Эрнест Цветков
Великий Менеджер
СОДЕРЖАНИЕ
ПРОЛОГ
ЧАСТЬ 1. ПРОНИКНОВЕНИЕ
Глава 1. Явь
Глава 2. В Бездну.
ЧАСТЬ 2. КОДЕКС МАСТЕРА
Глава 1. Навь
Глава 2. Беседа Мастера и ученика.
Глава 3. Краткий курс погружения в Навь
Глава 4. Психонавтика
Глава 5. Философия управления
Глава 6. Кодекс Мастера
ЧАСТЬ 3. ШКОЛА ВИЗИОНЕРОВ
Глава 1. Правь
Глава 2. «Какашка, а не мистик»
Глава 3. Снова в Бездну, или Путь Тропы
Глава 4. Возвращение
ЭПИЛОГ
ПРОЛОГ
Он слегка, одними краешками губ улыбнулся и умер...
ЧАСТЬ 1. ПРОНИКНОВЕНИЕ
Глава 1. Явь
Хотя кое-кто и поговаривал еще с утра, что гроза нависла смутной угрозой над иссушенным, испепеленным днем, все же, по мнению большинства обитателей того крохотного кусочка Вселенной, который именуется Москвой, ничто таковой не предвещало. И это, не смотря на то, что над землей довольно назойливым, хотя в то же время и неопознанным летающим объектом, нависла жирная лиловая туча.
К полудню деревья притихли, и стало парить.
А часам к четырем тишина на несколько секунд стала абсолютной, мир замер, словно перед фотосъемкой, затем последовала сама фотосъемка - блеснула бесшумно вспышка молнии, огненным зигзагом вспоров набухшее небо. И несколькими мгновеньями спустя грохнул гром. Его раскаты стремительно пронеслись над Сретенкой, заглушив автомобильные гудки, и рассыпались по паутине тихих переулков. Из какой-то глухой подворотни с визгом шарахнул ветер, взметая перед собой столбы пыли и - обрушился ливень, будто он только и дожидался того, чтобы хлынуть через распоротое брюхо отяжелевшего, как туша левиафана, неба. Сточные канавы заполнились пузырящейся водой.
Не взирая на некоторых предусмотрительных прохожих, которые уже раскрыли над собой свои спасительные зонтики, не смотря на эти одинокие фигурки, на улице тот час же сделалось пустынно.
Как-то быстро стемнело, и в зарождающихся сумерках на вымершей притихшей Сретенке возник странный субъект, пожилой, седовласый, с зачесанной назад волнистой шевелюрой, с неподвижным, будто застывшим темно-коричневым взглядом из-под нависающих колючих бровей, одетый в черный в тонкую белую полоску английский костюм, и производящий профессорским обликом своим впечатление внушительное. И, тем не менее, еще нечто необычное примешивалось к его располагающей импозантности - на золоченой цепочке рядом с ним ступал, чуть прихрамывая, здоровенный взъерошенный грач, угрюмо и даже с оттенком какой-то злобы мерцающий антрацитовыми глазами.
Седовласый и грач медленно вышли из Большого Сухаревского переулка как раз в тот момент, когда прогрохотали первые трескучие раскаты обрушившейся грозы, и хлынул ливень.
Седовласый то ли опечаленно, то ли укоризненно покачал головой и неожиданно быстрым размашистым шагом, пройдя несколько кварталов, подхватил на руки нахохлившуюся птицу и нырнул в приземистый и унылый Сергиевский переулок, где и исчез.
А на улице уже творилось бог знает что. Вода, словно ожившая и взбесившаяся, исхлестывала тротуары, и, по-видимому, начиналось великое половодье, если не сказать, потоп.
Ах, как сладко под мерный шум дождя погружаться в сон, когда все тело в истоме, голова тяжелеет, веки смыкаются, но вы еще не забываете все напрочь и еще смакуете это состояние блаженной дремоты, продлеваете удовольствие, как кошка, заигрывающая с обреченной мышкой, и уж только потом отдаетесь мягким ласкающим волнам наплывающих на вас видений.
