Читайте также:
|
Учи не сказом, а показом.
Во время последней всероссийской выставки в Нижнем-Новгороде, в медицинском отделе выставлено было, между прочим, десятка два сделанных из воска человеческих голов и туловищ, на которых были воспроизведены страшные последствия для человека так называемой в народе дурной болезни. Все посетители выставки, зашедшие в этот отдел, подолгу останавливались перед ужасными, обезображенными слепками и отходили с серьезным, сосредоточенным выражением лица. Видно было, большинство впервые только воочию убедилось, какой страшный бич для человека дурная болезнь и что вид этих многочисленных страшных язв произвел на них глубокое, потрясающее впечатление.
Подле меня стоял какой-то почтенный генерал; он внимательно осмотрел все восковые фигуры и, наконец, не обращаясь лично ни к кому, сказал:
— Вот бы всю подрастающую молодежь сюда привести, или еще лучше — иметь такие шкапы по учебным заведениям, где воспитываются юноши и подростки. Наверное, это многих бы юношей удержало от грязи, заставило их беречь чистоту души и тела.
Приведенные слова глубоко справедливы: мы все слишком толстокожи, огрубели душой, привыкли к обычным безобразиям жизни и в отдельности не замечаем их или же не придаем им значения; нужно очень уж сильное впечатление, чтобы заставить нас задуматься. Нам надо представить зло во всем его омерзительном безобразии, во всем вопиющем ужасе; тогда только содрогнемся и, может быть, сделаем что-нибудь для устранения зла, представленного в такой яркой ужасающей очевидности. Таково точно наше отношение и к пьянству: мы все осуждаем пьянство, говорим о вреде его, но осязательно, наглядно всех страшных последствий его для человечества, в частности для нашей родины, не представляем; мы не сознаем ясно, какой это губительный бич для человека — пьянство, и потому не бьем тревогу, не спешим бороться с ним всеми нашими силами, довольствуемся немногими при случае хорошими словами. А слов тут недостаточно: зло застарелое, и пагубный вред его сказывается на всех сторонах человеческой жизни, — ни огонь, ни война, ни голод не сгубили столько людей, не внесли такого раззора, не убили в зародыше столько талантов, дарований и способностей, сколько сделало этого вино. Ученые люди в разных странах давно уже занимаются подсчетом тех бедствий, какие причиняет собою пьянство, и если собрать все их выводы, цифровые данные, то получается мрачная, удручающая картина.
Пьянство каждогодно уносит в могилу раньше времени десятки тысяч жизней; заполняет тюрьмы, больницы, и сумасшедшие дома тысячами лишних преступников, больных и потерявших рассудок, в необъятном океане мирового пьянства гибнут тысячи миллионов рублей, несметное количество ржи, картофеля, ячменя и других хлебных запасов, топится бесплодно без возврата значительная доля народного труда.
По точным сведениям, — в Англии за 27 лет (1847—1874 гг.) умерло от пьянства и его последствий 23 тысячи людей, в Америке в одном только главном городе Соединенных Штатов, в Нью-Йорке, за 38 лет умерло от пьянства около двухсот тысяч человек (Энциклопед. словарь Брокгауза, т. I, стр. 454.); в среднем — по пяти тысяч человек в год, и это в одном только Нью-Йорке; а пять тысяч человек — это ведь население целого уездного города у нас. В России пока еще таких точных сведений, как за границей, не имеется, и, однако, несмотря на неполноту необходимых цифр, с уверенностью можно сказать, что число людей, погибающих от пьянства, у нас очень велико. По сведениям, собранным г. Смедовичем за время с 1879 года по 1884 г., ежегодное число смертных случаев от опоя равняется пяти тысячам шестистам. Если сюда прибавить число людей, погибающих не прямо от опоя, а чрез пьянство, преждевременно разрушивших здоровье, то цифра эта упятерится, если не удесятерится, — а это за сто лет даст больше миллиона пьянством загубленных жизней, т. е., говоря другими словами, Россия каждое столетие приносит в жертву пьянству число жизней, равное населению Петербурга или Москвы. Представьте, если бы от какой-нибудь причины: от заразы, от гнилой воды, или иного чего, нашим столицам суждено было раз в сотню лет вымирать поголовно в течение одного года. Ведь это ужас бы навевало на всю страну, заставляло бы принимать всяческие меры, чтоб бедствие более не повторялось, а к страшному злу, причиняемому зеленым змием, все относятся с преступным равнодушием.
В Петербурге Нева иногда выходит из берегов и затопляет низкие берега близ взморья; несколько улиц гавани на Васильевском Острове на время оказываются под водой. Тогда бедным затопленным гаванцам щедро оказывается всяческая помощь, а в печати и в обществе горячо обсуждаются меры, какими возможно было бы впредь предупредить затопление гавани. Это прекрасно; но вот тут не широкая Нева, а целое море, океан винный — затопляет не улицы, не города, а всю страну, всю нашу и без того многострадальную Русь — матушку, что мы делаем для борьбы с винным потоком?!
Маленькая, сравнительно с Россией, ничтожная страна, Голландия, на значительном пространстве расположена на таком низком берегу моря, что во время прилива всегда затопляло бы половину страны. В ограждение этих наводнений в Голландии уже с давних пор устроены вдоль всего низкого берега моря плотины. Плотины эти тянутся на две тысячи слишком верст: средняя высота от 10 до 12 аршин, а толщина от 20 до 40 саженей. Для наблюдения за прочностью и исправностью плотин содержится целая армия инженеров, техников и сторожей. На содержание и устроение плотин голландцы не щадят никаких средств: они сами говорят, что если сложить все, что затрачено страною за долгие века на борьбу с морем, то можно было бы соорудить такие же плотины не из земли, а из меди. Зато трудолюбивый голландец за своими плотинами не боится моря, а постепенно год за годом отвоевывает еще от него громадные участки плодородной почвы, где разводит богатейшие пастбища для скота.
Отчего у нас не сооружаются соответствующие плотины для защиты населения от наводнения сел, деревень и городов пьянством? Отчего мы не выдвигаем из своей среды сотни, тысячи людей, одаренных и силой слова и научным знанием, воодушевленных великою святою идеей отрезвления народа? За последние годы в летнее время по всей России, в самые глухие углы, для борьбы с народною слепотою, с болезнями глаз, посылаються из больших университетских городов летучие отряды врачей — специалистов, под наблюдением известных профессоров. Отчего не делать то же для борьбы не с телесною, а с еще более ужасною слепотою духовною: с возрастающим развращением народа через пьянство? В Норвегии всемирно известный писатель Бьернстьерне—Бьернсон часто разъезжает по всей стране и своим убеждением, красноречивым словом призывает слушателей к трезвости. Его слушают студенты высших учебных заведений, фабричные рабочие и сельские жители; слушают отцы и матери, слушают и подростки — школьники, и доброе семя обильно дает добрые плоды. В Дании поставили памятник человеку, который первым стал осушать болота и негодную почву превращать в плодородные поля. Неужели отрезвление народа и возвращение тысяч загубленных пьянством людей в ряды честных, здоровых, трезвых тружеников — дело менее почтенное, чем осушение болот? Отчего же у нас нет летучих отрядов для борьбы с пьянством? Отчего не являются апостолы трезвости, которые и по городам и по селам устраивали бы соответствующие чтения, отрезвляли охмелевшие в народе ум и совесть? Ведь это дело такое, что при серьезной постановке создало бы великую честь любому писателю, и ученому профессору, и пастырю-проповеднику.
В учительских и духовных семинариях, кроме главных предметов, необходимых для прямой будущей деятельности питомцев, обучают многим еще побочным предметам: рисованию, музыке, ремеслам, сельскому хозяйству и начальной медицине. Отчего бы не обратить серьезным образом внимание будущих народных пастырей и учителей на дело отрезвления народа, не подготовить их к этому надлежаще, не пытаться особенно привить им идеи трезвости? Когда лет шесть-семь тому назад Россию посетила незваная гостья — холера, тогда в народе старались широко распространить правильные понятия о ней: как она передается, отчего усиливается, чем с нею бороться. Ну, а пьянство? Оно ведь не изредка, а постоянно губит народ, и неужели только потому, что оно постоянное зло, так его и не надо беречься? О нем не надо кричать? Не надо всеми мерами предупреждать?
В Петербурге года два тому назад была устроена противопожарная выставка: на ней было все, что говорило об ужасах красного петуха, и все, чем возможно бороться с огнем. Выставленные предметы затем были помещены на большой барке и ее в течение лета и осени возили по Неве, Ладожскому озеру и далее для обозрения прибрежными жителями. Эту мысль следовало бы усвоить и друзьям трезвости: необходимо было бы иметь таблицы, на которых было бы указано, сколько где людей болеет, умирает, сходит с ума, попадает в тюрьмы от пьянства; как действует спирт на внутренности человека: все это показывать, сопровождая пояснениям искренним, одушевленным призывом к трезвости, — показывать в школах, на чтениях в аудиториях, развешивать на видных людных местах.
На все это нужны, скажут, преданные делу трезвости люди. Верно. Так ведь люди-то мы. Вот и возьмемся дружно за работу. И в храме, ив школе, и в аудиториях, и в частных беседах, в книгах, в печатном слове, и в устных речах, а главное, собственным примером будем проповедывать, распространять кругом нас трезвость.
Нужны, кроме людей, скажут еще, и денежные средства. Да! И средства большие. Но ведь нашла же миленькая Голландия средства, чтобы оградить себя плотинами от моря. Неужели же громадная и богатая дарами природы Россия не найдет средств оградить себя плотинами от моря пьянства? Ведь находятся страшные деньги на то же пьянство. По государственной росписи, питейный доход в России дает ежегодно более двухсот пятидесяти миллионов рублей. Это столько через пьянство уходит на уплату акциза, а сколько еще идет в широкие карманы водочных заводчиков, трактирщиков и кабатчиков? По последним имеющимся у нас под руками сведениям (за 1889 г.) в России выкуривается в год свыше 30 миллионов ведер чистого спирта; по торговой цене (без акциза) это составляет около 75 миллионов рублей; а виноградные вина? А пиво? Виноградного вина ежегодно добывается в России около 30 миллионов ведер; пива столько же. Чего это все стоит? Сколько на добывание уходит хлеба? Сколько сотен тысяч людей заняты приготовлением народной отравы? Какие громадные площади плодородных земель служат не житнице народной, а водочным заводам?
Если все эти затраты перевести на деньги, то получатся такие суммы, что, употребляй мы хотя бы сотую долю их на просвещение России, наша родина в 5—10 лет изменилась бы к лучшему до неузнаваемости. Нет, не в недостатке средств борьбы с пьянством дело, не в отсутствии ясности ужасов зла, а в нашем постыдном равнодушии ко всему, что не касается прямо нас самих и наших мелких, часто дрянненьких делишек. По Евангелию, сбываются над нами слова пророчества Исайи, которое говорит: «Слухом услышите, и не уразумеете; и глазами смотреть будете, и не увидите; ибо огрубело сердце людей сих и ушами с трудом слышат, и глаза свои сомкнули, да не увидят... и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их» (Мф. XIII. 14—15).
Пора пробудиться, пора раскрыть глаза! Страшные цифры, словно зловещий колокол набата, разносят роковую весть о тяжком недуге народном. Народ, как нищий Лазарь в евангельской притче, лежит в рубище, гноен, и ждет, кто окажет милость и сострадание к нему, — перевяжет и уврачует ему струпья? Неужели мы всю жизнь так и будем ходить мимо него, не уделим ему хоть крошек наших забот и попечений об отрезвлении его, об обращении наших меньших братии на пути разумной, трезвой, трудовой и доброй жизни?
Дата добавления: 2015-09-10; просмотров: 74 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |