Главная страница | Контакты | Случайная страница Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Переживания и поведение человека в чрезвычайных ситуациях и его образ мира

Попытаемся систематизировать имеющиеся данные в соответ­ствии с нашим представлениями об образе мира человека. Можно выделить по крайней мере две диаметрально противоположные по типу реагирования группы людей. Они отличаются друг от друга осо­бенностями представлений о мире и отношением к нему: у них сформированы разные образы Я и образы других людей (в том числе и представления об основной модели отношений с ними — одни в большей мере «опираются на себя», другие предпочитают искать помощь со стороны). Соответственно различны стратегии и тактики поведения в жизненных ситуациях.

Первая группа. Люди, реагировавшие на чрезвычайную си­туацию возможными в этих условиях конструктивно-преобразую­щими стратегиями, обладали оптимистическим мировоззрением, позитивным образом себя, устойчивой положительной самооцен­кой, реалистическим подходом к жизни, развитой ответственно­стью и предпочитали опору на себя (по терминологии Роттера, имели «внутренний локус контроля»).

Вторая группа. Люди, проявлявшие в чрезвычайной ситуа­ции защитные реакции (вплоть до использования саморазрушаю-

¹ Там же. — С. 144.

¹ Цит. по: Франкл В. Человек в поисках смысла. — С. 131 — 132.

щих стратегий поведения), обладали пессимистически окрашен­ным представлением о мире или по-детски наивной верой в свою неуязвимость. Первые воспринимали мир как источник опасно­стей, а вторые — как источник удовольствия («Мы будем жить вечно и всегда будем счастливы»). При этом и те и другие имели негативный образ Я (маленький, слабый, беспомощный и т.д.) и низкую самооценку. Они предпочитали опираться на других, считали, что негативные события происходят либо по злой воле окружающих, либо являются предначертанием судьбы. В катаст­рофической ситуации были пассивны, ожидали помощи от дру­гих, что вызывало наиболее разрушительные проявления возраст­ной регрессии.

Важно, что у входящих в эти крайние группы людей были раз­ные убеждения о своей способности контролировать и изменять окружающий мир, влиять на происходящие события, принимать ответственность на себя и справляться с жизненными трудностями.

В многочисленных исследованиях имеются данные о том, что интерналы (люди с преобладанием внутреннего локуса контроля) лучше справляются с воздействиями экстремальных условий (осо­бенно при социальном давлении), чем экстерналы¹. Более того, интерналы более успешно преодолевают последствия чрезвычай­ной ситуации. Так, К.Андерсон (С. R.Anderson, 1987) изучал биз­несменов, которые пережили сильное наводнение и в результате этого стихийного бедствия потерпели крах. Через два с половиной года оказалось, что интерналы не испытывали острых негативных переживаний по поводу постигшего их несчастья, быстро восста­новили свои предприятия, а их интернальность еще больше воз­росла. Экстерналы же тяжело переживали беду, медленнее нала­живали свой бизнес и стали еще более экстернальными.

Несомненно, эти данные о стрессоустойчивое™ интерналов, которая позволяет им сохранять здоровье даже в очень суровых условиях, заслуживают внимания. Однако не стоит интерпретиро­вать их излишне прямолинейно. Во-первых, не стоит ставить знак равенства между поведением человека в чрезвычайной ситуации и преодолением ее последствий; а во-вторых, описанная К.Андер­соном закономерность вряд ли универсальна. По нашим данным, интернальность нередко сочетается с внутренним запретом на об­ращение за помощью к окружающим. Результатом пребывания в чрезвычайной ситуации для многих интерналов становится от­чуждение, которое лишает их теплоты общения и обрекает на одиночество. Считая, что они должны быть всегда сильными, ин­терналы лишают себя целительной возможности поделиться сво­ими переживаниями с близкими, не позволяют себе выговориться.

В этом случае разрушительные эмоции остаются непереработан-ными, и интернал не может освободиться от них, становясь пре­дельно уязвимым. Даже в большей мере уязвимым, чем экстер-нал, охотно обращающийся за помощью к окружающим¹. Заме­тим, что подобные трудности мы обнаружили именно у тех стрессоустойчивых в чрезвычайных ситуациях интерналов, кото­рых после работ С.Кобаса (S.Kobasa) стали называть «крепкими орешками».

В контексте этой проблемы нельзя обойти вниманием извест­ные работы С.Кобаса (Kobasa S.C., 1983). Автор выдвинул пред­положение, что высокие резервы сопротивления стрессу обуслов­лены особыми личностными качествами человека. Утверждая по­ложение о том, что свойства личности опосредствуют влияние ситуации, С. Кобаса отмечает, что личные диспозиции могут влиять на процессы совладания и быть механизмом, с помощью которо­го личность оказывает буферное влияние на стрессовые события. Такими качествами он считает твердость, крепость, силу проти­востояния. Согласно С. Кобаса, это интегративное личное каче­ство включает в себя три компонента.

Первый компонент — явно связанное с образом себя и волей принятие на себя безусловных обязательств, ведущих к идентифика­ции себя с намерением выполнить действие и с его результатом.

Второй компонент — контроль (определяется и измеряется как «локус контроля»). Субъект контроля действует, чувствуя себя спо­собным господствовать над обстоятельствами и противостоять тя­желым моментам жизни. Когнитивно оценивая даже трагические события, такие люди снижают их значимость и тем самым умень­шают психотравмирующий эффект. Обобщенная позиция субъек­та целостной жизни обусловливает восприятие им любого стрес­сового события не как удара судьбы, влияния неподконтрольных сил, а как естественное явление, результат действия других лю­дей. Субъект уверен, что любую трудную ситуацию можно так преобразовать, что она будет согласовываться с его жизненными планами, окажется в чем-то ему полезной.

Третий компонент — вызов судьбе. Опасность воспринимается как сложная задача, которая знаменует очередной поворот из­менчивой жизни, побуждает человека к непрерывному росту и служит стимулом для развития собственных возможностей.

Психологическое своеобразие личности обусловливает неодно­значное влияние на нее трудных ситуаций, но ее типологические характеристики создают предпосылки для предсказания поведе­ния и переживаний в условиях стресса и напряжения.

¹ С данными этих исследований можно ознакомиться в монографии Л.А. Ки-таева-Смыка «Психология стресса» (М, 1983).

¹ Данные получены нами при работе с посттравматическим синдромом воен­нослужащих, возвратившихся из «горячих точек», а также с людьми, пережива­ющими кризис вынужденной потери работы.

На основе изложенного можно сделать следующие выводы.

Прохождение через экстремальные ситуации (войны, техно­генные и природные катастрофы и др.), где человек пребывает в роли жертвы, чревато не просто нарушением в содержании струк­турных компонентов его образа мира, но нередко приводит к его полному разрушению, к «слому», к «перевернутости реалий мира в сознании» (В.С.Мухина), когда распадается целостность и упо­рядоченность образа мира личности (дезинтеграция), происходят негативные изменения в образах себя, других людей, мира в це­лом. Мир воспринимается как опасный, угрожающий; формиру­ется негативное отношение к объектам действительности и лю­дям, которых человек воспринимает как виновников своего не­счастья.

Разрушительная сущность психотравматического потенциала чрезвычайных ситуаций заключается в столкновении ранее сло­жившейся структурной организации личности с новой, непри­вычной и травмирующей психику постшоковой ситуацией реаль­ной угрозы для жизни и здоровья, внезапных болезненных утрат, потерь и массивного дискомфорта.

4.3. «Скорая помощь» в чрезвычайной ситуации Экстренная психологическая помощь

Любая крупная катастрофа оставляет после себя огромное ко­личество пострадавших (физически, материально и психологически). По данным специалистов, в момент критического инциден­та до 80 % участников впадают в травматическую стадию стресса (Никитина Т., 2002). Закономерно встает вопрос об экстренной психологической помощи.

Экстренная психологическая помощь — это система краткосрочных мероприятий, которые оказываются пострадавшим в очаге чрезвычайной ситуации или в ближайшее время после травматического события. Они направлены на:

· оказание помощи одному человеку, группе людей или большому количеству пострадавших после экстремального или чрезвычайного события;

· регуляцию актуального психологического, психофизическо­го состояния и негативных эмоциональных переживаний, связан­ных с этим событием, при помощи профессиональных методов, которые соответствуют требованиям ситуации.

Основная цель экстренной психологической помощи — предупреждение патологической эволюции личности человека, волею судеб вовлеченного в чрезвычайную ситуацию. Содержание и методы экстренной психологической помощи существенно зависят от характера чрезвычайной ситуации, от эффекта ее травматиче­ского воздействия на психику человека. Однако вне зависимости от характера травмирующего воздействия (дорожно-транспортное происшествие, техногенные или природные катастрофы, террористические акты, вооруженные конфликты) следует учитывать общие условия, в которых оказывается экстренная психологиче­ская помощь. Выделим эти условия.

Во-первых, внезапность возникновения события, сильней­шим образом воздействовавшего на эмоциональную, когнитивную, личностную сферы человека, «взрывает» его внутренний мир, ставит перед лицом смерти (Тарабрина Н. В., 2001).

Во-вторых, ограниченность времени оказания психологиче­ской помощи.

Действовать следует, ориентируясь на ситуацию «здесь и сей­час». Подобно врачу «скорой помощи», психолог вынужден дей­ствовать, ориентируясь на ситуацию «здесь и сейчас». Поскольку пострадавшие в чрезвычайной ситуации находятся в остром со­стоянии и необыкновенно восприимчивы к воздействию, то по­мощь (так называемое кризисное вмешательство, или интервен­цию) рекомендуется оказывать как можно быстрее, непосредствен­но после события. Для этого надо знать особенности типичных в чрезвычайных ситуациях психических состояний, ведь в это вре­мя автоматически включаются механизмы психологической за­щиты, и индивидуальные особенности личности у большинства пострадавших как бы «стираются».

Общепринятый подход при кризисном вмешательстве — выслушивание переживаний и помощь в «нормализации чувств». Как правило, такая поддержка сразу приносит облегчение. Однако при сильной или множественной травматизации краткосрочные методы не дадут результата, а порой может показаться, что они ухудшили состояние человека.

Экстренная психологическая помощь предполагает поддержку психического и психофизиологического самочувствия человека и работу с тяжелыми эмоциональными переживаниями, которые возникли в результате психологической травмы.

Конечно, ни о какой диагностике в привычном смысле слова здесь не может быть и речи.

Психологу необходим анализ ситуации (особенности травмирующих воздействий, количество людей, нуж­дающихся в помощи, и др.), а также знакомство с информацией об условиях предполагаемой работы (дислокация пострадавших и их родственников; место, где можно работать с пострадавшими, информация о порядке таких организационных действий, как размещение пострадавших, порядок выплаты компенсаций, места, где расположены пункты питания, где сосредоточена информация о пострадавших и т.д.).

Кому оказывать помощь в первую очередь? Как правило, на месте чрезвычайной ситуации оказывается множество людей, которые считаются пострадавшими: если они не пострадали непосредственно, то могли пострадать их близкие; есть и «вторично пострадавшие» (Никитина Т.Н., 2002), т.е. испытывающие тяжелые психические переживания, «заражающиеся» состоянием окружающих. Поэтому необходимо выделить различные группы людей, нуждающихся в психологической помощи.

К первой группе относятся жертвы, т.е. люди, которые непосредственно находятся в очаге ситуации (например, под завалами). Основная опасность во время спасения жертв состоит в том, что эти люди часто совершают действия, которые могут им повредить, поэтому необходимо постоянно говорить с человеком. Это помогает удерживать его связь с внешним миром и активизи­рует жизненные ресурсы, необходимые для выживания.

Ко второй группе — пострадавшие непосредственно (физически или материально), а также те, кто потерял своих близких или не имеет информации об их судьбе. Поскольку в чрезвычай­ных ситуациях не бывает так, чтобы рядом с каждым пострадав­шим мог оказаться психолог, среди пострадавших необходимо выделить группу риска — тех, кому необходимо оказать психологи­ческую помощь в первую очередь. К группе риска относят:

- людей, находящихся в состоянии шока, ступора;

- тех, у кого нет родственников, которые могли бы оказывать им поддержку;

- родителей, потерявших детей;

-людей, потерявших близкого и при этом страдающих серьезными заболеваниями, которые могут вызвать приступ (сердечные и психосоматические заболевания).

Особого внимания требует еще одна группа пострадавших — так называемые очевидцы (люди, которые находились в непосред­ственной близости от места трагедии, но сами не пострадали). У них в результате идентификации с жертвой возможны аффек­тивные реакции, проявления повышенной речевой и двигатель­ной активности. Часто именно очевидцы «заражают» окружающих своим состоянием, стимулируют «поиски виновных» и другие агрессивные реакции. Задача специалиста в условиях крупной ЧС — выявить этих людей, а затем «канализировать» их активность, на­правив ее в другое русло (посильная деятельность). Если же этого сделать не удается, необходимо под любым предлогом удалить их из мест массового скопления людей.