Арчибальд Иванович Востриков, в кругу приятелей и знакомых просто Арчибальд, а в ласковом и замкнутом кругу заботливых притязаний своей тетушки совсем уж просто - Арчибальдушка, пребывал сейчас именно в таком состоянии, окутанный добрыми объятиями своего древнего и добротного дивана.
Он нежился, он томился, как молоко на медленном огне и блаженствовал, овеваемый причудливыми видениями. Его пухленькие губки вытянулись в причмокивающую дудочку и намечающееся брюшко, которое может намечаться, когда перевалило за тридцать, тихо колыхалось в такт медленному размеренному дыханию.
А видения его действительно были причудливы, никогда он таких еще не видывал за свою добросовестную законопослушную жизнь. Он впоследствии рассказывал, что, как только закрыл глаза, тут же будто бы провалился куда-то, и его со всех сторон обступила тьма, как любопытствующие зеваки обступают какое-нибудь происшествие, приключившееся по вине такого же, как и они, зеваки.
Было сладостно, но отчего-то и жутковато. Едва проступающим, но все же ощутимым диссонансом приглушенно зазвучали нотки беспокойства в его безмятежно посапывающей душе. Внезапно он ярко и ощутимо, настолько ярко и так ощутимо узрел пред собой огромную смоляного цвета птицу, то ли ворона напоминающую, то ли грача, что хотел уж было зажмуриться, но глаза его итак были закрыты. И он только подивился необычайной живости образа.
Птица с деловым видом и старательно чистила большой клюв о сильные крючковатые лапы, затем вдруг уставилась на Вострикова и каркающим фальцетом вопросила: "Чего же ты нежишься, Арчибальд? Пока ты тут нежишься, вода затопляет улицы, милиция в панике, и придется, наверное, плоты строить. А ты безмятежно устроился и храпачка давишь".
На мгновение птица умолкла, прищелкнув пролетающую мимо мошку, но, проглотив насекомое, продолжила: "Ну да ладно, ты, я вижу, никак не реагируешь. Что с тебя возьмешь? Дрыхни дальше". И столь же внезапно, как и появившись, птица взмахнула тяжелыми крылами, сорвалась с места и полетела прочь. А бедный Арчибальдушка, смутившийся от привидевшейся сцены, изо всех сил уж старался проснуться, но, увы, попытки его были бесплодны, словно управляли им теперь более могучие внешние силы, природа которых представлялась ему таинственной и непостижимой. И почти тот час новое видение ворвалось в его растревоженный сон - седовласый крупный субъект с насупленным взором вонзил в него острые зрачки и, вдруг, с неожиданной мягкостью в голосе тихо и чуть печально вымолвил: "Ты все спишь, Арчибальдушка. Ну что ж, спи, спи. Гляди только, как бы пожалеть об этом не пришлось". Востриков что-то силился крикнуть в ответ, но звук его застрял где-то в глубине гортани, и ему пришлось быстро глотнуть, чтобы застрявший звук не мешал дышать.
На этом кошмар внезапно оборвался, и Арчибальд Иванович Востриков пробудился - вспотевший и с ощущением разбитости, голова его гудела, и перед глазами все качалось. Он посмотрел в окно, отчего под ложечкой у него засосало, и он тоскливо склонил голову. За окном висели неподвижно грач на массивной золотой цепи и гривастый с неподвижным, чуть подернутым задумчиво-печальной дымкой, взором.
Они смотрели на него в упор. Он больно зажмурился. Когда же открыл глаза, их уже не было, а за окном висела лишь мутная пелена бесконечного дождя.
"Однако, нервишки!" - подумал вконец расстроенный Арчибальд Востриков. - "Какая-то ерунда мерещится». У Арчибальдушки что-то заныло в душе, словно нечто тяжелое несколько раз внутри перевернулось, и он почувствовал то ли голод, то ли тревогу, то ли страх. В комнате, возле шкапа, на дубовой табуреточке восседал строгий гривастый господин и держал на руках вымокшую нахохлившуюся птицу, напоминающим обликом своим не то ворона, не то грача. Хотя и сам господин был изрядно намокший, он все же демонстрировал вид гордый и величественный, быть может, в эту минуту он сам напоминал большую взъерошенную, но торжественно настроенную птицу.
Арчибальд Иванович Востриков оставался убежденным и закоренелым матерьялистом еще с тех пор, когда в свои младые и задорные комсомольские годы страстно заправлял кружком юного агностика в районном Доме Культуры, однако на этот раз осенил он себя крестным знамением.
Посетители ж при этом не исчезли, а представительный господин скривился в тонкой улыбочке, покачал головой наподобие сердобольной бабушки, собирающейся отсчитать нашкодившего внука, медленно проговорил: "Ах, Арчибальдушка, Арчибальдушка, взрослый и рассудительный ты человек, а осеняешь себя крестным знамением. Ну, положим, ты даже от чистого сердца решил испробовать силу креста, но ведь всякий поступок должен быть уместен. В данном случае Ваш поступок, господин Востриков, не уместен! Ибо мы не приведения и уж тем более не нечисть. Ты понял?!" - и мужчина на последнем слове грозно повысил интонацию. И грач пыхнул на сконфуженного и пристыженного Арчибальдушку своими непроницаемо черными с золотым отливом очами. У Арчибальдушки же отвисла нижняя губа и теперь висела каким-то беспомощным придатком, и выражение лица приняло от этого вид глуповатый. Он молча кивнул и шумно сглотнул слюну, и при этом кадык его судорожно взметнулся к подбородку.
- Но ближе к делу, - вдруг перейдя на металлический тон, сказал строгий господин и, не меняя голоса, продолжил, - события повернулись, к сожалению так, что ты вынужден будешь нам помочь.
- С большой охотой, - выпалил не ожидавший от себя такой горячей готовности помогать этим странным субъектам, Арчибальд Востриков.
- Ну, вот и хорошо, вот и хорошо, - кивнул загадочный посетитель, - только что за несносная манера перебивать говорящего.
- Покорно извиняюсь, - пролепетал Арчибальд. В его взбудораженном мозгу тем временем уже созрело решение, а вместе с тем и план действий. Он все понял. Его будто бы озарило. Это вовсе никакие не привидения и не галлюцинации, и не нечисть, и какой только вздор ему мог прийти в голову. Все гораздо проще. Это - бандиты, орудующие гипнозом и телепатией. То, что они за окошком висели - это результат, конечно, наведенного внушения, так как не могут нормальные люди (птица не в счет) свободно висеть в воздухе на высоте четвертого этажа. Да, Арчибальдушка, в дурацкую ты влип историю! Однако чувство страха тут же сошло с него, как только он понял с кем имеет дело. Теперь его мозг работал четко, он быстро и красиво просчитывал различные комбинации и вариации. Из этой ситуации надо выпутываться. Как? Каким-то образом необходимо оповестить милицию, а для этого следует под самым невинным предлогом выйти из квартиры и суметь в двух словах объяснить соседям, в чем дело и предупредить, чтобы они сработали оперативно и потихоньку позвонили в милицию. Ввязываться с посетителями в бой не имеет смысла, ибо они, во-первых, могут быть вооружены, а во-вторых, он уже испытал на себе их мощное психическое влияние. Значит, надо тянуть время. Основная задача - выиграть время.
У Арчибальда Вострикова вся цепочка рассуждений проскочила с быстротой импульса в электрической цепи. И он, выдержав паузу (ладони намокли, ребра чувствовали сердце), стараясь казаться изысканным и вежливым, участливо спросил:
- Кстати, не хотите ли горячего чайку? У меня и медок есть. Небось, промокли все, иззябли.
- Чайку горячего можно, - внезапно каркнул не то ворон, не то грач, до того молчавший и только бесцеремонно зыркавший своими зловещими глазами, - только если ты в милицию пойдешь, ты до нее не дойдешь.
Арчибальдушка почувствовал озноб, а мигом позже - испарину, просочившуюся крохотными капельками на его гладком и по его предположению, побледневшем лбу. Он понял, что все рухнуло. Пропал он, Арчибальд Иванович Востриков, пропал, но тут его отчаянные мысли прервал назойливый каркающий фальцет:
- Ну, где ж ты? Иди ставь чаек. – И, обратившись к задумавшемуся своему хозяину, явно смягчился (аж каркать перестал, отметил про себя Арчибальд), - вам покрепче, мэтр?
Тот лишь легким кивком дал понять, что ему покрепче.
Арчибальд подпрыгнул и на отяжелевших ногах поплелся на кухню. Он запалил комфорку, и унылые язычки синего пламени высветили из мрачных вязких сумерек обступившие его со всех сторон стены, среди которых тихо проявилась и птица. Она с интересом и даже каким-то веселым любопытством смотрела на Арчибальдушку, после чего гаркнула строго и отрывисто: "Не видишь разве, что чайник кипит вовсю"? Арчибальд понуро выключил газ, и кухня вновь погрузилась во мрак. Но на улице уже зажгли фонари, и их размытые блики заползли в размазанное от воды окно, и Арчибальд теперь итак различал контуры предметов. Грач, между тем, коротко скомандовал: "Пошли".
Арчибальд подхватил тяжелый чайник, прихватил баночку с медом и, сделав пару шагов, очутился у себя в комнате, будто кто-то перенес его одним махом через лабиринты искривленного пространства квартиры.
От такого способа перемещения Арчибальдушка даже почему-то несколько повеселел и почувствовал себя теперь свободней в странной компании. Слегка наглея, он как бы, между прочим, спросил, прихлебывая горячий чай:
- Но кто же вы такие, позвольте вас спросить? Если не секрет, конечно.
- Любознательный? - осклабился грач. – А что вы скажете, Мэтр?
- Полетит с нами, - буркнул мэтр, даже не взглянув в сторону Арчибальдушки.
- Куда? - обомлел Арчибальдушка. Внутри у него опять что-то заныло.
- Излишнее любопытство никогда не доводило до добра.
- Но я не умею летать!
- Этому несложно научиться. А медок у тебя знатный.
- Липовый. Тетечка привезла, - заплетаясь, пролепетал арчибальдушкин язык. - А вещи какие с собой брать?
- Вещи? – Мэтр задумчиво поскреб квадратный, как спичечный коробок, подбородок, - вещей не надо. Вещи только мешают полету.
Арчибальд издал нечленораздельный звук, и губы его вновь вытянулись в капризную дудочку. Он готов был захныкать, как маленький ребенок. Ему страсть как не хотелось никуда улетать, куда-то срываться, нестись в безымянную промозглую мглу, подставляя себя колючим ледяным струям. Но, кажется полет неизбежен - слишком торжественный вид у этих двоих. Грач уже обсох и теперь был пышен и величав, и гладкие перья его, словно отполированные, ослепительно блестели, а седовласый, сделавшийся чрезвычайно серьезным и принявший облик суровый, резко поднялся.
- Значит, не полетишь с нами?
Арчибальдушка съежился, втянув голову в плечи, сгорбился, и тело его обмякло.
- Ну что ж, насилу мы тебя заставить не можем.
- Насилу не можем, - хриплым эхом отозвался грач, - хотя это и в наших силах.
- Оставайся, Арчибальд Востриков на своем диванчике. Но окажи, пожалуйста, одну услугу.
- Пожалйста, пожалуйста, - пропел воодушевившийся Арчибальд.
- Как видишь, ливень еще хлещет, а нам бы не очень хотелось простужаться. Но у тебя мы итак уже засиделись. Потому нам нужен зонтик.
Арчибальду было жалко отдавать свой черный большой зонтик, но тут снова вмешался несносный грач:
- А может, останемся, Мэтр? Мне здесь явно начинает нравится. Тем более что этот тип не очень то горит желанием оказать нам маленькую услугу. А куда ж мы в такую погоду полетим?
- Нет, что вы, что вы! - Взвился Арчибальд, слегка задетый тем, что его назвали типом. - Возьмите зонтик, ради бога. Если не возьмете, я обижусь.
- Ну что ж, - вздохнул грач, - если он так просит, то придется взять.
И тут же в руке у седовласого появился раскрытый, туго натянутый, черный блестящий зонт.
- Что ж, Арчибальдушка, за услугу, приют и чай спасибо. А нам пора. Может быть, еще свидимся. Всего.
И седовласый мэтр, слегка поклонившись, бесшумно вылетел в потолок, за ним последовал и спутник его в зияющую прореху, невесть, откуда взявшуюся, от которой в разные стороны разбежались причудливые линии трещин.
Вылет гостей длился не более секунды. Пробоина затянулась, словно ее и не было никогда. Только люстра тихо покачивалась.
Арчибальду отчего-то стало грустно. Он тоскливо посмотрел в черный квадрат окна и полушепотом протянул: "Кто же вы-ы-ы"? Но его протяжное "вы-ы-ы" подхватил с завыванием воюющий с оконными рамами ветер и смял, и разорвал в клочья, и утопил в бурлящем водовороте водосточных труб.
И какой-то предательский голосок зашевелился в нем: "Полетел бы с ними, тогда бы узнал. А может... эх, да ну тебя..." И Арчибальд, покусывая губы, отошел от окна.
Глава 2. В Бездну.
Арчибальд Востриков пребывал в состоянии уныния, к которому примешивались некоторая доля смятения, доля побольше - недоумения, а в палитре переживаний особенно выделялись оттенки грусти, смешанные с легкой тревожностью.
Он осознавал, что в его жизнь ворвались странные, загадочные силы, и при этом не имеет значения, каким способом они это сделали - проявились ли в виде галлюцинаций, или же возникли как некие реальные объекты, восприятие которых оказалось бы возможным и другими людьми, если бы таковые оказались рядом. Неважно. Равно, как в первом, так и во втором случае это странно и причудливо. И даже немного жутковато.
А мозг отказывался давать какие-либо объяснения. Мозг не хотел помочь Арчибальду Вострикову. Мозг упрямо молчал. И Арчибальд решил позвонить тете - тетя знает толк в таких делах.
Арчибальд Иванович Востриков теперь уже с чувством собственной значимости и приобщенности к запредельному, осмелевшей рукой набрал номер. Через несколько гудков трубка огласилась гулким эхом всеведающей тети. Арчибальдушка добросовестно и обстоятельно поведал ей о недавних событиях и спросил совета, как жить дальше.
- Вот уж не думала, - ответствовала тетя, - что с тобой приключится такое. Чем же ты это так выделился, Арчибальдушка?
- А что, тетя?
- Да знаешь ли ты, кто у тебя был?
- Почем мне знать?
- Ну так вот знай, у тебя был сам Мафусаил Сабашников!
- А кто это такой?
- Он - Великий Менеджер!
- Что же мне теперь делать, тетя?
- А ничего делать и не надо, Арчибальдушка. Просто будь, как был, а дела сами сделаются.
- А если они опять явятся?
- Брысь!
- Что, тетя?..
- Это я не тебе, это я коту Миньке, совсем разошелся, бандит. Икры хочу, говорит, черной.
Мир перед глазами Арчибальдушки сделался расплывчатым и иллюзорным, стены словно бы покачнулись и завибрировали. Чтобы убедиться, что не ослышался, он осторожно переспросил:
- А что с котом Минькой?..
- Икры требует, паразит. Утром прямо-таки и заявил: "Я либо икорки должен поесть, либо мышей ловить отказываюсь".
"А я все это понимать отказываюсь", - грустно подумал Арчибальд Востриков, а в трубку добавил:
- Ну что ж, тетя, благодарю вас за консультацию.
- Пожалуйста, Арчибальдушка. А ты почаще звони, почаще, не забывай свою тетушку.
Смущенный племянник положил трубку и в этот же момент услышал за спиной своей жалобный оклик, сочившийся из темной глубины длинной мрачной прихожей: "Арчибальдушка, милый Арчибальдушка, пройди в свою комнату... скорее же... скорее..."
Арчибальдушка вздрогнул, сделал невольный шаг, слегка оступился и упал в разверзшуюся пред ним бездну.
Дата добавления: 2015-09-09; просмотров: 32 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |