Читайте также:
|
МЯТЕЖНЫЙ ГЛАВКОВЕРХ КОРНИЛОВ:
«ПОРАЖЕНИЕ В ПОБЕДЕ»
Л.Г. Корнилов — кандидат в диктаторы. Программа генерала Корнилова. Государственное совещание: триумф Корнилова. Керенский и Корнилов: «двойная игра» министра-председателя. Корниловское выступление и его ликвидация. Керенский — новый Главковерх. Последствия корниловского выступления для вооруженных сил. Окончательная потеря боеспособности войск.
После неудачного летнего наступления на фронте в июне 1917 г. страна в который раз сосредоточилась на поисках «Имени» нового героя, способного вывести армию и Россию из кризисной ситуации и довести войну до победного конца.
Диссертант, помимо прочего, видит истоки данной ситуации в ментальных особенностях русского народа:
во-первых, традиционное, выпестованное веками предпочтение сильной единоличной власти, дающей гарантии порядка в стране;
во-вторых, заметное падение популярности А.А. Брусилова и А.Ф. Керенского вследствие военных неудач, соответственно, утрата ими ареола славы;
в-третьих, по-детски непосредственная вера в возможность разрешения сложнейшей проблемы путем ожидания чуда (в данном случае – скорейшее победное завершение войны) несмотря на продолжающееся углубление социально-экономического и политического кризиса в стране;
в-четвертых, содержание сильной личности предпочтительно должна дополнять военная форма, тем более в военное время.
Необходимо заметить, что Николай II в 1916 г., желая подчеркнуть исключительность своей власти, назначил себя Верховным главнокомандующим Русской армии; А.Ф. Керенский, будучи человеком гражданским, никогда не служившим в армии, носил френч военного образца. Но против Керенского были генералы и руководители буржуазных партий. Они боялись близости Керенского к Советам и не доверяли его личным качествам. Среди солдат тоже усиливалось недовольство политикой Керенского. Это видно из солдатских писем с фронта, где в обобщенном виде превалировало следующее суждение о Главковерхе: «… пусть посидит в окопах, да поголодает, тогда посмотрим, что он скажет»[393].
М.В. Родзянко и его единомышленники считали за лучшее опереться на военного профессионала, нежели на политика. Говорили о генерале Алексееве, останавливались на адмирале Колчаке, но когда Корнилова назначили Главкомом, поиски прекратились. «Имя» было найдено.
«Корнилов гораздо более сильный человек, чем Керенский; если бы он смог укрепить свое влияние в армии и если бы последняя стала крепкой боевой силой, то он стал бы господином положения»[394], - писал английский посол Бьюкенен.
Наиглавнейшими условиями «Имени» все же должны были быть широкая известность и незапятнанная репутация. Это обеспечивало доверие широких масс.
Кроме наличия необходимых условий для народного доверия главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта, затем (с 18 июля 1917 г.) Верховный главнокомандующий генерал от инфантерии Л.Г. Корнилов продемонстрировал готовность взять на себя личную ответственность за проведение непопулярных мер, обеспечивающих повышение боеспособность армий[395].
В «Истории второй русской революции» П.Н. Милюков делится своими впечатлениями о Л.Г. Корнилове: «… первое же выступление Корнилова с своего рода политическим манифестом сразу очертило и его личность и его тактику»[396]. Далее он характеризует его решительным, не признающим никаких юридических тонкостей, прямо идущим к цели, которую «раз признал правильной…» П.Н. Милюкова, по его признанию, поразил не столько «выбор цели», сколько «выбор средств для ее осуществления…»[397].
Политическая ситуация, сложившаяся в стране, давала определенный карт-бланш для установления военной диктатуры.
24 июня 1917 г. Всероссийская конференция военных организаций РСДРП заклеймила великодержавную политику Временного правительства[398].
Большевистские организации после июльских событий, пережившие заметный спад в своей деятельности, вскоре вновь активизировались. В конце июля – начале августа 1917 г. в Петрограде прошел VI съезд РСДРП(б), пересмотревший тактику большевиков. На нем было заявлено, что период мирного развития революции в условиях двоевластия завершился и следует принять решение о необходимости подготовки вооруженного захвата власти пролетариатом.
Июльские события имели существенные последствия как для Временного правительства, так и для Советов. С поста главы кабинета ушел
Г.Е. Львов, который, уходя признал свою неспособность к жестким мерам: «В сущности, я ушел потому, что мне ничего не оставалось делать. Для того чтобы спасти положение, надо было разогнать Советы и стрелять в народ. Я не мог этого сделать. А Керенский это может»[399].
По мнению диссертанта, этими словами Г.Е. Львов признает необходимость жестких мер как единственно возможных в той ситуации.
8 (21) июля министром-председателем стал А.Ф. Керенский, оставаясь одновременно военным и морским министром. ВЦИК Советов признал за Временным правительством «неограниченные полномочия» и «неограниченную власть», объявив его правительством «спасения революции». 24 июля
(6 августа) был сформирован 2-й коалиционный кабинет. В его состав вошли 8 министров-кадетов или близко к ним стоящих, 3 эсера (А. Керенский,
Н.Д. Авксентьев, В.М. Чернов), 2 меньшевика (А.М. Никитин, М.И. Скобелев), 2 народных социалиста (А.В. Пешехонов, А.С. Зарудный) и один «нефракционный» социал-демократ (С.Н. Прокопович). Несмотря на казавшееся равновесие между министрами-капиталистами и социалистами внутри правительства в обществе наметился явный политический поворот вправо и усилилась тяга к установлению режима личной власти.
Необходимо констатировать, что ухудшение обстановки в армии вынудило Временное правительство принять ряд постановлений и приказов в целях укрепления дисциплины в войсках:
- «О запрещении агитации и закрытии большевистских газет, роспуске Центробалта и немедленном изъятии подозрительных лиц, призывающих к неповиновению Временному правительству и агитирующих против наступления»[400]. Этим документом практически запрещалась политическая деятельность большевиков в армии;
- Постановление Временного правительства от 11 июля «О предоставлении военному министру и управляющему МВД права закрывать повременные издания, призывающие к неповиновению»[401]. Постановление значительно расширяло полномочия силовых министерств;
- Приказ А.Ф. Керенского от 12 июля 1917 г. «О мерах по восстановлению «железной дисциплины» в армии и о запрещении войсковым комитетам вмешиваться в оперативные распоряжения командующего состава»[402], где предпринималась явная попытка ограничить права «солдатских парламентов;
- Приказ А.А. Брусилова от 11 июля 1917 г. о восстановлении в войсках дисциплины, изъятии из войск лиц, ведущих агитацию за неисполнение боевых приказов и предание их суду как за государственную измену»[403]. Как и все вышеперечисленные правовые акты, данный приказ был вызван июльскими событиями, произошедшими в Петрограде.
Пожалуй, более всего расширяли правовое поле для укрепления дисциплины в армии Постановления Временного правительства от 12 июля 1917 г. «О восстановлении смертной казни и учреждении военно-революционных судов»; «О предоставлении министру-председателю и министру внутренних дел право запрещать собрание съезда»[404] от 28 июля, переданное по телеграфу в войска.
На фронтах новые законодательные акты без промедления доводились до личного состава: приказ Л.Г. Корнилова о введении смертной казни по войскам фронта был объявлен уже 16 июля 1917 г.[405]
В мемуарах видных военачальников мы находим свидетельства того, что на самом деле они тоже лично отдавали устные приказы о расстреле солдат на месте за мародерство до введения указанных выше законодательных актов[406].
Несмотря на ужесточение военного законодательства, в короткое время дисциплину и боеспособность в армии восстановить было невозможно.
Л.Г. Корнилов на посту Верховного главнокомандующего настойчиво издавал приказы, дублирующие уже имеющиеся: так 25 июля 1917 г. им издан приказ «О запрещении вмешиваться комитетам «за пределы предоставленных им законных прав»[407]. В тот же день – «О запрещении стрельбы вверх при применении силы оружия к неповинующимся частям»[408].
Обращает на себя внимание усиление тона и стиля при написании нормативных актов по военному ведомству. Оба приведенных ниже документа относятся к первым числам августа 1917 г. Если распоряжение военного министра А.Ф. Керенского и Верховного главнокомандующего Л.Г. Корнилова «О запрещении на Северном фронте большевистских газет и запрещении митингов» полномочия военных начальников переданы в несколько размытой фразе – «… неповинующихся привести к порядку всеми мерами»[409]. То приказ Л.Г. Корнилова №748 «О мерах борьбы с братанием» отличается точностью в выборе лексики, что исключает возможность различного толкования:
- «п.1. В случае открытого братания целыми группами немедленно открывать по ним артиллерийский и пулеметный огонь;
- п.2. При проникновении неприятеля в наше распоряжение в плен не брать, а прикалывать пришедших на месте и трупы их выставлять впереди;
- п.3. Наших солдат за попытки к братанию предавать военно-революционному суду как изменников»[410].
Наряду с изменениями в военном законодательстве[411] в армии на фоне ужесточения борьбы с большевистской агитацией и пропагандой форсировалась работа по расформированию наиболее революционных полков. Например, из сводки сведений о настроении в действующей армии от 14 июля 1917 г., с 1 по 9 июля по Западному фронту в отдельный параграф выделены сведения по расформированию и разоружению полков. Только за 9 июля были разоружены 2 полка: 673 и 675 – 169 дивизии. Полки после длительных переговоров категорически отказались исполнить требование сложить оружие, и тогда по местам их стоянки был открыт артиллерийский огонь. Выпущено более 100 снарядов, ранено трое (стреляли на высокий разрыв). Полки сложили оружие и выдали следственной комиссии до 250 зачинщиков. Оба полка расформированы. «К расформированию намечается еще несколько полков, на выздоровление которых нет надежды»[412].
Расформирование полков, отказывающихся выполнять приказы производилась активно формируемыми карательными отрядами. Из донесения генерала-квартирмейстера штаба 3-й армии генерала Носкова в штаб фронта от 21 июля: «… после артподготовки штурмовые батальоны 28-й и 29-й дивизий пошли в атаку на неповинующийся 693-й полк, который сдал оружие… есть убитые и раненые»[413].
Мероприятия по подавлению не подчинившихся солдат 693-го Слуцкого пехотного полка приняли вид ожесточенного сражения, как это следует из донесения, с артиллерийской стрельбой с обеих сторон[414].
Естественно, жесткие меры в отношении солдат приводили к ответному сопротивлению, соответственно к усилению тенденции среди солдат нежелания дальнейшего участия в боевых действиях и разочарованию военной политикой, проводимой правительством.
Из письма солдата-окопника, адресованного комиссару 7-й армии, датированного не ранее 12 июля, видно, что предметом самого сильного недовольства солдат фронта является применение штурмовых батальонов, недовольство военной политикой давно уже приняло экстремистский характер: «... скорее сделаем то, что бросим окопы и пойдем на Петроград душить такую сволочь, как вы, и первая пуля принадлежит Керенскому»[415].
Активный протест солдат вызвало введение смертной казни на фронте, о чем красноречиво говорят многочисленные резолюции митингов и собраний. Об этом же свидетельствуют и сводки сведений о настроениях в армии за время с 9 по 17 июля и с 16 по 22 июля 1917 г.[416]
Совещание, созванное в Ставке 16 июля 1917 г., показало, что военная политика Временного правительства в военном деле является предметом критики не только со стороны солдатской массы, но в еще большей степени – офицерского корпуса вплоть до высшего его эшелона (см. прил.11).
На Совещании была зачитана телеграмма генерала Л.Г. Корнилова, содержащая ряд мер по оздоровлению армии. Предложения Корнилова были поддержаны генералами А.И. Деникиным, А.С. Лукомским, М.В. Алексеевым и др.
Программа мер, предлагаемых Л.Г. Корниловым по повышению боеспособности армии, как это видно из таблицы 8, составленной соискателем, в основном совпадает с мерами, предлагаемыми другими военачальниками. В частности, А.А. Брусиловым, А.И. Деникиным.
Таблица 8
Дата добавления: 2015-09-10; просмотров: 72 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |