, что в современных условиях эта концепция требует критической адаптации.

Определяя рациональное действие, Юрген Хабермас пытается избежать ложного, на его взгляд, отождествления понятий целеполагания и рациональности. Рациональным является всякое действие, относительно которого индивид способен выдвинуть рационально оправданное суждение. Действие может быть целенаправленным, но оно не будет рациональным до тех пор, пока оно не будет полностью осознанно в рамках суждений о его целях и средствах их достижения.

Переосмысливая концепцию рациональности, Хабермас набрасывает общие контуры социальной эволюции, трактуя его (развитие рациональности) как процесс децентрализации понимания реальности, роста способности дифференциации опыта и роста рациональности. В этом процессе Хабермас выделяет пять стадий: мифопоэтическую, космологическую, религиозную, метафизическую и современную. Эти стадии отражают, на филогенетическом уровне, процесс морального и когнитивного развития индивида, описанный Ж. Пиаже, на концепцию которого опирается Хабермас.

На симбиотической стадии ребёнок осваивает мир посредством движения и постепенно приходит к дифференциации мира материальных предметов, в том числе себя как материального субъекта и тех, кто являет собой его первичную референцию (родителей или тех, кто их заменяет).

На эгоцентрической (до-операциональной) стадии уже имеет место способность к дифференциации себя и внешнего окружения, однако отсутствует различение физической и социальной реальности, что проявляется в свойственной ребёнку эгоцентрической позиции в отношении мира (мир только таков, каким видит его ребёнок).

На социоцентрической стадии (стадией конкретных операций), появляется способность различать физические объекты, поддающиеся восприятию и манипуляции, с одной стороны, и субъекты, поддающиеся пониманию, с другой. Ребёнок способен различать субъективные фантазии и представления, полученные в ходе взаимодействия с реально существующими предметами, а также исполнять социальные обязательства. Данная стадия называется стадией «конкретных операций», поскольку когнитивные и моральные операции оказываются возможны только при условии их наполненности конкретным содержанием (в частности, ребёнок выполняет моральное требование, если оно подкреплено авторитетом реально существующей и известной ему инстанцией, апелляция к «общечеловеческим ценностям» на данной стадии остаётся неубедительной).

На универсалистской стадии приобретается способность к критической рефлексии относительно собственного опыта и способность абстрагироваться от его конкретного содержания.

Таким образом, эволюция "жизненного мира" приводит к тому, что изначально неразрывное единство опыта дифференцируется, в нем постепенно выделяются структуры, управляющие отнесением опыта к трем сферам "жизненного мира": объективному, социальному и субъективному мирам. Эти миры отличны от самого "жизненного мира", они есть сферы референции, приписываемые "жизненному миру". Миры референции, возникающие в процессе децентрализации "жизненного мира", отличаются друг от друга не только установками восприятия реальности, но и критериями рациональности. В каждом из миров рациональность принимает особую форму и имеет особый статус.

16. Теория социального действия Ю.Хабермаса.

Концепция эволюции "жизненного мира", устанавливающая связь между действием и знанием, приводит Юргена Хабермаса к созданию собственной теории социального действия. Социолог полагает, что социальное действие имеет целенаправленный характер. Однако, цели, на достижение которых направлены действия, представляются ему далеко не произвольными, они тесно связаны с явлениями миров отнесения, выражающими установки "жизненного мира". По аналогии с концепцией социального действия Макса Вебера выделяет "идеальные типы" социального действия. При этом критически переосмысленные эти типы. Необходимость переосмысления этих типов, по мнению Хабермаса, связана с эволюцией "жизненного мира", рационализировавшей социальное действие и приведшей к изменению его типологии. В современных условиях можно выделить четыре идеальных типа социального действия.

Понятие телеологического действия еще со времен Аристотеля находилось в центре философской теории действия. Деятель (aktor) целенаправленно достигает свою цель или влияет на возникновение того или иного желательного для него явления, при этом он выбирает в сложившейся ситуации действия определенные средства достижения своей цели. Телеологическое действие может превращаться в стратегическое действие, которое происходит, если деятель, выбирая между различными возможными альтернативными сценариями действия, принимает во внимание и ориентируется на ожидания как минимум одного другого субъекта. Эту модель действия часто называют утилитаристской, так как предполагается, что деятель выбирает цели и средства из соображений максимизации пользы для себя. Эта модель действия лежит в основе всех экономических отношений.

Понятие нормативного действия определяет поведение субъекта (деятеля) как члена социальной группы, которая задает цели и способы его действия в соответствии с определенными ценностями и нормами, разделяемыми в рамках данной группы. Все члены группы могут ожидать друг от друга определенного действия в определенной ситуации. Центральным понятием здесь является следование нормам, то есть действие в соответствии с нормами, выражающими ожидания других членов группы. Нормативная модель действия лежит в основе статусно-ролевой теории. Следует отметить, что такое понимание Хабермасом нормативного действия очень близко к веберовскому ценностно-рациональному действию.

Понятие драматургического действия определяет поведение не отдельного субъекта, и не деятеля как члена некоторой социальной группы, а поведение субъектов как участников определенной интеракции (взаимодействия), которые составляют друг для друга "публику", которой они представляют себя. Деятель, как актер, пытается вызвать в публике определенный (нужный ему) образ, впечатление. Центральным понятием здесь является понятие самопрезентации, которое означает не спонтанное, аффективное выражение себя, а целенаправленная, ориентированная на зрителя стилизация впечатлений о себе, создание публичного имиджа.

Понятие коммуникативного действия характеризует взаимодействие двух "говорящих" и дееспособных субъектов. Слово "говорящие" употребляется здесь не случайно, оно подчеркивает особую роль языка, как главного средства общения и взаимодействия, для коммуникативного действия. Сначала деятели ищут "общий язык", общее понимание ситуации, в которой протекает действие, затем они, скоординировав свои усилия, достигают своих целей. Центральным понятием здесь является понятие интерпретации, которое определяет ту фазу взаимодействия, когда деятели ищут так называемый "общий язык", то есть каждый из них определенным образом интерпретирует ситуацию, в которой протекает действие.

В работе «Теория коммуникативного действия» Хабермас утверждает, что всякое человеческое действие предполагает использование языковых средств. Однако лингвистическая коммуникация неизбежно подкрепляется той или иной аргументацией. В обычной беседе люди постоянно делают допущения относительно природы окружающего мира (например, в отношении того, что он состоит из индивидов и что поведение последних объясняется бессознательными мотивами) и допущениями относительно уместности тех или иных социальных правил. Рутинная повседневная социальная интеракция возможна до тех пор, пока существует определённый уровень согласия относительно такого рода допущений. В целях обеспечения единства социального мира, кооперации и координации действий индивидов необходимо наличие некоторого консенсуса относительно того, что считать реальным и какие социальные нормы уместны в тех или иных ситуациях.

Социальный консенсус очень хрупкий и может быть легко нарушен. Если возникает ситуация, когда указанные допущения оспариваются (например, некто оспаривает уместность тех или иных норм), индивиды могут прибегнуть к принуждению или манипуляции, чтобы восстановить «консенсус». Но вместе с тем, люди могут отреагировать на нарушение консенсуса и иначе. Они могут приводить аргументы для подтверждения соответствующих взглядов относительно природы реальности или норм в надежде восстановить естественный, ненасильственный консенсус. Стремление достичь «консенсуса разумными средствами» является свидетельством того, что сама по себе сила разума, приведённых доводов или возможность прийти к определению общих убеждений, ценностей, социальных норм и интересов в результате аргументированной, то есть основанной на разумных доводах, дискуссии, является мощной силой, мотивирующей человеческое поведение и структурирующей интеракцию.

Создавая собственную концептуализацию социального действия, Ю. Хабермас сосредотачивает свое внимание на том, как различные цели, выражающие структуры «жизненного мира», способствуют координации действий участников социальной ситуации. Если цель действия личностна по своей природе эгоистична, то координация усилий включает лишь расчет использования других лиц насильственными или ненасильственными средствами (стратегическое действие). Если целью действия является приспособление своего поведения к социальным нормам или выражение собственной индивидуальности, то координация действий зависит от согласия относительно норм и конвенциональных ролей (нормативное и драматургическое действия). Наконец, если целью действия выступает достижение соглашения по проблемным вопросам, то координация действий участников зависит от принятия или неприятия предложений об участии в данном совместном действии (коммуникативное действие).

17. Ю.Хабермас: «система» и «жизненный мир». Эволюция Западного мира.

Категория «жизненного мира» фиксирует лишь один аспект социальной действительности: сфера действия, непосредственного взаимодействия, практического опыта. Это субъективная сторона социума, демонстрирующая то, как социальная действительность производится и воспроизводится в ходе целенаправленной, интенциональной, сознательной деятельности субъектов. Однако, социальная действительность имеет еще один не менее важный аспект, обозначаемый понятием «система». Различение понятий «система» и «жизненный мир» формально вводится Ю. Хабермасом для разделения сфер социального воспроизводства (материальной и символической), которые в свою очередь обозначают разные типы интеграции: системный и социальный, включенные в аналитически отличные контексты действия (стратегический и коммуникативный).

Система интегрирует разрозненные действия в соответствии с целями адаптации к внешнему миру, регулируя непреднамеренные последствия стратегического действия посредством рыночного и бюрократического механизмов, ограничивающих пределы свободного волеизъявления. Тогда как «жизненный мир» направлен на поддержание индивидуальной и социальной идентичности, организовывая действия вокруг принятых ценностей, устанавливая возможность согласия в критических ситуациях.

Таким образом, перед нами не две жестко разделенные области социальной действительности, между которыми можно провести четкую границу и рассуждать далее в терминах их взаимодействия. Граница между системой и жизненным миром является подвижной и проницаемой (в терминах теории систем мы можем говорить о них как о системах с нечеткими, диффузными границами). Система возникает внутри жизненного мира как непреднамеренное последствие действия и остается связанной с ним в нормативном смысле. Скорее, и «система», и «жизненный мир» выступают как две логически и аналитически отличные функции действия, взаимопересекающиеся в социальной действительности; две перспективы рассмотрения социальных феноменов. «Я предпочитаю вводить понятие «жизненного мира» как взаимодополнительное к понятию «коммуникативного действия», как такую среду, посредством которой символические структуры жизненного мира воспроизводят себя. В тоже время, инструментальные действия, являющиеся взаимодействиями в объективном мире, представляют собой среду, воспроизводящую материальный субстрат жизненного мира, посредством чего жизненный мир развивает процесс обмена с внешним окружением. С точки зрения внешнего наблюдателя, объективирующего жизненный мир, этот «процесс материального обмена» может анализироваться как функциональные взаимосвязи и саморегулирующиеся системы».

Поэтому взаимоотношения «жизненного мира» и «системы» могут быть лучше всего представлены как диалектический процесс, в котором жизненный мир, являясь источником движения и противоречий частично отчуждает себя во внешний мир, оказываясь зависимым от социальных структур и вынужденным подчиняться и приспосабливаться к ним. Однако, он может и противостоять «репрессированию» и «колонизации» со стороны «системы»; он способен оказывать ей противодействие, обостряющее противоречия социальной жизни и приводящее к изменениям социальной действительности. Диалектический процесс «отчуждения-снятия» накладывается на процесс внутренней дифференциации и рационализации «жизненного мира», образуя неповторимую и уникальную канву социальной эволюции. Диалектика взаимоотношений «системы» и «жизненного мира», согласно Ю. Хабермасу, кардинально отличается от описания их взаимоотношений, предлагаемых как системным подходом в социологии (от Т. Парсонса до Н. Лумана), так и герменевтической философией. Собственно, обе вышеуказанные теоретические традиции являются лишь различными перспективами рассмотрения, вытекающими из различения «системы» и «жизненного мира». Первая описывает социальную действительность с точки зрения «внешнего наблюдателя», кон-цептуализирующего социальное поведение в понятиях «непреднамеренных последствий» и вынужденного апологизировать адаптационный аспект взаимоотношений «системы» и «жизненного мира». Вторая исходит от «агента» социального действия, вовлеченного в комуникативную систему общепринятых значений и норм, и потому наделяет субъекта действия имманентным стремлением к достижению консенсуса.